Амнезия

Когда они поднялись в квартиру, из душа был слышен шум воды. Стив, едва за ними закрылась дверь, прижал к ней Брока всем телом. Тот со стоном выгнулся навстречу, схватил за ягодицы и вжал в себя, давая почувствовать свое возбуждение. Они целовались так, будто и не провели часть ночи совершенно без сна. - Ты должен будешь меня простить, - попросил Стив, целуя его шею. – Я… - Я знаю. Ты думал, что он умер. Знать не хочу, что тебе пришлось пережить. Я могу… - Не глупи, - Стив нашел его губы и застонал, когда Брок прикусил нижнюю. – Никуда ты не пойдешь. Как не поймешь, что ты наш? - А как ты этого не понимал? - Я не знаю, - честно ответил Стив. – Вспомню – отвечу, обещаю. Пойдем. Он потащил Брока в спальню, едва дав разуться, куртку бросил прямо в гостиной, и к тому времени, как к нему со спины прижался горячий, мокрый Баки, они оба уже успели раздеться. - И где обещанная мне награда за терпение? - спросил Баки, обхватывая член Стива ладонью. – Хочу в тебя. Я помню, как ты любишь, как краснеешь, когда не можешь сдержаться и просишь, чтобы я не растягивал тебя, чтобы потолкался членом - неглубоко, медленно, каждый раз полностью вынимая. Хочу тебя. Хочу с тобой всего, как раньше. С той лишь разницей, что вдвоем тебя будет проще заездить. Стив со стоном толкнул Брока спиной на кровать, заставил подтянуться выше, а сам оперся коленями о матрас у самого края и плавно опустился на локти. - Ну нет, - со стоном выдохнул Баки, сжимая его ягодицы, - я так долго не был в тебе, что у меня могут позорно подломиться колени. Давай, выше. Ложись сверху, Брок у нас не барышня, выдержит. Вот так. Господи. Баки осторожно коснулся пальцами между ягодиц, погладил почти нежно, заставляя Стива сильнее прогнуться и застонать. Брок целовал его шею и плечо, что-то хрипло говорил на ухо, и от этого всего у Стива голова шла кругом. - Вот оно, - горячечно, будто в забытьи, прошептал Баки, будто говоря сам с собой, - то, что не смогли из меня ни выбить, ни выжечь. Мое желание быть с тобой. Я иногда вспоминал, знаешь. Белые простыни, запах лаванды, и ощущение всепоглощающего, ничем не омраченного счастья, восторга, который хлестал из меня, как кровь из перерезанной аорты. Я помнил, как брал тебя, как медленно, жадно трахал, загоняя до упора, какой соленой была твоя кожа на стыке шеи с плечом, какими сухими, горячими – губы. Я не помнил имени, лица, я и себя-то не помнил. Только счастье, которое ты дарил мне. Я помнил, что я – человек. Вспоминал каждый раз, как… Господи. Стив хотел обернуться, прижать Баки к себе, но тот с силой надавил ему между лопаток, заставляя лечь на Брока, и Брок обнял его, целуя. Решив отложить выяснение отношений до лучших времен, Стив ответил на поцелуй, приподнимая бедра, и со стоном отдался знакомым рукам, чувствуя его нетерпение, жар его тела, аккуратные прикосновения пальцев. - Да, - застонал он, когда Баки толкнулся в него, растягивая, будто дразня. – Да, еще так… сделай… За спиной раздалось приглушенное чертыханье, потом длинный выдох, и Стив со стоном принял его член почти до конца, ощущая привычную, желанную до последнего дюйма растянутость. Он выцеловывал на шее Брока какие-то совершенно невероятные узоры, с наслаждением ощущал его под собой – сильного, горячего, возбужденного. Хотелось слышать его стоны, наслаждаться им так же, как Баки, но ощущения захлестывали с головой, он подавался навстречу Баки, прикрывая глаза, и после каждого сладкого, точного толчка прикусывал смуглое плечо Брока, чтобы не орать в голос – привычка сдерживаться никуда не делась. - Тесный, - шептал Баки, разводя его ягодицы в стороны, - идеально тесный, сколько тебя ни трахай. Господи, как я тебя хочу. Мой. Скажи. - Твой, - Стиву казалось, он сейчас выгнется ему навстречу так, что просто сломается в пояснице, но удовольствие было таким острым, что ему было все равно. - Громче, - приказал Баки. – Ну же, Стиви. Ты такой сладкий внутри, такой горячий… - Твой, - простонал Стив, находя губы Брока, - ваш. Сильнее, Бак. - Поруководи мне тут, - хрипло выговорил Баки, но толкнулся еще правильнее, еще слаще. – Да… Мой сладкий, ты всегда был таким желанным, Стиви. Как я хотел тебя там, в Бруклине, еще до войны. И в чем только душа держалась, а я хотел подмять тебя под себя и выдрать, вылюбить так, чтобы это твое дурацкое выражение лица «я за всех в ответе» исчезло. Чтобы в тот момент, когда я возьму тебя, ты был только моим. Стиву казалось, что каждое слово Баки попадает прямиком ему в сердце и уже оттуда горячей волной бьет в пах. Член сладко пульсировал, а когда касался не менее напряженного члена Брока, то тело прошивало короткой, яркой молнией, от которой перехватывало дыхание. Ему давно, очень давно не было так хорошо. Пожалуй, с той самой ночи с Баки, первой, с теми самыми белыми простынями, пахнущими лавандой – единственной перед затяжной чередой поспешных перепихов в палатках. - Люблю тебя, - простонал Баки, сжимая его бедра, - кончай, ну же… Стив никогда не мог ослушаться Баки, не в таких вещах – точно, а потому он обхватил член ладонью, вжался лицом в изгиб зацелованной шеи Брока и вспыхнул, как сухая трава, сразу, весь. Брок целовал его, не переставая, пока он хрипло стонал, выгибаясь, пока терся об него всем телом, размазывая сперму, зажимая его твердый член между ними, жадно подмахивая Баки. Едва отдышавшись, Стив сполз ниже и сделал то, чего так хотел последние полчаса: облизал член Брока от своей спермы и вобрал его в рот, оглаживая по всей длине, посасывая головку. Хотелось раздвинуть эти крепкие ноги и трахнуть его, быстро, почти грубо, но сил пока не было. После Баки у него никогда не оставалось сил ни на что больше. Брок притянул к себе Баки и голодно впился в его губы, обняв одной рукой за шею, а второй вцепившись Стиву в волосы. Выдержал он недолго – как раз до того момента, как Баки сжал металлическими пальцами его сосок. Стив с удовольствием позволил загнать себе до самого горла, со стоном проглотил все до капли и облизал медленно опадающий член. Потом блаженно завалился с другой стороны от Брока и притянул к себе Баки, щедро делясь с ним вкусом. - М, - простонал тот, облизывая губы. – Мне нравится сочетание. - Только не говори, что я и в рот не брал весь год, - попросил Стив, поглаживая Брока, зажатого между ними. - Смотря у кого, - «утешил» его Баки. - Я – мудак, - пришлось признать Стиву. Устраиваясь удобнее, он перекинул руку через Брока и аккуратно проследил кончиками пальцев толстые шрамы, идущие вдоль стыка плоти и металла. Он впервые видел Баки и его руку вот так, без прикрас, вживую, а не на фото. - Господи, - горечь скопилась под языком и мешала говорить, но Стив продолжил: - Прости меня. - Не начинай, - Баки закатил глаза и дернул плечом, разрывая контакт. – Это было сто лет назад, и в случившемся нет твоей вины. Если бы все сложилось иначе, я был бы калекой, одним из многих. Спился бы. Ты бы тащил меня из пропасти, в которую я раз за разом срывался бы, я бы считал, что это ты из брезгливой жалости, а потом умер бы в какой-нибудь подворотне, а ты бы жил, накачанный сывороткой по самую макушку. Прости, но нет. Мне есть, о чем жалеть, но к моей руке это не имеет ни малейшего отношения. Стив снова коснулся толстых грубых шрамов и, склонившись, проследил один из них губами. - Я тут ничего не чувствую, - признался Баки с усмешкой, не касавшейся глаз. – И, предвидя вопрос, отвечу сразу: сенсоры в руке регулируются, спасибо Старку. Когда мы в постели, чувствительность на максимуме. Почти нет разницы. Ну, для меня. - Важное уточнение, - проворчал Брок Стиву в грудь. – Потому что когда ты своими хваталками тянешься к моим яйцам, знаешь ли… Баки рассмеялся и поцеловал его в плечо. - У тебя просто дофига травмирующего опыта, напрямую связанного с моей рукой, командир. - Да уж. - Кстати, - Стиву не хотелось портить хороший день, который можно было бы провести в постели, не думая ни о чем, но молчать он больше не хотел. – Какого черта у нас происходит? - А у нас что-то происходит? – глаза у Баки стали серьезными, а Брок поднял голову с подушки и тоже посмотрел на него так, будто страстно хотел оказаться где-нибудь не здесь. - Очевидно, что да, - решил не сдавать назад Стив. – Теперь, когда все в сборе, я хочу знать – какого хера у нас творится? Просыпаюсь, обнаруживаю, что состою в браке с двумя мужиками, одного из которых люблю с детства, и только начинаю осознавать, в какое сногсшибательное время попал, как до меня доходит: один муж от меня шарахается, как от чумы… - Не заливай, - предупредил Брок. - Шарахаешься, - упрямо повторил Стив. – И на каждую попытку прикоснуться застываешь, как будто я тебя ударю. - Просто ты особо нас не баловал, - Баки потянулся за сигаретами и, перекинув Стиву пачку, щелкнул кнопкой, включающей вентиляцию, закурил. – Знаешь, мне теперь интересно, что ты скажешь, когда вспомнишь, потому что до сегодняшнего дня я был уверен, что ты заключил с нами контракт, используя исключительно голову. - Бак, - Стив надеялся, что смог вложить в короткое имя своего любовника достаточно осуждения, чтобы тот понял, что говорит ерунду. - Стив, ты меня знаешь – за что купил, за то и продаю. Мне казалось, ты подписал контракт, чтобы вытащить меня из лабораторий. А так как по первости я без Брока был… мягко говоря, недееспособен… - Подробнее? – потребовал Стив. – Выкладывайте. Оба. Мне отчего-то кажется, что мы ни о чем таком не говорили. - Я на кухню, - Брок попытался вывернуться из-под тяжелой руки Стива, но тот его удержал. - Нет. Давайте поковыряемся в нашем дерьме, вместо того, чтобы стыдливо обходить его. - Ну и нафига? - с едва ощутимым раздражением спросил Брок. – Дерьма у нас хватает и по будням. А сейчас впервые за год выдались выходные, когда ты вместо того, чтобы сверлить взглядом «что ты делаешь в моей жизни, чертов адепт зла?»… - Господи, - Стив закатил глаза и поцеловал его, прижимая к себе так крепко, чтобы не осталось сомнений – он говорит ерунду. – Да с адептом зла я бы ни за что не стал делить постель. Разве что сам был бы злом… Погоди-ка… - Нет, - заверил его Баки. – У тебя свет бьет из задницы, как прожектор, освещающий красотку Либерти ночью. Так что ты-то точно не имеешь никакого отношения к Гидре, Стив. В отличие от нас с Броком. - Расскажи мне все, Бак. - Я всего не помню. - Брок дополнит, - не терпящим возражений тоном произнес Стив. – Для нашего общего блага и мира в семье. Я жду. Баки перевернулся на спину и выпустил в потолок стайку небольших дымных колечек, раздумывая. Стив его не торопил – терпения с Баки ему было не занимать. Наконец тот заговорил: - В Гидре меня постоянно контролировали. Я был не самым послушным оружием, но самым эффективным. Все время, сколько помню, у меня был хэндлер – человек, который занимался мной постоянно. Его первого я видел, когда размораживался, и его же лицо было последним, что я мог рассмотреть сквозь заиндевевшее стекло крио перед погружением в стазис. Он же меня обучал, давал задания, наказывал, поощрял… хотя последнее редко, должен признать. Этот человек звался Командиром и был для меня всем. Фактически, он был единственным, кого я слушался без прямого приказа. Если он говорил: «Солдат, я хочу, чтобы ты не спал следующие двадцать четыре часа», я не спал. Физически не мог заснуть. Его первого я защищал в заварушке, ему же отчитывался в сбоях и вернувшихся воспоминаниях. Таких людей за семьдесят лет у меня было несколько. Первых трех я почти не помню, четвертый был конченным психом, а пятый вот он, - Баки погладил напряженного Брока по плечу и фыркнул, когда тот немного расслабился от этого прикосновения. – Чтобы ты понимал в полной мере, кто такой хэндлер, я расскажу тебе историю. Чтобы избежать твоей попытки придушить Брока, сразу скажу – она не про него. Баки прикурил новую сигарету и включил телевизор, убрав звук почти полностью. - Однажды Командир приказал мне не двигаться, это было во время осмотра, на котором он должен был присутствовать от начала до конца, а это несколько часов. Я обычно сосредотачивался на нем, остальных почти не видел, так было легче, - он невесело хмыкнул, - как собаке легче переносить манипуляции у ветеринара, если хозяин рядом. Так вот, Командир ушел, нарушив инструкции. Я ждал, с каждой минутой паника подкатывала к горлу удушливой волной, хотелось кинуться за ним, проламывая стены, найти, просто чтобы увидеть. Но мне приказали не шевелиться. Мой личный страх или приказ? Тут какой-то не слишком опытный техник сказал: «Согни руку в локте, Солдат». А у меня приказ не двигаться. - Придурки, - жестко бросил Брок, и по его тону Стив понял, что будет дальше. - Я сорвался, когда мне насильно попытались согнуть руку, а потом ударили током, вынуждая нарушить приказ. Я дернулся – разряд был сильным. Дернулся и просто обезумел от ужаса – я не смог. Мне приказали сидеть неподвижно, а я… Нарушил. Приказ. Командира. - Баки, - мягко произнес Брок. – Это он выдал заранее нелогичные инструкции. Ты не виноват. - Я их всех положил… всех до одного. Потому что Командир не ошибается. Значит, ошиблись они. Они виноваты в том, что я нарушил приказ, - Баки перевел взгляд на Стива, и тому на мгновение показалось, что от зрачка по радужке ползет чернота, расчерченная льдистыми узорами, как на стекле зимой. Но это только показалось. – Вот кто такой Командир. Меня привязывали к нему психологически, приколачивали ментальными гвоздями намертво. Я без него был как… моя бионика без мозга. Всего лишь кусок металла. Подведи ток – она будет дергаться, заедая, но эффективности без центральной нервной системы от нее не добиться. Так и я. Оружие без умелых… ну, или не очень умелых, рук. Он перевернулся на бок и поцеловал Брока – длинно, жадно, будто все еще не мог поверить, что делает это оттого, что хочет сам, а не потому, что получил такой странный приказ. Стив замер, чувствуя, как тяжело и больно бьется в груди сердце, но готов был слушать дальше. В конце концов, это он начал неприятный разговор. Оставалось надеяться, что, когда он вспомнит последние семьдесят лет своей жизни, то и его не забудет. - Смена хэндлера всегда проходила тяжело. Это как выдирать ржавый гвоздь из крепкой доски, а потом на его место вбивать новый. Новый должен быть толще и длиннее, чтобы держать так же крепко. Еще крепче, чем старый. Когда мне привели Брока, мой предыдущий Командир был в летах. Это было так странно, просыпаясь, видеть, как разительно меняется знакомое лицо. А Брок был молод, и когда на него перекидывали те управляющие нити, накрепко впаивая их в меня, вбивая десятки новых толстых гвоздей мне в мозг, я вдруг понял, что этот – последний. Что я просто перестану что-либо соображать, если переживу смену хэндлера еще раз. Дыры в моей голове станут зияющими, такими огромными, что я не смогу без подробных инструкций даже винтовку разобрать. И я берег его. Я так… так привык все время видеть его, постоянно чувствовать рядом, что, даже погружаясь в криосон, до последнего не закрывал глаз, чтобы знать – он жив. Меня разбудят, и он будет здесь. Я даже запомнил его имя, хотя мне лично его никто не называл. Меня обнуляли, а я помнил: у меня был кто-то важный, теплый, ласковый, с голубыми глазами и литыми мышцами, обтянутыми светлой кожей. Этот кто-то был моей душой, а вот мозгом был Командир. Этот, последний, Пятый, был выше всяческих похвал. Никогда не оставлял без присмотра, подробно объяснял задачу, никогда не срывался на мне и не наказывал просто так, только за дело. И даже поощрял. Редко, но бывало. Стив почувствовал, как кривится от этого «наказывал только за дело», и отчасти понял отношение себя-теперешнего к Броку Рамлоу. От Баки, конечно, это не укрылось. - Ты никогда не поймешь, какое это счастье – четко понимать, чего от тебя хотят, и получать заслуженную награду за хорошо выполненную работу. Не опасаться, что тебе ни с того ни с сего дадут по зубам просто оттого, что у твоего хэндлера не клеится с новой лаборанткой. Брок со вздохом притянул его к себе за затылок и поцеловал. - Я уже извинялся, - хрипло произнес он. - И я уже говорил, что благодарен. И за пропущенные обнуления, когда я выпадал в прошлое и звал Стива, и за то, что Страйк ко мне относился не как к служебной собаке, а как к человеку, пусть и со странностями. Тебе не за что извиняться. Попробовал бы рыпнуться – вынесли бы вперед ногами. И не факт, что меня не заставили бы… самому ликвидировать тебя. Брок потрепал Баки по волосам и, избегая смотреть на Стива, притянул его голову к своей груди. Тот потерся щекой о его плечо, улегся удобнее и продолжил: - Однажды меня разбудили и дали наводку на Цель. На наше общее счастье, операцией руководил не Командир. Его отстранили, он курировал только обслуживание и инструктажи, иначе… я не знаю, как все сложилось бы, потому что когда я увидел Цель, то понял – это он. Тот, первый, из сна. Меня будто накрыло волной ощущений: острый восторг от прикосновения к нему, жажда обладания, гладкость кожи под ладонями, жар, опаляющий нутро. Командир мог бы мне приказать, но тот, кому поручили руководство операцией, меня боялся. Я чувствовал его страх всей кожей, как озноб. Знал, что могу ослушаться. Первоначальные установки зудели в мозгу, как шум бормашины, все громче, громче, я смотрел и смотрел на него… на тебя, - он перевел взгляд на Стива и ухмыльнулся, - если бы не вмешательство того ничтожества, что осталось за Командира, я принялся бы тебя трогать, а не бить. К сожалению, тогда в мою голову были встроены своего рода крючки, за которые можно было дернуть, если я заупрямлюсь. И он дернул. Дальше помню только какой-то сумбур, меня обнулили, потом куда-то перевозили, а потом я оказался натянут между вами двумя, как струна. Меня бы разорвало, если бы ты не понял это, как всегда все обо мне понимал, - Баки протянул руку и погладил Стива по щеке. – Ты, как я сейчас понимаю, выкупил нас обоих этим контрактом, отдав взамен огромный кусок своей репутации. Со мной было сложно, Стив. Когда память стала медленно возвращаться, я будто со стороны увидел весь тот кошмар, в который втянул тебя. - Бак. - Не перебивай меня. Я жил по приказу. Брок командовал: «Спи», «Ешь», «Тренируйся», он мыл меня в душе, показывал простейшие вещи, о которых я, как оказалось, не знал. А потом в один прекрасный момент я, как бойцовский пес при слишком мягком хозяине, вдруг понял: я сильнее. Этот человек принадлежит мне, потому что я могу свернуть ему шею. Я могу делать с ним все, что захочу. Гвозди, вбитые мне в голову, расшатались, некоторые выпали, а некоторые переместились в такие хм… интересные места, что мое слепое повиновение переплавилось вдруг в физическое влечение, в желание брать, делать своим того, кто был частью меня. Так что ебать себе мозг – это буквально про нас с Броком. Я постоянно подлавливал его в моменты беззащитности и давил, пока не прогибал под себя. Если бы ты не вмешивался, боюсь, рано или поздно это закончилось бы печально. - Что делал я? – нашел в себе силы спросить Стив. – Просто наблюдал, как ты ломаешь живого человека, и сам будучи не очень-то целым? - Тебя тягали по разным инстанциям, тебе ебали мозг и совесть, ты приходил за полночь или не приходил вообще. Брока отстранили, потом по-тихому вернули Страйк в ЩИТ, а его снова сделали командиром. И мы зажили так: мне нужен был Брок, Броку – ты, а тебе – я. - Баки потер лицо ладонью и сел, глядя Стиву прямо в глаза. – Потом, когда воспоминания о нас с тобой вернулись, я ужаснулся тому, во что все это превратилось, но было поздно. Мы постоянно балансировали на лезвии ножа под названием «компромисс», и конца-края этому безумию не было. Меня рвало на части между вами двумя. И ты, и Брок пытались как-то ослабить это натяжение. Мы спали в одной постели, я – посередине. Ужинали вместе – всегда, что бы ни случилось, если не было срочных миссий. Составили идиотское расписание, кто с кем и когда проводит свободное время, кто когда готовит и какие еще обязанности по дому выполняет. Твои друзья заваливались к нам по пятницам с инспекцией, и вы устраивали дурацкий киномарафон, делая вид, что все хорошо, а мы с Броком сидели среди вас, как два зека в камере с видеонаблюдением. Это… был кошмар, Стив. Вроде и правильно все было, вроде, и выбирали мы всегда лучший вариант, а один хрен паршиво было – не передать. Тебе было сложнее всего. На тебя давили со всех сторон: друзья, начальство, общественность. Тебе высказывали свое «фе» возмущенные старушки, а мамаши с детьми переходили на другую сторону улицы, завидев тебя с нами. Надо отдать тебе должное, ты никогда не срывался дома, но отгораживался. Замыкался. Жил, как заведенный, строго соблюдая расписание даже в постели. - И чем это все кончилось? – спросил Стив. - Потерей памяти, - ответил за Баки Брок. – Вся эта херня так затянулась петлей вокруг нас, что что-то должно было произойти рано или поздно. - Почему мы не поговорили? Люди разговаривают, это результат эволюции. Это то, что отличает нас от животных, вынужденных жить одной стаей. - Каждый из нас считал, что худой мир лучше доброй войны, - заметил Баки. – Да и что бы я сказал тебе? «Разберитесь с Броком в ваших отношениях, а то смотреть на вас тошно, два идиота»? - Эй, полегче, - Брок хлопнул Баки по бедру и отнял только что прикуренную сигарету. – Какие еще «отношения»? - Вот, началось, - Баки закатил глаза и упал лицом в подушку. – Поговорите. Словами и через рот. Я пообещал самому себе не вмешиваться, вы же, типа, совершеннолетние. Оба. Вы так ничего и не выяснили? - Я могу говорить только о том, что чувствую теперь, - признался Стив. - Это и есть настоящее, мелкий. Все наносное – это то, что втолковали тебе другие. Но вот здесь, - он перевернулся и коснулся своей груди металлическими пальцами, - вот здесь - настоящее. Стив потянулся к нему, как когда-то давно, в самый первый их раз, будто не знал до этого, насколько они близки, что значат друг для друга, вытянулся на нем, жадно наполнил легкие выдыхаемым им дымом и поцеловал. - Разговоры подождут. Все, что я хотел сказать, я уже сказал, но мне не поверили. Придется поискать аргументы для убеждения. - Охотно тебе в этом помогу, - Баки одним ловким броском вывернулся из-под Стива и поцеловал их поочередно, ясно давая понять, чего хочет. Стив махнул рукой на усилившийся шум в ушах: у него были дела поважнее.