Шакалу-сплетнику ничего не снилось — впрочем, как и обычно. В его голове лишь крутилась темнота, подобная той, что окружает овечью деревню, вот только не такая страшная. Вообще никакая. Если в Темноте из Измерения ночи хотя бы по легендам что-то водится, шакалий сон был пуст, как самый настоящий вакуум. Интересно, почему сновидения так редко посещают бывшего журналиста?
А ведь в детстве всё было по-другому… Много лет назад, когда ещё совсем маленький шакаловидный монстрик Крей учился в подземной школе, он каждую ночь видел интересные и яркие сны. Хорошее было время! Тогда Каннингтон не был таким коварным и лживым, как сейчас. Да, представьте себе, монстр не всегда сочинял сплетни, распускал злые слухи и строил интриги. Он работал в школьной стенгазете и писал вполне правдивые и интересные новости. Сплетни начались в старших классах. Крей решил таким образом отомстить однокласснику-щенку, который не давал ему списывать — и пошло-поехало. Однако стоит признать, заносчивость проявлялась ещё в дошкольном возрасте.
Каннингтон всегда, сколько себя помнит, считал себя в сто раз лучше окружающих. И ладно бы просто считал: он пытался доказать это остальным любыми способами. Кроме того, шакалёнку ни разу в голову не приходило поделиться конфетами или игрушкой, даже если попросят — а зачем, когда он лучший из монстров во всём подземелье!
Бывают несносные, вредные дети, умнеющие со временем и вырастающие замечательными личностями. Про малыша Крея вся семья думала так же: повзрослеет, поймёт, перестанет задаваться и жадничать. Тем не менее Крей Каннингтон в детстве, каким бы он ни был, просто душка по сравнению со взрослым шакалом. Забавное детское жадничанье переросло в настоящую алчность, желание быть везде первым сменилось жестокостью к слабым и невероятным подхалимством перед сильными, кроме того, добавились лживость и помешание на сплетнях. Экс-журналист врёт, как дышит, причём ради самых низких целей — кого-то подставить,
устранить, либо прельстить вышестоящему и с его покровительством добиться желаемого. Иногда, конечно, он может и правду для этого использовать — если в его загребущие когти попадёт пригодная правда, как в случае с Напстаблуком, которого чуть не уволили по вине Каннингтона. Однако его планам помешала Тэм! Ещё в характере Крея стоит отметить мстительность. Мстительность в самом плохом смысле этого слова — если кто-то сделал монстру плохо, пусть даже случайно или за дело, он не отцепится, пока со свету не сживёт.
И всё же глупо полагать, что наш шакал — сгусток сплошных пороков без капли хорошего. Он был образован, умён — иначе бы в «Подземный вестник» его просто не взяли! — и старался сдерживать гнев или грусть, в отличии от бурной Шэдоу и даже загадочного Вирда Кэтсвилла. А ещё Крей мог быть на редкость трудолюбивым — правда, лишь в том случае, если трудится он для собственной выгоды, а в остальное время монстр старался экономить силы.
Ну, а этой ночью он, естественно, спал! Вот только выспаться ему не дала тенекошка, разбудившая горе-журналиста прикосновением лёгкой, но когтистой лапы. Шакал вздрогнул, увидев прямо над собой два жутких горящих глаза, воззрившиеся из темноты. Этот взгляд… Почему от него становится так неприятно и тяжело на душе?
Что это такое?
— О, легко ты проснулся. Доброе утро, точнее, ночь, — усмехнулся тихий женский голос над ухом монстра.
Только этот голос освежил память Крея, и зверь наконец-то вспомнил, что он не так давно заключил сделку с тенью из другого мира, которая может помочь ему устранить четвероухую неприятельницу. Шэдоу, его страшная союзница, до сих пор окутанная пеленой тайны.
— Оу, привет! Я не знал, что ты сегодня придёшь, и по привычке лёг спать. Надеюсь, ты не в обиде? — услужливо пробормотал шакаловидный монстр.
С тенекошкой шутки плохи, это Каннингтон осознавал даже в таком не до конца проснувшемся состоянии. Даже если эта тварь слаба сейчас, невозможно не ощутить, как быстро и неумолимо она набирает силу, поэтому для безопасности придётся подлизываться.
— Я? Нет, что ты! Я в курсе, что ты
несовершенное существо, которому для выживания обязательно спать хотя бы иногда и есть продукты. На самом деле, — хмыкнула тень, — мне даже жаль тебя! Ты не знаешь, как приятно получать энергию от чужого горя. Хотя в тебе нет таких сострадания и доброты, как в твоих собратьях, а это уже хорошо. Сегодня отличная ночь, чтобы приготовить обитателям этого жалкого городишки много весёлых сюрпризов!
Злодейка разразилась своим особенным шипящим смехом, настолько тихим, насколько зловещим. Шакал подтявкнул ей с натянутой улыбкой.
— Дурачьё, что ты лаешь? Вставай с кровати и марш за мной на улицу! Будем вместе подарочками заниматься, — рявкнула кошка, а через пару секунд выскользнула в окно.
Крей вскочил, поспешив наружу за кошкой — правда, не через окно, а через дверь, поскольку не отличался такой лёгкостью и текучестью, какими обладала она.
Луна опять была закрыта плотным слоем облаков. Интересно, их Шэдоу напустила, или просто погода такая выдалась? Не узнаешь, пока не спросишь у тенекошки, вот только даже такие безобидные вещи спрашивать как-то боязно. Лучше лишний раз не выводить эту властную особу из себя и не терять её расположения. Кстати, куда она подевалась? Вроде только что на улицу вылезла…
— Шэдоу, ты где? — стараясь не показывать страх, ползущий на тонких лапках по его спине, поинтересовался шакал.
—
Бу-у-у! — раздался пронзительный возглас над головой Каннингтона.
Крей подскочил, тоненько вскрикнув. Прямо над ним свесилась с облака Шэдоу, и теперь тенекошка не могла сдержать смех.
— Ну зачем так пугать? — недовольно проворчал бывший журналист.
Улыбающаяся тень стекла с тучи на землю, с огромным трудом перестав ржать, и пробормотала:
— Зачем-зачем? Затем. Лучше не отставай, существо!
— А куда мы, собственно, идём? — спросил монстр.
— Искать всех, кто когда-либо тебя обижал, и устраивать им маленькие неприятные сюрпризы, — промурлыкала Шэдоу, прикрыв глаза. — И я сильнее стану от их несчастий, и ты будешь доволен маленькой местью!
Заманчиво звучит, тем более для бессовестного самодовольного сплетника, каким уже навсегда себя заклеймил в глазах людей и монстров Крей. Но что ему люди, что монстры? Приближается день, когда его напарница — не важно уже,
помощница или
госпожа, — вернёт
всю свою магию. Все глупцы, презиравшие Крея, будут у её ног, а он, преданный спутник, освободивший её из тёмной вселенной, получит щедрую награду! Ну да, её взгляд жутковат, она может менять голос в гневе, но никто не идеален. Главное, что с её помощью все поплатятся! Поплатится
та безмозглая лгунья Тэмми!
— Кстати, а с Тэм мы тоже сегодня разделаемся? — нетерпеливо поинтересовался зверь.
Шэдоу немного подумала перед ответом, и, наконец, спокойно произнесла:
— Нет, я пока не готова. Для убийства или сильного удара мне пока катастрофически не хватает сил. А ты бы хотел, чтобы месть за разрушение твоих планов была как можно более суровой, верно? Но если этой ночью мы управимся до рассвета и если это подействует, я стану круче, чем когда-либо была! И я не забуду про нашу сделку, так что не волнуйся на этот счёт. Хе-хе!
Каннингтон жил почти у самого леса, так что до самой населённой улицы надо было ещё добраться. И снова за плавно крадущейся по деревьям к домам ночного городка Шэд бежал её верный шакальчик. Жёлтое сияние глаз и блеск острых белых зубов стали для него путеводным огнём. Наконец они добрались до ближайшего дома, в котором жили дружные сёстры-тучки Гроза, Дождинка и Снежка, а также их любимый брат Циклон.
— Тук-тук, встречайте гостей! — усмехнулась тень. Она пробралась в запертое жилище через щёлку под дверью, а потом открыла её изнутри, чтобы мог войти Каннингтон.
В спальне туч стояли две двухъярусные кровати, сделанные из пушистых белых облаков. Четыре воздушных монстра крепко спали, не замечая незваных гостей. А тем только то и надо!
— Значит, так, — шёпотом командовала кошка. — Видишь вон там картины Дождинки?
— Вижу!
В углу комнаты лежало несколько разрисованных, причём очень даже неплохо, холстов.
— Так вот, от этой серой тучки страданий добиться проще пареной репы. А помнишь, как она писала в газету про то, что ты врёшь, и стала причиной угасания твоей популярности?
Каннингтон прекрасно помнит. Давно, в Подземелье, когда Циклон ещё не был
таким, шакал оклеветал его просто потому, что ему больше нечего было писать в газету. Дождинка не могла не заступиться за брата, поэтому облачная монстряшка рассказала в письме в редакцию всю правду об обмане. После этой истории ему уже стали меньше доверять другие журналисты.
— Порти, рви, царапай её картины — пусть наутро они станут до неузнаваемости грязными и разломанными!
Заслужило ли такое обращение это несчастное, грустное облачко, долго бывшее в разлуке с родным существом? Крей даже не думал задаваться таким вопросом. Он просто молниеносно уничтожал чужое творчество, на которое Дождинка потратила так много времени, и ехидно хихикал.
Наконец, когда от картин почти ничего не осталось, тень тихонько подкралась к Снежке и торопливо перевернула душу младшей тучки.
— То-то весело им будет завтрашним утром, — злорадно заметила кошка.
— Очень весело, очень! — поддакнул ехидный Каннингтон. До Снежки, Грозы и Циклона ему вообще не было никакого дела, а навредить Дождинке он был даже рад. Лучше напарника для Шэдоу и придумать нельзя! Ну, за исключением
друга, но он сейчас далеко. Так что в ближайшее время придётся ходить со сплетником.
За эту ночь тенекошка успела изменить души трёх монстров — Боба, Снежки и Саламандры, которая жила по соседству с облачками. Крей же портил дома и имущество всех, кто когда-то перешёл ему дорогу. Когда же горизонт пронзили первые рассветные лучи, мрачное существо спокойно спряталось под деревом, а шакал заспешил домой. Никто даже не заподозрит, что сломал картины, стулья, вазы и садовых гномов именно Каннингтон. А тот может спокойно поспать на протяжении утра, чтобы к ночи быть готовым снова встретиться с Шэдоу.
Уж кому этим утром сон точно не светит — так это семейке Кэтсвиллов. Проснувшийся раньше всех Блэк не ведал, что недавняя злоба его сына вернётся с новой силой и станет причиной резкой смены планов фиолетового брата. Не предвидели этого сам Вирд, Тэм и уж тем более Холли. Но когда родители пришли будить котика, совершённое тенекошкой изменение уже сработало.
— Отвалите, — фыркнул Боб. Это на него не похоже: котопёс обычно всегда быстро вставал, даже если не выспался, и был вежлив с членами семьи. Не считая того аномального случая, конечно.
— Ох, — вздохнула мать, ещё не до конца пришедшая в себя после вчерашнего скандала.
— Боб, ты чего? — наполовину шутливо, наполовину всё-таки взволнованно спросил Блэк.
Котик вместо ответа лишь прошипел и накрыл лохматую голову подушкой, а затем яростно брыкнул задними лапками, мол, не приближайтесь ко мне.
— Эй, Бобик, вставай! Пошли завтракать! — весело крикнула Тэм, уже стоявшая у двери в комнату.
Брат сероволосой высунул мордашку из-под подушки — но только для того, чтобы довольно грубо ей ответить:
— Завтракать? Да ну?! Нормальной жратвы у нас нет, а дурацкие мамкины блины с этим противным кофе я видеть не могу! Всё сладкое или солёное, фу! Вот бы чего-нить остренького, это вот вещь.
Все трое — Блэк, Тэмми и Холли — в шоке разинули рты. В отличии от своего отца, который обожал острое, Роберт вообще не переносил подобную пищу. Даже от пиццы пепперони нашему четвероухому могло стать очень плохо, поэтому он всегда заказывал «Маргариту» или сырную — это знали все его близкие и все работники единственной в маленьком городке пиццерии. А теперь Боб заявляет, причём не в самой уважительной форме, что хочет на завтрак чего-нибудь «остренького»!
— Бобышка, ты шутишь? — усмехнулась Тэм, подойдя к кровати брата.
После краткого затишья грянула буря. Боб выскочил из-под одеяла, повалил сестру на пол и принялся бешено колотить её лапами, вопя:
— Шучу? Я серьёзный, как никогда! Это ты у нас вечно шутишь, задрала уже с шутками своими! Хотя они нормальные, а вот тебя я ненавижу! Не-на-ви-жу!
Тэм пыталась защищаться, отпихивая Боба всеми четырьмя лапками, но брат бил её всё сильнее, горя странной, но лютой яростью. Кошечка беспомощно заверещала.
Услышав крики, на своём дверном коврике вскочил Вирд, до этого дремавший. Вафельный учёный пулей примчался в комнату Боба, где его племянников тщетно пытались разнять их родители.
— Так, тихо всем! — прикрикнул Кэтсвилл, оказавшись на месте. — Роберт, не трогай сестру!
Красивый тенор учёного прозвучал невообразимо грозно, уверенно и строго — сразу ясно, что он не просит, не советует, а именно
велит.
— А ты не вмешивайся, дядька, тебя вообще с ковра вставать не заставляли, — процедил младший котопёс сквозь оскал.
Холли попятилась и собиралась, как и тогда, сделать сынку замечание про грубость к родственнику, но муж остановил кошечку взглядом, недвусмысленно говорящим: «
он только сильнее заведётся, не стоит».
— Роберт, — стараясь оставаться спокойным и не впадать в новый
приступ безумия, обратился Вирд. Племяшек он привык называть полными именами —
Тэмми и
Роберт. Возможно, чтобы показать своё серьёзное отношение к ним, или же для того, чтобы юнцы не смотрели на своего прославленного дядю
снизу вверх. Конечно, нередко он называл Боба Бобом, а Тэм просто Тэм, но в разговорах наедине или в очень важных ситуациях, как сейчас, про сокращения забывал.
Не дав дядьке договорить, Боб зашипел, оттолкнул сестрицу и выбежал из дома куда глаза глядят.
— Что… это… — начала Тэм, с трудом встав на ноги и переводя дыхание.
— Было? — закончила фразу дочери Холли.
Блэк задумчиво проводил отпрыска глазами, а потом изрёк:
— Мда, теперь даже я не могу отрицать, что с нашим Бобом что-то странное.
— Мои опасения подтвердились, — проговорил Вирд. — Это то же самое, что и в тот раз, но хуже. И я уверен, что знаю,
кто в этом виноват…
Она!
На слове «она» и отец, и мать, и дочь вздрогнули, ведь учёный уже рассказывал им о своей опасной знакомой, что ожидает своего часа в сумрачном укрытии.
— И что теперь с ним будет? — спросила Холли, переживая за своё дитя.
— Если утром всё снова пройдёт — это хорошо, но если он пробудет в таком состоянии до обеда и дольше… — фиолетовый кот прервался. — Но даже в таком случае я сделаю всё, что могу, и не сомневаюсь, что рано или поздно Боб будет в порядке!
Вмешалась Тэмми:
— Если из-за этой теневой твари мы потеряем Бобика, я скуплю все мощнейшие фонари мира и устрою ей веселуху.
Дядя Кэтсвилл покачал головой:
— Боюсь, денег у тебя не хватит, да и потерять Роберта нам не грозит. Самое страшное, что может случиться с Бобом — он останется таким навсегда. Но я позабочусь о том, чтобы и это предотвратить!
Доброжелательная тёплая улыбка, растянувшаяся на лице вафельного монстра, говорила о том, что у учёного всё под контролем. Доверившись ему, родные расслабились. И невдомёк им было, что на этот раз хвостатый кофеман — не единственный житель городка, с чьей душой поигралась Шэдоу. Это утро встретили замкнутая Саламандра и злая печальная Снежка, у которой вдобавок сестра чуть не заболела от горя.
Ну что здесь можно сказать? Выполняешь ты свою работу, кошка-тень, причём весьма исправно!
Несёшь страдания! Но какова твоя
главная, конечная цель? Просто повергнуть свой же родной мир в пучину мрака и боли или же получить могущество, принеся его обитателей в жертву самой себе?
А может, ты всего лишь скучаешь по кому-то, и силы нужны тебе в первую очередь для воссоединения с ним?
Умеешь ли ты дружить? Умеешь ли ты любить и скучать? Умеешь ли страдать сама?
Печалишься ли от того, что ты одинока в этой вселенной?
* POV Фриск *
В нашей вселенной, да и в большинстве остальных, наступило утро, а это значит, что Слипи Дрим займётся практикой на Дороге Снов. Он не сможет следить за мной в это время, и если мне удастся не попасться на глаза другим овцам, я благополучно свяжусь с кем-нибудь из знакомых через сон. Летом все поздно встают — ну, разве что, кроме Птахов, с которыми мне и не особо нужно разговаривать в данный момент. Лучше всего, конечно, встретиться с Кэтсвиллом, ведь он точно знает, как мне вернуться, и не забудет сказать что-то важное, если понадобится. Думаю, цветок Вирда я найду, а Слипи будет слишком занят и отвлечён, что сыграет мне на руку. Главное — проскочить мимо Смотрителей Дороги.
Ты гений, Фриск, просто гений!
— Слушай, я пошёл на Дорогу, — ожидаемо произнёс кудрявый друг, — у меня же практика. Опаздывать мне нельзя, Соня обидится! А ты будь здесь — со мной тебе нельзя, сама понимаешь.
Слипи шёпотом прибавил:
— Я не собираюсь снова прикрывать тебя, если такая вылазка повторится. Мне самому хороший влёт грозил из-за тебя, и если бы не папа… Ой, ладно. До меня тебе дела нет, о себе хоть позаботься! А мне пора.
Я уже подыграла ягнёнку, притворившись, будто Дорога Снов мне теперь совершенно не интересна. Тем не менее Слипи каким-то образом догадался о моих планах, а потому обратился к стоявшим невдалеке сверстникам:
— Ребята, проследите за Фриск, хорошо? А то я эту хитрюгу знаю!
— А что она сделала не так? — поинтересовался Блэнкет.
— Да, что? — вторила ему Луллаби.
— Да вечно рвётся, куда не надо! На Дорогу Снов. Конечно, говорят, что запретный плод сладок, но не настолько же! Мёдом ей там намазано, что ли?
Все, кроме меня и самого Слипи Дрима, почему-то засмеялись.
— А я тозе хочу на Дологу Снов, — мечтательно проблеяла малютка Пиллоу. — Говолят, там класиво!
Так и есть! Там не просто красиво — там
волшебно, сказочно, незабываемо. Но как же мне снова пробраться на Дорогу Снов? Такой шанс выпал, но этот вот… Баран этот… Эх!
— Эх, — словно в продолжение моих мыслей вздохнул Храп, когда Слипи улетел, — а я вот на ночах с мамой в Темноту ходил и потерял там книгу. Сейчас бы хоть почитали, но мне туда как-то боязно без взрослых соваться.
Опа-опа! Новая идея!
— Слушай, Храп, — оживлённо предложила я, — давай я за ней схожу?
Все ягнята удивились, но самому Храпу понравилась такая перспектива.
— А что, давай!
— Нет! — резко остановил приятеля Блэнкет. — Вдруг она хочет удрать и шмыгнуть к Дороге? Помни, что Слипи сказал — за этой девочкой глаз да глаз!
— Оу, действительно, — потупился серый барашек.
Догадливые! Ну ничего, я вас всех однажды перехитрю. Я разрешила миром конфликт с королевой, победила Гастера в им же созданной Пустоте, прогнала кошмарную тень музыкой — и чтобы после этого меня остановила кучка парнокопытных? Вздор!
Решимость, которая со мной даже в чужом мире, обязательно поможет. Конечно, Слипи и компания по прежнему мои друзья, ведь они неплохие ребята, но я не стану тихонько сидеть в уголке просто потому, что они так хотят.
Овчинка выделки не стоит, как сказала бы Тэм!
— Но ведь Дорога Снов и Темнота расположены в противоположных направлениях, — заметила Луллаби. — Если Фриск хочет обмануть, у неё всё равно не выйдет, а если она честна с нами, тем лучше, ведь мы сразу увидим, куда она идёт.
Эти слова были так кстати! Мальчики не могли не согласиться с подругой. Луллаби, я тебя обожаю! Серьёзно, отныне я в долгу у юной овечки.
— Ладно уж, иди, — фыркнул Блэнкет, — только возвращайся быстрее, а то все уже спать ложатся!
— И с книгой, — добавил Храп.
Убегая в сторону темноты, я заметила краем глаза, как какая-то овца с сумкой на боку — очевидно, Смотрительница, собравшаяся на Дорогу — подошла к ребятам.
— Дети, а вы чего тут шатаетесь? Если у вас нет практики, идите по домам. Спать пора! — отчитала их незнакомка.
Друзья с немножко виноватым видом разошлись по хижинам. Дабы овца не сказала подобное и мне, я ускорила шаг. Никто не должен заметить меня этим утром!
Быстро, и в то же время как можно осторожнее, я добежала до самой Темноты. Вот тот самый Пограничный фонарь. И он…
Ничего необычного, просто медленно мигает. Наверняка так и должно быть. Не помню уже, что является «плохим знаком», связанным с фонарём, но уж точно не такое ровное и тихое мерцание.
Не в силах бороться с любопытством, я заглянула в пространство бескрайнего мрака.
— Привет, — шёпотом поздоровался
кто-то.
— От местных прячешься, так ведь?
Кто? Что? Откуда? Я резко отпрянула. Так, не паниковать! Это мне померещилось — скорее всего, от усталости или от напряжения. Да, именно от напряжения. С этими овцами и свихнуться недолго… Кстати, я же собиралась на Дорогу Снов! Надо поскорее уйти от этого стрёмного места и добраться туда, куда мне нужно.
Обойдя овечьи хижины с другой стороны, я дошла до травы. Идти через неё было, само собой, неприятно, но уже не так ужасно, как в первый раз. Даже дурманящий запах уже не раздражает. Возможно, если я буду часто ходить через неё, то и совсем привыкну!
Что ж, снова здравствуй, великая Дорога!
Забавные овечки, среди которых был и Слипи, возились с невероятным трудолюбием. Не замечая меня (и слава Богу), они вырывали цветы-сны, а потом сажали на их месте новые семена. Долго же они должны прорастать! Какие-то растения не поддавались, крепко держась за свои корни, тогда их оставляли. Некоторые же, напротив, исчезали сами, внезапно взрываясь разноцветными искрами — судя по всему, такое происходит, если обладателя сна кто-то разбудил.
Приложив все свои силы, чтобы меня не заметили, я искала глазами цветок Кэтсвилла. А вот и он! Этот цветочек в полоску имел очень необычные лепестки. Такой же странный и оригинальный, как и сам учёный! Но он слишком далеко, и если я попытаюсь подойти, меня точно заметят…
Так, Смотрители, которые уже сделали свою работу, начинают улетать. Можно шагнуть чуть-чуть ближе. Вот остались только Слипи Дрим и Соня, а они стоят довольно-таки далеко. И ещё чуть ближе. И ещё… К сожалению, в самый неподходящий момент Вирда разбудили, а цветок исчез с маленьким «бумом». Но мои проблемы на этом только начались.
— Фриск! — злобно воскликнул знакомый голос.
Слипи!
— Слипи? Я… я всё объясню! Я не собиралась сюда идти, это было случайно, это…
Произошло то, чего я вообще не могла ожидать от друга.
—
Нарушительница! — крикнул барашек так громко, что все улетавшие овцы повернули обратно и окружили меня.
Вот теперь мне точно крышка! Навестила Кэтсвилла, называется… Ну почему, почему мне так не везёт в этом Измерении ночи? Хотя дело тут не столько в везении, сколько в этом вредном баране. Слипи, Слипи! Друг называется!
Пока кто-то из овец крепко спал, а в нашем мире все вставали, меня провели к границе с Темнотой Смотрители. Слипи пошёл с нами, причём очень медленно и понуро. Стоило мне посмотреть на ягнёнка, мне стало грустно от его жалко-виноватого взгляда.
— Прости, я не мог иначе, — тихонько сказал Дрим. — Соня тоже заметила тебя, и если бы не я, рассказала бы она, а меня тогда посчитали бы соучастником, ну и ты понимаешь… Прости меня.
— Это ты меня прости, что я тебя не послушала, — сухо сказала я, хотя на самом деле была обижена на барашка, а сама не чувствовала и тени вины.
Наш разговор с поникшим Слипи прервал грозный голос его отца, прогремевший над нашими головами.
— Как вам известно, после одного неприятного инцидента на Дорогу Снов заходить можно только Смотрителям и их ученикам, и то не в любое время, — вещал Миднайт. — А сегодня это правило нарушила гостья из другой вселенной, которая была такой славной и подавала большие надежды. Но закон нашего измерения един для всех, поэтому нам придётся наказать тебя.
При слове «наказать» Слипи Дрим вздрогнул и съёжился.
— Вы знаете, что следует за таким нарушением? Самое суровое, что может быть в нашем мире —
изгнание в Темноту!
Овцы испуганно ахнули, а я молчала с абсолютно безразличным выражением лица. Лучше не сопротивляться, а то всё будет ещё хуже. В любом случае, я что-нибудь придумаю! Наверняка придумаю.
— Может, не надо её изгонять? — подал голос ягнёнок.
— Слипи, я понимаю, что Фриск твоя подруга, но она
нарушила самый большой запрет нашей вселенной, — назидательно произнёс чёрный баран. — Если она выживет и не сойдёт с ума, очень даже может вернуться. Возвращения из изгнания уже бывали, — Миднайт недвусмысленно посмотрел на Соню. Я чего-то не знаю об этой чудн
ой овечке?
— Да. Я осознала свои ошибки, раскаялась и нашла путь обратно в деревню. Думаю, и Фриск сможет, если она
действительно такой хороший человек, каким отчаянно хочет казаться, — тихо ответила наставница.
— Вот и отлично! Фриск, что ты думаешь по этому поводу?
Пфф, ну что я могу думать? Лучше вообще мне не думать ни о чём. По крайней мере сейчас. ТЭМ не менее ответила я покорно:
— Я постараюсь вернуться как можно скорее, а ошибки свои признала уже сейчас.
— Молодец, — улыбнулся Миднайт. — Но всё равно следует…
Речь Главного Смотрителя прервал резкий возглас Шороха, который тоже был здесь, несмотря на отпуск:
— Сэр, смотрите!
Чёрный, а за ним и все остальные бараны, повернул голову в сторону, куда указывал их робкий собрат. И в тот же миг все обомлели. Всюду раздавались растерянные и удивлённые овечьи голоса:
— Такого никогда не бывало!
— Это вообще возможно?
— Что?!
Не удивиться не могла даже я.
— Слипи, Слипи! — крикнула я совсем раскисшему приятелю. — Глянь!
Ягнёнок нехотя глянул и подскочил от неожиданности.
— Пограничный фонарь! — крикнул барашек. — Он… он…
— Погас, — печально констатировал его отец.
* Конец POV Фриск *
