Сидеть в засаде напару с Чо было скучно. Как только стало ясно, что околачиваться возле дома подозреваемого придётся всю ночь, он достал толстую книжку в мягкой обложке, приспособил маленький, но мощный фонарик так, чтобы свет не было видно снаружи машины, и погрузился в чтение. Терезе даже не хотелось спрашивать, что же такое он читает, и так ясно, что это что-то из мировой классики. Он, конечно, молодец, и он самый надёжный друг в её жизни, за что она ему очень благодарна, но коротать время наедине с Чо, если ты не глухонемой паралитик, было не очень интересно. Её монологи венчались его односложными ответами, иногда взглядами из-под полуопущенных век, с соглашающимся или отрицательным выражением в зависимости от контекста, редко — хмыканьем или короткими кивками.
Промаявшись так минут десять, Тереза сдалась и откинулась на спинку сидения. Нужно было срочно чем-то себя занять, чтобы не уснуть, это был бы плохой пример для подчинённых.
Ригсби с Ван Пелт сидели в припаркованной за поворотом машине, наблюдая за домом с другой стороны. В последний момент перед выездом явно скучающий Джейн увязался за ними. Вообще-то он хотел прибиться к Лисбон и Чо, но услышав дружное «Нет!» обиженно пожал плечами и поплёлся за Ригсби.
Проверив связь с Ван Пелт, Тереза уныло уставилась на дом. Несколько минут она перебирала в уме обстоятельства дела, но так и не нашла ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Джейн, конечно же, выдал свою версию, что и привело их к этому ночному бдению: никаких улик, даже косвенных, а мнение консультанта к делу не подошьёшь. И тем более не выбьешь ордер на обыск, хоть Джейн и давал стопроцентную гарантию, что орудие убийства всё ещё находится в доме у этого малоприятного типа.
Вздохнув и отпив немного кофе из бумажного стаканчика, Тереза решила вернуться к своему уже ставшему привычным занятию — строительству Дома памяти (и давайте оставим мегалитические постройки некоторым самовлюблённым особам, явно злоупотребляющим гиперболами). Ого! Тереза немного поёрзала на сидении, довольная крутизной последней мысли. Ей даже захотелось показать язык скрытой за поворотом машине, но она сдержалась, несолидно как-то.
Покосившись на Кимбэлла, Тереза представила себе стерильную комнату, в которой решила поселить информацию о нём. В памяти быстро пронеслись яркие образы: невозмутимый Чо стреляет, практически не целясь, но всё-таки попадает, и здоровенный обкурившийся детина с мачете, занесённым над головой, падает, задевая плечом застывшую Терезу. А что? На вас когда-нибудь нападали с мачете?
Невозмутимый Чо отказывается от пиццы, ведь она с ананасами. На предложение выковырять их, он даёт убийственный ответ:
— Но я же буду знать, что они там были!
Невозмутимый Чо спорит с Ригсби.
Невозмутимый Чо на раз-два колет матёрого преступника в допросной.
Невозмутимый Чо…
А нет, вот оно: Джейн после крупного выигрыша в казино дарит умопомрачительные драгоценности ей и Грейс, а Уэйн и Кимбэлл ждут своей очереди. Он не был невозмутимым, он был похож на ребёнка, ожидающего подарок на Рождество. И Санта Патрик его не разочаровал! Получив свои крутые часы, Чо даже улыбнулся. И потом, когда они зависали в какой-то дешёвой забегаловке, нацепив свои дорогущие подарки, Чо тоже улыбался и болтал, как все нормальные люди. Его улыбка была настолько обаятельной и милой, с этими ямочками на щеках, что меняла его до неузнаваемости. Тебе бы почаще улыбаться, парень…
Мысль об улыбках естественным образом переключила поток сознания Терезы на Джейна. Вот уж кто мастер поулыбаться! Целый ворох джейновских улыбок с прилагающимися к ним масками уже обретались под крышей Дома памяти Терезы, и она несколько раз даже пыталась их каталогизировать, но без особого успеха, что-то всегда ускользало, и начатое упорно разваливалось, снова превращаясь в бесформенную кучу.
Проблема была в том, что Терезе хотелось разделить всю информацию под грифом «Осторожно — Джейн!» хотя бы на две категории: «Настоящий Джейн» и «Джейн под прикрытием». Не то чтобы она могла часто наблюдать столь редкое явление, как Джейн без маски. Чаще всего это было печальное зрелище, и случалось оно в те минуты, когда он думал, что его никто не видит. Но бывали и счастливые моменты, когда он, казалось, забывал о своём горе, и тогда его настоящая улыбка озаряла комнату, людей, мир, её жизнь, если быть уж совсем честной. Поэтому она с упорством Сизифа собирала и берегла в памяти такие картинки в надежде, что когда-нибудь фрагментов настоящего Джейна насобирается достаточно много, чтобы воссоздать его полностью — без фальши и купюр. Вопрос, зачем ей это нужно, она определила как риторический и больше никогда не возвращалась к нему.
Итак, улыбки Джейна. Вот эту, такую настоящую, адресованную малышке Келли, она хотела бы сохранить в своём Доме. И вот эту, когда он подсунул ей бумажную лягушку… Нет, чего-то не хватало. Может, начала?
Начало было болезненным. Даже спустя несколько лет Тереза не могла спокойно вспоминать тот день, когда П. Джейн перестал быть просто фотографией из дела о Красном Джоне, а предстал во плоти на пороге КБР.
По долгу службы Терезе приходилось встречаться с родными погибших, убитых, пропавших без вести. Это всегда было тяжело, люди по-разному переживали своё горе: кто-то ломался, кто-то пытался держаться, кто-то уходил в себя.
С Джейном дело обстояло иначе. Перед ней был человек, прошедший все круги ада. Личность на грани распада. А скорее всего, уже после распада, кое-как собранная заново, еле удерживающаяся в своих новых границах.
Он вышел из лифта на полусогнутых, немного неуверенных ногах, ссутулившись и зябко обхватив себя руками, как будто боялся, что стоит ему опустить руки, — и он распадётся, рассыплется… В его глазах плескалась такая боль, такое чувство вины и тотального опустошения, что хотелось отвести взгляд, чтобы больше никогда не видеть этой бездны. Но Тереза заставила себя смотреть в эти серо-зелёные глаза с привкусом океана, сначала — чтобы сориентироваться, понимает ли мистер Джейн, что ему говорят, а потом — потому, что его взгляд постепенно сфокусировался и уцепился за неё, как будто она стала единственным сигналом, доходящим до его сознания. Ого, теперь эта бездна всматривается в неё… У Терезы тогда появилось чувство, что её сканируют, как пакет овсянки в супермаркете, она отчётливо представила себе красную световую полоску, пробежавшую от её макушки и до пят. Дзынь! Штрих-код, цена, место и время выпуска…
Она испытала облегчение, перепоручив его заботам Стива Ханигана, но тогда она ещё ничего не знала о способности этого гениального манипулятора за тридцать секунд доводить людей до белого каления. После неформального знакомства Джейна с кулаком Стива Терезе пришлось помогать этому бродяге подниматься, и она почувствовала через тонкую ткань измятой рубашки, как напряжено его тело. Он нетвёрдо стоял на ногах, и ей пришлось поддерживать его за плечи. Ради всего святого, Ханиган, как ты мог его ударить? Это всё равно, что избить ребёнка или смертельно раненого… Тереза отвернулась, чтобы скрыть, насколько расстроена: этот человек не принимал сочувствия, он отбрасывал его с возмущением и даже злостью.
— Тереза Лисбон… У Вас красивое имя.
Она тогда даже дёрнулась и оглянулась, чтобы убедится, что ей это не померещилось. Наверное, нет: странно напряженный взгляд был направлен на неё. Господи, он ещё пытается быть галантным!
«Держись, парень, ты только держись», — Тереза помнила, что эта мысль пульсировала у неё в голове всю дорогу до кабинета, и в тот момент разбитый нос Джейна внушал ей меньше всего опасений…
Тереза почувствовала, как рядом напрягся Чо, и только потом заметила какое-то движение в доме: в гостиной на первом этаже заметался луч фонарика, в предрассветной мгле было видно, как качается потревоженная кем-то штора. Продолжая пристально наблюдать за происходящим, она позволила себе на секунду вернуться в свой Дом памяти, чтобы наспех приколотить таблички на дверях двух новых комнат: на одной — «Кимбэлл Чо», на другой — «Джейн». Во всём должен быть порядок.
В наушнике послышались какие-то шорохи, тихие вскрики, похожие на ругательства, и звуки короткой борьбы. Её рука уже метнулась к кобуре, но в наушнике прозвучало знакомое протяжное «Лиииисбоооон».
— Джейн, какого чёрта? Где Ригсби? Вы что-то видите? В доме что-то происходит. На первом этаже кто-то двигается.
— Ну конечно двигается. Я позвонил этому олуху и предупредил его, что завтра… нет, уже сегодня с утра к нему нагрянут с обыском.
— Ты — что?!
— Я позвонил ему. Мне надоело здесь сидеть, нужно было подтолкнуть его в нужном направлении. Сейчас он как миленький побежит избавляться от пушки, и вы его повяжете. Надо же быть таким дураком и скрягой, чтобы зажилить орудие убийства!
— Джейн, ты соображаешь, что творишь?! Если ты прав, этот «олух и скряга» вооружен, и ты загнал его в угол. Если он начнёт стрелять…
— Да не будет он стрелять. Ты видела, как он одевается? Человек, выбирающий такие рубашки, может быть только трусом, он не станет палить в копов.
В наушнике снова послышались звуки борьбы, и в нём зазвучал уже голос Ригсби:
— Босс, мы не виноваты! Он сказал, что выйдет отлить, ну, он как-то по-другому сказал, но в этом смысле, а сам позвонил…
Дальше Тереза уже не слушала, потому что дверь дома, за которым велось наблюдение, тихо приоткрылась, и на пороге в неверном свете только разгорающегося рассвета показался неясный силуэт мужчины. Похоже, началось.
— Работаем, — коротко приказала она в микрофон. А что оставалось делать?
Чо тихо открыл дверцу машины и выскользнул из неё, стараясь держаться в тени. Подозреваемый уже вышел на дорогу и теперь неуверенно оглядывался по сторонам, будто решая, в какую сторону идти. В руках он держал небольшой свёрток — что ж, вполне может быть, что Джейн был прав насчёт пистолета. Только на каком основании это проверить? Тереза кивнула собранному Чо, который давно уже сверлил её вопрошающим взглядом. А, чёрт, была-не-была!
Абсолютно не скрываясь, Тереза вышла из машины, громко хлопнув дверью.
— Доброе утро, мистер Малкольм. Вы узнаёте меня? Тереза Лисбон, КБР. Прекрасная погода, не правда ли? — самым дружелюбным тоном спросила она, демонстрируя свой значок.
Человек на дороге подпрыгнул от неожиданности и трясущимися руками начал разворачивать свёрток.
— Не подходите! Я буду стрелять! — взвизгнул мужик, и в его руке заплясал пистолет.
Из-за машины выдвинулся Чо, целясь в этого незадачливого придурка и выкрикивая положенные по протоколу фразы, а из-за дома вынырнула длинноногая тень с развевающимися волосами, в несколько неслышных шагов покрыла расстояние до преступника и обрушилась на него всей мощью своего гибкого тренированного тела.
***
Поверженный преступник лежал со скованными за спиной руками лицом вниз под присмотром Ригсби и Чо, тихо поскуливая и причитая что-то невнятное, Ван Пелт со всей осторожностью укладывала в пакет для вещдоков пистолет, отобранный у арестанта, Тереза по телефону докладывала Минелли об их улове. Судя по звенящей тишине на том конце, её начальник уже просчитывал количество шишек и тумаков, которые сваляться на него после столь «блестящей» операции. А потом все эти шишки он с удовольствием опрокинет на её бедную голову.
Тереза поискала глазами вдохновителя и организатора всей этой свалки и обнаружила его за широкой спиной Чо. Джейн сиял довольной ухмылкой (аплодисменты в студию!), мерно покачиваясь с носка на пятку. Если бы у него была палка, он непременно потыкал бы нею в арестованного. Демонстративно расстегнув кобуру, Лисбон двинулась в сторону кучи малой. Разглядев эту пантомиму, Джейн напрягся и попятился.
— Лисбон, держи себя в руках! Мы же задержали преступника. Раскрытое дело — это раскрытое дело, не так ли?
— Ещё неизвестно, тот ли это пистолет, — как бы между прочим обронила Грейс.
— Ну конечно тот! Лисбон, подумай, сколько тебе придётся заполнять бумаг, если ты сейчас меня пристрелишь… Лисбон, слушай мой голос, ты устала, твои руки наливаются приятной тяжестью…
Трое агентов в бронежилетах весело переглянулись и дружно закатили глаза. Назревал крупный скандал.
***
Патрик завалился на диван сразу же после возвращения команды из задания. Он заслужил отдых, впрочем, как и все остальные, но им ещё нужно было закончить бумажную работу и как минимум доехать до своего дома. Их проблемы. Джейну было намного проще: упасть на потертые кожаные подушки, устроить голову на ещё боле истёртый подлокотник, закрыть глаза… Голоса коллег зазвучали смазанным фоном, перед глазами быстро пробежали картинки сегодняшнего дня, привычно сортируясь и разлетаясь по своим ячейкам Дворца памяти.
Уже ускользающим сознанием Патрик попытался задержать и рассмотреть некоторые из них. Восхищённый, снизу вверх, взгляд Лисбон, когда он подсунул ей очередное оригами. Запах Лисбон, когда он слишком близко наклонился к ней, чтобы через её плечо прочитать сообщение на телефоне. Ощущение тёплых пальцев Терезы в его руках, когда она забирала у него ключи от машины, а он по обыкновению дурачился и не отдавал. Острый кулачок, коротким тычком прилетевший в его многострадальные рёбра. Сверкающие праведным гневом зелёные глаза. Было весело, потому что гнев был направлен на него.
Он не знал, какого чёрта перебирает эти воспоминания в памяти, но почему-то улыбался. И ещё — как она тогда налетела на него в кабинете, впечатавшись в него всем телом. И те несколько секунд, когда они, как дураки, стояли, уткнувшись друг в друга, она — почти прильнув лицом к его груди, он — почти касаясь губами её виска. Дрожь, пробежавшая по её телу и вызвавшая странный отклик в его, Джейна, теле. Острое желание, нет, скорее, необходимость сейчас же, немедленно, обнять, укрыть, окутать собой эту маленькую хрупкую женщину, и всё-таки прикоснуться губами к её коже, чёрт его побери совсем.
Он растерялся и начал нести какую-то чушь… Было так странно осознавать, что он всё ещё живой ниже шеи, это было первое по-настоящему чувственное ощущение с тех пор, как… Проклятье, он не имел на это права, но просто стоял, как истукан, и просто дышал одним с ней воздухом, и просто не отпускал её запястий, слушая, как под её тонкой кожей гулко бьётся пульс…
Хорошо, что она тогда пригрозила ему оружием, и он опомнился. «Странно, что это воспоминание занимает столько места в Дворце памяти — длилось-то всё не дольше минуты», — это была последняя более-менее связная мысль Джейна, потому что он провалился в сон.
Для разнообразия ему снились не кошмары, а безоружная Тереза Лисбон, вставшая на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Начало было многообещающим, и он улыбнулся ей интимной, немного хищной улыбкой, дразня и обещая…
Тереза как раз направлялась в зону отдыха, чтобы налить себе крепкого чёрного кофе. Благодаря художествам Джейна, отчётов придётся писать оооочень много, а потом ещё долго всё доказывать и объяснять. Она, конечно же, опять прикроет его жалкую гениальную задницу, но, во имя всех святых, неужели нельзя было сделать всё по-другому? Или просто предупредить её: дорогая Лисбон, сейчас я снова буду взрывать твой мозг, а ты уж как-то соберись и отреагируй. Ведь можно же?
Поравнявшись с диваном, на котором имел обыкновение отдыхать от трудов праведных их бесценный консультант, Тереза метнула в его сторону уничтожающий взгляд, способный воспламенить обивку и расплавить пружины. Нет, ну вы посмотрите, они почивать изволят.
Тереза притормозила и сложила руки на груди, наблюдая раздражающе-умильную картину: Джейн спал на боку, обхватив себя руками и подтянув под живот ноги в бессмертных ботинках. И он улыбался во сне — такой счастливой и … наверное, порочной улыбкой, что её злость сразу куда-то испарилась. Она наклонила голову к плечу и привалилась спиной к стене, наблюдая за спящим и стараясь запомнить эту улыбку. Это почему-то казалось важным — может, из-за того, что она уже больше суток на ногах. А может, потому, что ЭТОТ Джейн казался ей настоящим. Не может же человек притворяться даже во сне? Хотя, как показывает практика, Джейн может всё.
Чо, тоже заходивший в зону отдыха за своей ударной дозой кофеина, остановился возле Терезы, облокотился спиной о стену и полностью повторил её позу: руки скрещены на груди, голова немного склонилась к правому плечу. С невозмутимым видом он проследил за её взглядом, и его глаза слегка округлились. Помолчав и не отрываясь от созерцания диванного консультанта, Чо почти шепотом и почти заинтересованно спросил:
— Что это у него с лицом?
Тереза приподняла брови и вопросительно посмотрела на него. Кимбэлл быстро взглянул на начальницу своими непроницаемыми карими глазами и слегка кивнул головой в сторону дивана:
— Джейн. — Снова внимательный взгляд на непонятливого босса. — Он что — медитирует?
Немного помолчав и удостоившись только неопределённого пожатия плечами, Чо склонил голову влево, на мгновение напомнив Терезе любопытствующего щенка ротвейлера.
— На вашем месте я бы проверил его на наркотики.
Хоть ни один мускул на лице Кимбэлла не дрогнул, Риз точно знала, что он шутит. Они одновременно оторвались от стены и разошлись в разные стороны. Лицо Лисбон было таким же непроницаемым, как у агента Чо, но её зелёные глаза сияли: коллекция пополнилась ещё одним экспонатом, и она бережно уложила его в комнатке с табличкой «Джейн» своего — ну, ещё не Дворца памяти, конечно, но очень миленького домика с террасой в колониальном стиле.
