Танцы с волками

Встречали ли вы людей, которые вечно спасают всех зверушек (которые в этом нуждаются, конечно) и – апогей всего, - тащат их к себе домой? Встречали? Ну вот и Кенсу встречал, причём во время обучения на кинолога – довольно часто. Тащили всех - от птичек до кошечек. Себя он причислить к таким людям не мог, потому как с детства все попытки помочь братьям меньшим как медицинской помощью, так и жильём заканчивались весьма неудачно, «спасибо» родителям. Потому он сам от себя этого не ожидал, что будет торопиться домой, чтобы показать Чонину кое-что (вернее кое-кого, начавшего шевелиться под курткой парня) и попросить его помощи. И снова дверь в квартиру открылась раньше, чем он вытащил из кармана ключи. Снова учуявший его волк, который подозрительно смотрит на Кенсу и на выпуклость под его курткой. - Между прочим, пахнет не только тобой, - заметил Ким, закрывая за старшим дверь. – Кто-то ещё. - Хочешь, покажу? – До расстегнул курточку и вытащил на свет то, что так бережно нёс у себя за пазухой. Чонин принюхался, его глаза в один момент стали по-волчьи жёлтыми, но ничем он не высказывал своего недовольства. Впрочем, было ли это недовольство – Кенсу не знал. - Хён, где ты его откопал? – спросил младший, усевшись на корточки рядом с щенком, которого До опустил на пол. - На работе, - Кенсу сел рядом, наблюдая за маленьким щенком, который сонно пялился сначала на человека, потом на волка и вдруг, переваливаясь, потопал к Чонину. Тот напрягся поначалу, но протянул ладонь, позволяя её обнюхать. - А поточнее? - Ну, если поточнее – одна из наших сук ощенилась около месяца назад, а щенков дала забрать только сегодня. Ну, как дала… лично его я с боем отвоевал, он… видишь, покусанный? - Вижу, - смуглые пальцы Чонина огладили небольшие ранки на тельце щенка. – Они не опасные, но ему точно было больно. - Так что, извини… теперь нас трое, - Кенсу смущенно улыбнулся. – Я, правда, не решил, как его назвать. - Решим сегодня, ладно? - Ладно. - Его помыть надо или так сойдёт? - Думаю, надо, - старший поднял щенка на руки и направился в сторону ванной. – Поставишь чайник? - Не-а, - донеслось сзади и парень обернулся, застав Кима в процессе раздевания. - Э-это ты зачем раздеваешься? - Как зачем? Будем учить мелкого, что мыться – хорошо, - Чонин неаккуратно (впрочем, как и всегда) скинул всю одежду прямо на пол, потом короткий миг - и перед ним снова стоял абсолютно белый волк. Чихнув, зверь потопал в ванную мимо человека. Кенсу вынужден был последовать за ним. Мыть собаку – даже если она маленькая – это всегда тяжело в одиночку. Несмотря на маленькие размеры, любая четырёхлапая зверушка может доставить определённые проблемы, но у До был Чонин. Волк подал новому члену их небольшой семьи положительный пример, послушно запрыгивая в ванну. И Кенсу с его помощью стал мыть щенка. Когда тот запищал, начиная вырываться, Ким прихватил его легонько зубами за загривок, удерживая на месте, и глухо рыкнул. Словно говорил – сиди смирно, это тебе на пользу пойдёт. В итоге зверёныша вымыли, и он перестал выглядеть как дворняжка, став хоть и маленькой, но немецкой овчаркой. Под раздачу попал и сам Чонин, потому что Кенсу, мстя за несанкционированный стриптиз, вымыл и его. Причём под пристальный и недовольный взгляд. Вымыв своих мохнатых, Кенсу поднялся на ноги и выключил воду. - Не брызгаться, - напомнил он, но кто ж его послушается… Бумеранг мести прилетел и от Чонина, и от щенка, когда оба встряхнулись, обрызгав человека с головы до ног. Потом Ким снова вернулся в человеческий вид и, как был голым, так и вышел в гостиную с новым другом на руках. Кенсу, недовольно сопя, последовал за ним. - И что это было? - Не надо было меня мыть, - отозвался младший. – Я же просто помочь хотел. - Залез в ванную, будь добр – мойся, - человек сложил руки на груди, потом только заметил, что одежда на нём мокрая, и ушёл в спальню, чтобы переодеться. - Я придумал, как его назвать, - Чонин и его сотоварищ прервали уединение Кенсу, когда тот переодевался и До едва подавил недовольство, что его застали в одних боксерах. - Мы можем обсудить это, когда я переоденусь? - Ой, ладно, - Ким отмахнулся. – Что я, голых не видел? И ты меня, между прочим, видел голым. Всё честно. - Я не привык раздеваться ни перед кем, - Кенсу покачал головой. – Для меня это непривычно и не очень приятно. - А что такого? – младший окинул его заинтересованным взглядом. – У тебя красивое тело, Кенсу-хён. Мне нравится. - Тут я с тобой не соглашусь, но тему закроем. - Нет, не закроем, - Чонин был упрям. Впрочем, как и всегда. Переложив щенка на постель, волк встал и подошёл к Кенсу, разворачивая его к зеркалу и вынуждая смотреть на своё отражение. - И что ты хочешь мне этим сказать? - То, что ты очень красивый. Мы не похожи, верно, но так и не должно быть. Как с почерком, помнишь, хён? Каждый уникален по-своему, не надо искать недостатков, нужно жить и любить себя. - Любить себя – это эгоизм, Чонин, - До вывернулся из его рук и взял штаны, надевая их на себя. – Я не привык к этому до сих пор и вряд ли привыкну сейчас. - Родители, да? – младший недовольно сощурился. – Они вбили в твою, хён, голову, что ты некрасивый и неудачник. - Какое это имеет значение? - Большое. Я хочу, чтобы ты был доволен своей жизнью. - Я ею доволен. - Ну ага, мистер Сложный Характер, - скептически хмыкнул волк. – В общем, я почему пришёл-то. Ты сказал, что нужно назвать щенка? - Нужно. - Так вот, его имя - Бо. - Кажется, это что-то китайское, - Кенсу натянул футболку и взял щенка на руки. - Но я не против. Теперь ты Бо, полноправный член нашей семьи. - Семьи, - повторил Чонин и вдруг уставился на очередной бинт на руке человека. – Это что? - А? Это? Ну, я же говорил, что щенков мы забирали с боем, так вот его мать меня покусала. Придётся ставить уколы от бешенства, на всякий случай. - Да что ж такое-то, хён? Почему руки? – Чонин рыкнул и Бо его то ли процитировал, то ли передразнил. Но из-за возраста это прозвучало забавно, так что Кенсу улыбнулся, взъерошивая волосы младшего. - Ты не переживай так, ладно? Не в первый же раз кусают меня. - Загрызу… - Чонин, успокойся, хорошо? Я живой, не бешеный, и всё будет хорошо. А ту овчарку с оперативной работы уберут, скорее всего, она не подходит уже, раз кидается на тех, кто с ней работал. - Ты с ней работал? - Да, какое-то время. Потом она забеременела и вот буквально недавно родила. А Бо просто… он не годится для кинологической службы и его как бы списали. Обычно таких щенков разбирают по себе сотрудники, а иногда и усыпляют… - Усыпляют? – переспросил Чонин. – Ты имел в виду, их убивают, хён? - К сожалению, да, - Кенсу тяжело вздохнул. – Я не стану говорить о том, что мне самому не нравится такая ситуация, но кто я, а кто начальство? Они всё решают. - То есть, Бо тоже могли усыпить, да? Старший просто кивнул, и сам не в силах представить, что, если бы он опоздал хотя бы на полчаса, маленького и беззащитного щенка просто бы не было уже в живых. Эти худенькие лапки, эти смешные ушки… Нет, он успел и у них всё будет хорошо. Ведь будет же? Он посмотрел на Чонина, который что-то пробурчал, уткнувшись носом в мягкий живот щенка. Тот заелозил и тявкнул. - Отпусти, пусть побегает, - сказал Кенсу. – Надо его покормить. Где-то у меня оставался сухой корм… после тебя. Ким на него только глаза скосил хитрые, но промолчал. Шли на кухню они следующим образом – впереди Кенсу, за ним, переваливаясь из стороны в сторону, топал Бо, а следом за щенком шёл Чонин, соизволивший всё же одеться. Младшему члену их семьи насыпали в миску (также оставшуюся после Чонина-волка) сухого корма, в другую налили воды и вскоре тот хрумкал собачьими вкусняшками, не обращая внимания на своих новых хозяев. Младший поставил чайник и взялся за покусанную руку Кенсу, на которой (чуть ниже, правда) уже был след от ножа, едва-едва заросший. Как-то обиженно вздохнув, волк полез за аптечкой, которая у них почему-то была на кухне, а не в ванной, как у других людей. Посмотрел на следы собачьих зубов, удерживая чужую руку в своей ладони, и вдруг наклонился. Кенсу вздрогнул, снова ощущая на коже влажный язык младшего, которым тот вылизывал его рану. - Ты опять так делаешь? – тихо спросил До, глядя Чонину в макушку. Тот отодвинулся, поднимая на человека тёмные глаза, и ответил. - Да, я опять так делаю. Потому что ты мой человек, тебе опять больно, а по-другому я лечить не хочу. - Это негигиенично – вылизывать всё языком. - Скажи это волкам в лесу, кошкам и прочей живности. Вылизывали – и ничего, живые, здоровые. Тем более, что от твоей раны пахнет чужаками. - Это не чужак, это обеззараживающее средство, вообще-то. - Да нет, хён, ты не понял, - Ким наклонил голову к плечу. – Тебя укусила чужая собака, я чувствую её запах, который даже этот твой антисептик, или как он там называется, не перекрыл. Вот я и вылизываю, чтобы мной пахло. - Но ты же потом её всё равно обработаешь? - Обработаю, если ты этого хочешь, - волк вернулся к вылизыванию, которое, впрочем, долго не продлилось. После он обработал укус и забинтовал его, стараясь всё делать аккуратно, так, как его учил Кенсу. Да, человек потратил пару из свободных вечеров на то, чтобы научить младшего азам оказания первой помощи, так, на всякий случай. Ему-то положено было по долгу службы, а Киму точно лишним не будет научиться. И, глядя на бинт поверх укуса, Кенсу почувствовал гордость за своего способного ученика. - Что ты так смотришь, хён? – спросил Чонин, видя, что Кенсу слегка завис, уставившись на свою руку. – Я слишком туго бинт наложил? - Нет, ты наложил его очень хорошо, - ответил До. - Просто… ты очень способный ученик, Чонин. Тебе бы учиться и учиться… - Хён, - волк присел рядом с ним, когда выключил засвистевший чайник. – Я учусь тому, чему учишь меня ты. Другого учителя я вряд ли стану воспринимать. - Почему? Господин Ким же тебя учил. - Очень редко, да ты и сам в курсе, - волк пожал плечами. – Я к тебе привязан, хён, сильнее, чем ты думаешь. Так, как собаки к хозяевам не привязываются. - А как же тогда? - Сложно объяснить, боюсь, ты вряд ли поймёшь. - Ты можешь хотя бы попробовать, Чонин. - Можно чуть позже? – попросил младший. – Я постараюсь подобрать такие слова, чтобы тебе было понятнее. Хорошо? - Хорошо, - согласился Кенсу. – Поужинаем? - Обязательно. Пока они ужинали, Бо успел уснуть, улёгшись на ступни Кенсу, поэтому, чтобы ему встать и не потревожить щенка, пришлось Чонину взять аккуратно малыша на руки и отнести на спешно вытащенную из кладовки подстилку. Которую, кстати, пришлось опять положить на пол в спальне, так как Бо был слишком маленький для того, чтобы спать в одиночестве. Однако сами они пока спать не легли, - время-то раннее, вообще-то. Чонин, пользуясь случаем, снова почитал Кенсу очередной текст, получил парочку замечаний из-за ошибок, они их разобрали и сели смотреть мультики. Ну а что? Не так уж стар Кенсу, чтобы отказаться от просмотра анимационных фильмов. Да и Чонин их вообще толком не видел до их встречи. Вернее, вообще не видел – было бы странно, что господин Ким позволяет смотреть телевизор тому, кто охраняет стадо его любимых овечек. А Кенсу иначе не мог – он хотел дать младшему ту жизнь, которой тот заслуживал изначально. Если бы не те охотники, которые уничтожили его семью, всё было бы нормально. Но тогда бы они не встретились. И Кенсу никогда бы не увидел этого смуглого, иногда совершенно наглого мальчишку с пухлыми губами, который может становиться большой зверюгой с абсолютно белой шерстью, приятно греющей по ночам. Никогда бы они не сидели вот так просто, в гостиной, а фоном звучит телевизор. Никогда бы не мыли вместе Бо, никогда бы не… Кенсу вздохнул, прикрывая глаза. Ему нельзя привязываться к людям, ведь терять их потом очень больно. Он знал это очень хорошо, ощутив на собственной шкуре. Одиночество едва ли не с детства, вот был его рок, то, что преследовало парня все эти годы. Казалось бы, ну что такого в том, что твои родители работают, содержат тебя, ты должен быть им благодарен за всё, что они тебе дают. Однако не всё так просто. Никакими деньгами или дорогими игрушками не купишь любовь ребёнка (если, конечно, он не избалованный), ему важна теплота родителей, их забота и понимание. То, чего у Кенсу не было вообще. Он рос один, ну, не считая бабушки. И когда прошли годы, родители всё же заметили, что их сын вырос и попробовали было надавить на сыновьи чувства, заставляя заниматься тем, чем он не хотел, да вот ничего не вышло. Обычно тихий и незаметный Кенсу вдруг твёрдо заявил, что будет кинологом, а ими выбранная ему судьба может быть засунута глубоко в rectum (в буквальном переводе с латыни – в прямую кишку, но Кенсу имел в виду кое-что другое). Ему уже было наплевать на то, что дражайшие родственнички устроили скандал, накричали на него и пригрозили лишением наследства. Было бы чем угрожать! Он и не заморачивался насчёт каких-то ценностей, которые должны были ему перейти. Всё, что у него было на тот момент, да и бабушка – вот что по-настоящему ценно. А теперь у него есть Чонин и есть Бо – его маленькая мохнатая семейка. Что можно ещё для полного счастья пожелать? - Ты скучаешь по ним? – вдруг неожиданно спросил Чонин, пристально глядя на него. - А? Что, извини? По кому я скучаю? - По своим родителям. - Ты о них… - Кенсу горько усмехнулся. – Иногда ловлю себя на такой мысли. Но, знаешь, Чонин, за все эти годы я смирился с тем, что ничего для них не значу. - Может, ты ошибаешься, - волк качнул головой, придвигаясь поближе к нему. – Вот смотри, хён, у меня нет родителей, а я по ним безумно скучаю. Кто знает, вдруг бы они были хуже, чем твои, например, но я… я бы хотел, чтобы они просто были. Давай ты попробуешь с ними пойти на контакт, а? - Чонин, ты же ни черта не знаешь, - Кенсу нахмурился. – Ничего о том, какие они люди. Наших с тобой родителей не сравнить – твои пожертвовали жизнью, пытаясь спасти своих детей, а моим на меня просто было наплевать! - Откуда ты знаешь? Ты же не можешь читать их мысли… - Чонин, я просто знаю! – До перебил его, повысив голос. – Всё мое детство их не было рядом. Кенсу выпускается из садика – на выпускном бабушка. Кенсу пошёл в первый класс – с ним бабушка. Кенсу получил первую в своей учебной жизни грамоту – а его никто не поздравил. Кенсу закончил школу – а потом идёт домой. Один. И так каждый раз, Чонин! Всю жизнь! Постоянно какие-то правила их дома, которые я не должен нарушать ни в коем случае, никаких лишних вопросов, помалкивай и сиди на месте, а ещё лучше – в своей комнате. Я был один, чёртов ты волк, один. Ни друзей, ни семьи, а к бабушке же не убежишь просто так. К ней надо ехать на автобусе, на билет у меня нет денег – я же ребёнок. Всё ещё считаешь мою жизнь счастливой? Чонин молчал, слушая, а До уже понесло, ему нужно было банально выговориться. Хоть кому-то. - А потом мне стукнуло 17 лет, когда мои дражайшие родственники заметили, что их сыночек вырос. И его можно использовать как очередное средство для достижения очередной великой, мать её, цели. Первый семейный обед, который мы тогда провели, закончился скандалом. Видите ли, я просто жениться не захотел, на выбранной моим отцом девушке, чей папочка – очередной компаньон. Я не захотел учиться там, где мне настоятельно рекомендовали, хотя по факту – приказывали. Пытались угрожать лишением наследства, что меня не пугало – какое, к чёрту, наследство, когда я все эти годы был лишён самого главного, их любви! Он обвёл рукой гостиную, имея в виду не только её, но и всю квартиру. - Вот это всё – моё. Заработанное на подработках лет этак с 14, плюс бабушкина помощь. Но это – мой мир, куда таким людям, как мои родители, вход заказан. Я не хочу общаться с прогнившими эгоистами, у которых на уме только деньги. Теперь тебе всё понятно? Я удовлетворил твоё любопытство? - Я тебя не спрашивал об этом. Совсем, - глухо заметил Ким. – Я хотел, чтобы ты с ними не ругался. - Мне не с кем ругаться, - фыркнул старший. – Я фактически сирота. - Не смей так говорить, - рыкнул Чонин, вскидываясь. Для него тема родителей была не менее болезненна. - Знаешь, что? – Кенсу не выдержал. – Я тебе рассказал, ты меня выслушал, но, кажется, не понял. Твоё право. Спасибо большое, Ким Чонин, за поддержку. До резко встал с дивана, бросая книжку на журнальный столик, и ушёл в спальню, больше ничего не говоря. Чонин остался в гостиной один, безошибочно чувствуя от своего человека обиду. Он его обидел. А от этого было неприятно. Как бы смешно это не звучало, но теперь у волка на душе скребли кошки. Стоило, наверно, встать и пойти мириться. Что, собственно, он и сделал. Кенсу обнаружился сидящим на подоконнике, прижавшимся щекой к стеклу. Чонин подошёл и согнулся, упираясь лбом в его плечо. - Прости, я часто сначала говорю, потом думаю, хён. - Я понимаю тебя, - отозвался старший, говоря тихо, так как на подстилке сладко спал Бо. – Понимаю, Чонин. Для тебя моя ситуация кажется дикой, но это правда. Я сирота при живых родителях. Они не уважали меня, не любили – так почему я должен любить их? - Хён… - Не заставляй меня. Пожалуйста, - тихо попросил Кенсу. – Я не хочу. - Хорошо, - волк обнял его со спины, выпрямившись и уткнувшись подбородком в его макушку. – Хорошо, хён. Тебе не нужно с ними общаться, если они сделали тебе больно. У тебя есть мы с Бо. - О да, вы с лихвой мне семью обеспечите, - До усмехнулся, не отодвигаясь. – Знаешь, а я не очень-то люблю прикосновения. Ты и бабушка – единственные, кому я могу позволить прикасаться. - А я не могу жить без этих прикосновений, - Чонин усмехнулся. – Мне важно знать, что я могу коснуться тебя, хён, в любой момент. Что ты позволишь мне спать с тобой в одной кровати. Чувствовать твоё тепло… - Кто бы говорил про тепло, - Кенсу покачал головой. – Между прочим, ты намного горячее меня, Чонин. - У оборотней температура тела выше, чем у людей. «Горячая кровь» - это точно про нас. - Ходячая грелка, - вздохнул Кенсу. – Спасибо, Чонин. - За что? - Просто за то, что ты сейчас рядом и пытаешься меня хоть как-то поддержать. - Не совсем удачно, - Ким хмыкнул. - Ну, тебя тоже можно понять, Чонин. У нас разные ситуации с семьёй. Потому ты не смог сразу понять, почему я против любого общения со своей роднёй, ну, кроме бабушки. - Хён, а если они первыми пойдут на контакт, ты станешь с ними общаться? - Нет, Чонин. - Почему так радикально? - Потому что я им не верю. Если они пытаются играть передо мной добрых и милых людей, значит, им что-то от меня надо. - А что, были случаи? - Дважды, - кивнул До. – В первый раз я им поверил, во второй уже сделал вид, что верю. Сейчас уже не общаюсь с ними. Совсем. - Они знают, где ты живёшь? - Нет, не знают. Кенсу позволил себя обнять. Едва ли не впервые за всё время, что мы живём вместе. Нет, не подумайте ничего такого, я и раньше мог его обнять, хотя бы когда забирался к нему под одеяло, но сегодня – сегодня это было впервые. Он не дёргался. И я хотел его обнимать настолько долго, насколько это вообще возможно. Кенсу такой… я даже не знаю, как сказать. То есть, его хочется обнимать, хочется держать в своих руках и не отпускать ни на какую работу. Хочется владеть им. Во всех смыслах. - Хён, - я позвал его негромко, думая, что он вполне мог задремать, сидя на окне. Но ошибся – Кенсу не спал. Он шевельнулся, всё ещё не выбираясь из моих рук. - Что, Чонин? - А ты любил кого-нибудь? - Смотря в каком смысле, - он улыбнулся. – И кого. - Ну уж точно не свою семью, - я усмехнулся. – Я имел в виду, человека. Девушку там… - Парня… - эхом отозвался мой человечек, проводя кончиком пальца по стеклу. – Ой. Я это вслух сказал? - Меня теперь это даже заинтересовало, - честно признался я. – Парня? Ты любил парня? - Забудь, - Кенсу дёрнулся, пытаясь в прямом смысле удрать от моих расспросов. Но я же сильнее, хрен ты от меня сбежишь, хён. Всё равно выпытаю, что ты там в виду имел. - Ну уж нет! Сам сказал, теперь объясняй, будь добр. - Ладно, - он тяжело вздохнул. – Ты вряд ли видел это по телевизору, если только в интернете где-то мог. Дело в том, Чонин, что не каждый человек влюбляется в человека противоположного пола. Есть и такие, которые любят… - Можешь не объяснять, я знаю, - пришлось его прервать, а не то он бы ушёл в сторону от моего настоящего вопроса. – Хорошо, хён, тогда ответь на мой прямой вопрос – ты когда-нибудь был влюблён в парня? Минута, вторая, третья, пятая… я уже на ответ не надеялся, про себя проклиная дурацкую привычку хёна не договаривать, когда он прервал тишину и ответил. Только очень тихим голосом, я бы и не услышал, не будь оборотнем. - Был, Чонин. Был. - А почему вы расстались? – тут не надо быть дураком, чтобы догадаться, что его отношения ни к чему хорошему не привели, раз он живёт один. То есть, не совсем один – я же с ним. И Бо тоже. - Долгая история. - У меня есть время, чтобы выслушать. - Можно я слезу с подоконника? – спросил он, поднимая на меня глаза. – Я замёрз. Вместо ответа я просто поднял его на руки и перенёс на кровать. Кенсу смотрел на меня широко раскрытыми глазами (если не сказать, круглыми от шока) и вид у него был такой, что я едва удержался от того, чтобы его затискать. Но про того парня хён всё же рассказывать начал, не поднимая на меня глаз. - Мы познакомились в клубе, я ещё учился, пошёл с группой туда. Вернее, меня вынудили пойти, я бы лично домой пошёл. Так вот… он подошёл ко мне минут через двадцать после нашего прихода туда, сказал, что я сижу весь такой грустный и ему хочется меня развеселить. Ну как было не растаять, Чонин? Он разговаривал со мной как с равным, чего не делали многие до него. Я был… - Очарован, - закончил за него я. – И что, после клуба вы продолжили общаться? - Мы обменялись телефонами. Он позвонил первым, пригласил встретиться. Чонин, я долго сопротивлялся, понимаешь? Мне было дико, что кто-то обратил на меня внимание не в дружеском плане, как я сначала думал, а как на парня. Он всё пёр и пёр, я сдавался. - Вы целовались? - Два или три раза, не больше, - на щеках хёна проявились красные пятна, явно от смущения. – На большее меня не хватило. - Почему? - Потому что, милый мой волк, приучен был я к тому, что любить мальчик может только девочку, а никак не мальчик мальчика или девочка девочку. Воспитание – страшная штука, в курсе? - Да какая разница, хён, кого любить - мальчика или девочку? – я хмыкнул. – Любовь не проявляется по заказу, уж ты-то должен знать, старший же. И неправильной она, по идее, быть не может. - Дико же… - Воспитание, хён, страшная штука, ты сам сказал, - напомнил я. – Значит, вы целовались два или три раза. Ты пытался ради него переступить через себя, измениться хоть немного? - Честно? – Кенсу наконец-то посмотрел на меня. – Да, пытался. Но это было сложно, приходилось бороться едва ли не каждую минуту. Останавливать самого себя, если начинал дёргаться, прикусывать язык, чтобы не вырвалось случаем что-то про неправильное. - Так почему вы расстались? - Скажем так, ему надоело возиться с таким как я. - В смысле? - Ну, он хотел перейти на новую ступень отношений, - Кенсу усмехнулся. – Ты понимаешь, о чём я? - Секс, верно? - Да. - А ты? - Чонин, мне нужно было время! – он тяжело вздохнул. – Поверь мне, с поцелуями-то сложно было, что уж тут говорить о том, чтобы позволить кому-то увидеть меня голым, касаться моего тела, и всё такое… Ему не хотелось ждать. - Предполагаю, что он мог сделать. - Правильно предполагаешь. Только я не девочка-недотрога, я ему вмазал, - хён криво усмехнулся. – Разбил нос, губу, высказался от души – и всё, потом как отрезало. После того случая я не думаю, что смогу хоть с кем-нибудь встречаться. - Почему? Только по той причине, что кто-то когда-то причинил тебе боль и ты боишься влюбляться? - Вроде того. - Хён, а если появится человек, которого ты сможешь полюбить? - Чонин, мне всё равно будет страшно доверяться. Любить – больно. - А мне ты доверяешь, хён? И да, мне это важно знать. - Доверяю. - Спасибо, - искренне благодарю, потому что слышать о доверии спустя так мало времени всё же приятно. И, в конце концов, из доверия вполне может вырасти любовь. Как из маленького семечка может вырасти большое дерево. А раз времени у меня много, то я обязательно дождусь, когда Кенсу сможет подпустить меня к себе. Раньше Кенсу выгуливал Чонина – правильно, это звучит очень странно, он и сам понимает, - а теперь выгулом занимается уже сам Кай, только по утрам его поднимает маленький Бо, смешно переваливаясь на своих худеньких лапках. Большой волк и маленький щенок всегда старались тихо вставать рано утром, чтобы не будить спящего Кенсу, и тихо уходили на прогулку. Возвращались весёлые, посвежевшие, причём всегда к тому моменту, когда вставал Кенсу и, сонно потирая глаза, начинал готовить завтрак. Он же был единственным, кто работал в их семье. При том, кстати, что Чонин в плане содержания был абсолютно неприхотлив, мог есть мало (сказывалось голодное детство), вплоть до одного раза в день или не есть вообще; единственное, что Ким любил до безумия – жареную курочку. Причём только ту, которую готовил Кенсу, утверждая, что она намного вкуснее, чем курочка заказанная (они и так делали, когда До откровенно лень было готовить). Не мог он не нарадоваться на своего своеобразного соседа. И уже не жалел, что судьбе было угодно столкнуть их, вынудить жить вместе. Каким бы ни был Кенсу, со всеми его комплексами и тараканами в голове (по поводу порядка в доме, например), он всё же нуждался в обыкновенном человеческом тепле. Только разница была в том, что Чонин был не человеком, а оборотнем, чья температура тела превышала человеческую. Значит, и тепла он ему может дать намного больше, чем дают люди. Всё потому, что Кенсу – его человек.