Кислотного неба оттенки

Синий. Это цвет одной из пяти стихий — воды. Однако, именно её больше всего не любил Адриан. И, к сожалению, это даже не из-за своего кошачьего амплуа. Юноша брезгливо и трусовато поглядывал на пруды и водоёмы, фыркал и шипел на бассейны, чего уж говорить о реакции Агреста на море, или тем более океан. Он судорожно и неохотно вспоминал тот случай из детства: Когда мадам Агрест была всё ещё жива, то она проводила с сыном практически всё свободное время. Женщина учила своего малыша всему, что умела сама, пускай это и было, порой, не нужно. В тот летний день, выбор матери Адриана пал на плавание, в котором сама она была превосходна. Урок проходил спокойно и беззаботно, но увы, когда мадам отошла за соком для любимого сына, оставив его греться на шезлонге, тот, приметив что-то в бассейне, переклонился и, поскользнувшись, упал прямо в воду. Мальчишка отчаянно бултыхался в синей пучине глубокого бассейна, пытаясь зацепиться за бортик каменного сооружения, заполненного водой, однако это не выходило. Назло, ещё и прислуга в этот день отсутствовала. Все уроки будто исчезли из памяти, казалось, Адриан даже забыл как дышать, благо, что в этот момент вернулась испуганная мадам Агрест, услышавшая всхлипывания и шум воды. Дальше всё происходило как в тумане, юный Агрест вышел из транса лишь через 15 минут. Он смотрел в одну точку, иногда покашливая, и кряхтя от холода и испуга. Весь шум и волнение матери он слышал отдалённо, будто эхом. Перед ним был лишь бассейн с тёмно-синим непроглядным дном. В голове отчётливо слышался пульс, а мысли то и дело крутили одну фразу: «Волнам нет доверия».

***

То время уже давно было за плечами, но даже спустя такой большой промежуток, юноша терпеть не мог воду. Естественно, ванна и душ были обыденным делом, не вызывающим какой-либо панической атаки, но неприязнь оставалась. Тоже самое можно было сказать и о дожде, не представляющем никакой угрозы для него. Дюпэн-Чэн упорно пыталась побороть фобию Агреста, к сожалению, тщетно. Юноша наотрез отказывался подходить к бассейну, или же другому виду источника воды. Однако самым прискорбным было то, что парень даже не признавал своей фобии, каждый раз ссылаясь на плохое самочувствие. И тогда, Маринетт в голову пришла «замечательная» идея. С приходом летних каникул, пара отправилась отдыхать на пляж. Адриан, естественно, беспечно загорал на берегу, в то время, как Маринетт начала действовать. План был неимоверно прост, но не до конца продуман (что в дальнейшем сыграло злую шутку). Юная леди собиралась заплыть подальше и «начать тонуть», чтобы юноша переборол фобию, бросившись на помощь (она специально выбрала безлюдный пляж). Дюпэн-Чэн продумала даже вариант, на случай, если и Агрест начнёт тонуть (в крайнем случае, девушка спасла бы своего парня, ведь ей со своим альтер-эго это было не впервые). Как только Маринетт очутилась на достаточной глубине, она начала бултыхаться в воде и громко кричать о помощи. Но, как говорится, в каждом плане есть слабое место, собственно, как и в каждом человеке. Была одна деталь, которую юная ЛедиБаг не учла: а что, если она сама начнёт тонуть, предположим, из-за неожиданно появившейся судороги. Правая нога и рука онемели, а в голубых глазах сверкнул синий ужас. Помощи ждать было неоткуда: они находились на безлюдном пляже, а серьги лежали в сумочке на берегу. Единственным спасением был Адриан. Юноша, забыв обо всём на свете, бросился в тёмно-синюю пучину своего «врага». Он смело разгребал блеклые волны, до конца не понимая, что в данный момент вершится его самый ужасный кошмар, хотя нет, намного страшнее было потерять её — Маринетт. Глаза, казалось, застлала какая-то пелена, но Агрест видел только застывшую в ужасе девушку, пожираемую морской пучиной. В мыслях было только: «лишь бы успеть». Как только он подплыл к Дюпэн-Чэн, последнее, что уловил чуткий слух парня, был тихий шёпот — «Адриан, спаси меня», после чего Маринетт отключилась. Юноша закинул её на спину и направился в сторону золотистого берега, контрастирующего с тёмной пучиной. Ситуация повторялась. Всё было как в тумане, опять. Разве что испуг был не за свою жизнь, как в детстве, а за девушку, которая нахлебалась воды и уже практически не дышала. Действия происходили словно во сне: он не помнил, как сделал прямой массаж сердца и искусственное дыхание, не помнил, как очнулась его прекрасная леди, откашливая остатки солёной воды, но зато, он отчётливо помнил, как сжал её хрупкое, трясущееся тело и стал шептать самые прекрасные слова любви на свете. Маринетт мило улыбалась, убирая с лица мокрые пряди пшеничных волос. Она была невероятно счастлива, потому что Адриан преодолел свой главный страх, жаль, что она не знала, что на самом деле, главный страх Адриана — потеря именно её. Главное, что они знали — пока их сердца едины, любые препятствия были им подвластны. А на заднем плане бушевала морская пучина, ещё больше синея от злости, потому что «волнам нет доверия».