Lyceum

— Здравствуйте, я пришёл по объявлению. В баре было пусто, ведь до открытия ещё целых полчаса. Играл какой-то приятный джаз, точечные светильники освещали только отдельные столы и диванчики. Бар был оформлен в каких-то тёмно-коричневых и красных тонах и выглядел очень стильно, но не был похож на место, где тусуются всякие модники. Тем лучше. Юра терпеть не мог всяких малолеток в трэшере, хилфигере или же палёных футболках Гоши Рубчинского. Это заведение ещё совсем недавно открылось, персонала было недостаточно, так что хозяин сам стоял за барной стойкой, пока что без дела, расставляя бутылки с алкоголем по высоте. Когда над дверью негромко прозвенел колокольчик и через порог робко переступил кудрявый юноша, мужчина гостеприимно его поприветствовал и улыбнулся как-то по-отцовски.  — Я пришёл устраиваться на должность бармена.  — Правда? Такой молодой?  — Да, я ещё учусь, но закончил курсы. Уже есть опыт работы в других барах, но они не в Питере, — Юра протянул сертификат, полученный ещё в своём родном городе. Владелец недолго изучал эту макулатуру, почти сразу отложил в сторону и задумчиво потёр ладони.  — Сейчас ты получишь фартук и можешь осмотреться на месте. Куртку дай мне, я её повешу.  — Так что, я принят?.. — Юра не сильно понимал, что происходит.  — Конечно нет, но пока что. Ты отработаешь денёк, посмотрим, как у тебя получается, а после решим. Пошли, я покажу комнату для персонала… Хованский провёл ладонью по гладкой деревянной поверхности барной стойки. Прямо над его головой полка с бокалами, и в каждом из них мелькают игривые солнечные зайчики. Они такие изящные, хрупкие. Прикосновение к тонкой хрустальной ножке заводило сильнее, чем худые женские ноги. Это была его стихия. Он долго искал не самую противную работу, такую, чтобы к ней хотя бы лежала душа. Он перелистал сотни газет и сайтов с предложениями, прежде чем нашёл объявление о свободной вакансии бармена. Самый лучший вариант, ведь не было вещей на свете более совместимых, чем Юра и алкоголь. И вся любовь к барменскому делу не в возможности незаметно и нахаляву выпить. Кто-то любит рисовать, кто-то любит петь, кто-то — вышивать крестиком. Хованский любит готовить, не еду, не всякие там десерты или дошираки. Он любит смотреть на то, как алое вино струится по тонким стенам бокала, любит колдовать над совершенно простыми ингредиентами и получать каждый раз что-то особенное. В бар люди приходят не просто выпить. Кто-то чтобы заглушить боль, кто-то, наоборот, пьёт от большого счастья. В баре сходятся и расходятся пары, зарождается и проверяется на надёжность дружба. У каждого из пришедших своя история, что привела их сюда. И кому же они после пары бокалов начнут изливать душу? Правильно, бармену. Кажется, это самое главное, что Юра любил в своей работе: люди приходят к нему с сердцем нараспашку и выдают самые сокровенные тайны. Бармен сразу располагает к себе людей, а Хованский, как мы уже знаем, зависим не от никотина и не от алкоголя, а от общения. Ему нужно, чтобы его любили. Любили как друга или как просто смешного чувака. Может, поэтому он так легко поддавался влиянию компании. Бокалы были протёрты до блеска, на барной стойке не было ни единого пятнышка, и весь алкоголь на полках был рассортирован по крепости. До открытия оставалось совсем ничего, как раздался звонок колокольчика над дверью. Юра, не выпуская из рук бокал и белоснежное полотенце, поднял глаза и расплылся в какой-то по-детски счастливой улыбке. Чёрт возьми, этот Ларин всегда появляется в такие моменты, нарочно не придумаешь. Совсем недавно Юра думал поблагодарить его за то, что помог сделать шаг вперёд ко взрослой самостоятельной жизни, и вот он тут!  — Надо же, какие люди!  — Я? Я-то что, вот кого я точно не ожидал встретить в баре, так это тебя. Ларин решил оставить принципы и бухнуть хорошенечко? Слушай, может ты ещё больше не веган? А то мне одному бегать за шавой как-то одиноко, думал компанию найти…  — Нет, все мои убеждения те же. Я тут работаю.  — Ой, ты не поверишь, — Юра хохотнул, — я теперь тоже. Он совсем забыл, что ещё на испытательном сроке и узнает, принят он или нет, только по окончанию смены. Но он после двадцати минут за этой стойкой, казалось, уже сросся с ней в физическом и моральном плане. Да и Хованскому плохо верилось, что такого классного бармена, как он, могут не нанять. В голове не укладывалось.  — Ну, тогда я рад приветствовать нового коллегу, — Ларин оскалился и скрылся в комнате для персонала. Похоже, для официантов была какая-то определённая форма: когда Ларин вернулся, на нём была рубашка винного цвета, точь-в-точь в цвет обоев, и зауженные джинсы, совсем не похожие на те, что носит он обычно. Под самим воротником приколот бэйдж «Дмитрий, официант», а из кармана брюк торчит небольшая записная книжка и простой карандаш.  — Ну что, как ощущения? — Дима запрыгнул на барный стул, сложил руки на стойку и вопросительно заглянул в глаза.  — Пока не знаю, посетителей же нет.  — Я про другое. Как ощущается новая жизнь? Ты всё-таки решился найти работу, и это непростой шаг. Кстати, я почему-то представлял тебя именно барменом. Наверное, учитывая твои особо тёплые отношения с алкоголем.  — Да, ты прав. Бармен — идеальная работа для меня. Да смешивать коктейли даже не самое главное, главное в бармене, это убедительность. Знаешь, я тот самый мудак, который не будет останавливать тебя и звонить жене или таксисту. «О, а вы пробовали этот коньяк? Дорогой правда, но того стоит. Ой, помню, со мной была тогда такая женщина… Кстати, как вам красотка за тем столиком? Думаю, угостить коктейлем будет слабовато, рекомендую что-нибудь покрепче!» Я буду набухивать людей для того, чтобы самому набухаться за границей с друзьями. Идеально! Ты всё ещё не передумал насчёт поездки, кстати?  — Нет. Я редко меняю своё решение.  — Вот в этом случае я советую поменять! Слушай, неужели ты не хочешь вознаграждение за такой труд? Работать официантом сложнее, ведь сколько мразей всяких. Неужели ты пришёл сюда работать просто так?  — Скажем так, у нас в семье проблемы с финансами уже долгое время, уже пошёл третий год как, поэтому я вечно где-то подрабатываю. Официантом, сиделкой, кассиром в Макдональдсе. Тратить сейчас накопленные деньги очень безрассудно.  — Охуеть, прости конечно. Три года ты скитаешься с одной неблагодарной работы на другую?  — Я не говорил три, два и пару месяцев.  — Ты вообще за это время хоть раз отдохнул?  — Отдыхать буду тогда, когда будет достигнута определённая цель… — Ларин закатил глаза и хотел уже уйти от разговора.  — Слушай. Два с хером года. Подумай сам, разве ты не заслужил недельку отдохнуть, посмотреть другие страны, повеселиться?  — Заслужил, — Ларин не стал спорить с кудрявым барменом, ведь не смог бы ему объяснить, почему он не чувствует себя достойным хотя бы недели отдыха. Он чувствовал себя грязным. Он откладывал максимальную сумму, которую только мог, откладывал ради благой цели, но способы, которыми он доставал деньги. Подработка в барах и общепитах — это не всё, Юра. Ты ещё ничего не знаешь, да и тебе лучше никогда не знать. Но Хованский смог пробить дамбу, которая не давала всем отрицательным эмоциям вырваться из глубин создания. Дима устал, устал от этой вечной суеты, устал от того, что его жизнью руководят другие люди, устал от своей грязной работы, устал от кошмаров. Кошмаров с жертвами и с тем, кто делает жертвой его самого. Юра прав, ему нужен отдых. Но кто его отпустит?  — Держи, этот фартук официально твой. Юра был в восторге. Он, конечно, и не думал о том, что ему откажут, но он не представлял даже, что он может получать столько удовольствия от работы. Старшие вечно жаловались на понедельники, с унылой миной отправлялись на заработки. Хованскому было даже тоскливо, что впереди выходные, ведь ему жутко хотелось приступить к новой смене. Но ему не мешало бы выспаться и привыкнуть к новому режиму, ведь теперь он будет каждую ночь так поздно возвращаться домой. Он и так обычно в это время не спал, листал ленту Вконтакте или переписывался с кем-то из друзей, но никак не стоял на ногах весь вечер у барной стойки — обычно он оказывался по другую её сторону. Хован дико устал, но это была приятная усталость.  — Ну что, я теперь тоже всё, — дверь в комнату для персонала скрипнула, когда Хованский крутился у зеркала в новом фартуке. — Даже не верится, что обслужил последнего посетителя. Казалось, она останется тут ночевать. Ларин последний раз за день смахнул крошки с подноса и протёр его влажным полотенцем. Поморщившись, взглянул на листок, оставленный в счёте, и метко кинул его в мусорную корзину.  — Погоди… — Юра сложил то и сё. — Ты только что выбросил её номер? Так она же вроде ничего такая была. Дима пожал плечами, стараясь скрыть раздражение.  — Не интересует.