Время суток

Джинни тихо шагала вдоль коридора. Она в очередной раз сбежала из спальни после отбоя, намереваясь пойти на Астрономическую башню. Почему-то ее тянуло именно туда. И она даже знала почему. Поэтому сейчас она вздрагивала, слыша любой шорох, но вокруг никого не было, и она продолжала свой путь, надеясь, что Кэрроу не прочесывают сегодня Хогвартс. Это просто безумие – покидать спальню в три часа ночи. Но Джинни знала, что она делает. Выйдя на площадку Астрономической башни, она вздохнула с облегчением и осторожно прикрыла дверь. - Уизлетта, сколько ты еще будешь ходить сюда после отбоя? – Позади нее раздался такой знакомый до боли голос. – Может тебе наказание назначить, чтобы неповадно было? - Встреча с тобой для меня уже наказание, – съязвила грифиндорка, поворачиваясь лицом к парню. - Неужели настолько наказание? – поинтересовался Драко, делая шаг к ней. - Ты себе даже не представляешь, Малфой, какое наказание, – рыжеволосая девушка внимательно следила за каждым его действием. - В таком случае, как я заметил, тебе нравятся такие наказания, – усмехнулся парень, мягко прикоснувшись тонкими пальцами к ее губам. – Ты неисправима. - А ты просто невыносим, – девушка смутилась и хотела сделать шаг назад, но Малфой почти сразу привлек ее к себе, не давая малейших шансов освободиться. Малфой целовал ее самозабвенно, словно в последний раз. Сильно, властно прижимал к себе, не давая ей отдышаться. И отпускал только тогда, когда она начинала задыхаться, а глаза заволакивались мутной пеленой. Так было всегда, Джинни помнила это. И не понимала, почему она не прекратит это безумие, почему приходит сюда. Ей было стыдно. Стыдно, потому что она предает Гарри этим поступком, потому что она предает саму себя. Но Гарри был далеко и не факт, что он вспоминал о ней. А Драко был совсем рядом, и он постоянно следил за ней. Она знала это. Каждый ее взгляд, каждая еле заметная, вымученная улыбка, каждое движение принадлежало ему. Иногда Джинни боялась его. А как можно не бояться? Он был словно какой-то безумец. Закатывал ей скандал по поводу того, что она улыбнулась какому-то гриффиндорцу или помогла хаффлпафцу. А на ее сухой ответ, что их ничто не обязывает быть верными друг другу, Малфой однажды ответил пощечиной. Щеку жгло огнем, но Джинни не позволила себе заплакать. Просто хотелось уйти и не возвращаться. Малфой не дал ей сделать это. Сжимая в своих объятиях, он шептал что-то, Джинни даже не слышала что. Помнила только одну фразу: - Ты только моя, Уизлетта. Слышишь? Моя и ничья больше. И Джинни, молча, соглашалась с этим словами. А разве это было иначе? А сейчас он так же обнимал ее, но не говорил ни слова. Но ведь ничего не изменилось? Малфой все так же презирал ее, а она отвечала на все его замечания едкими шуточками. Рыжеволосая гриффиндорка не помнила, сколько они стояли здесь, просто обнявшись. Драко тоже молчал. - Что будет дальше? – решилась спросить девушка, когда молчание стало невыносимо тяжелым для нее. - Не знаю, – коротко ответил Драко. – Все зависит от того, как закончится война. Но в любом случае... Ты же понимаешь, что наши с тобой дни сочтены. - Почему ты не прекратишь это? – Джинни вздохнула и посмотрела в глаза слизеринца. – Почему не прекратишь сейчас? - Потому что не хочу! – внезапно рявкнул Малфой, отталкивая ее от себя. – Почему ты портишь все таким образом, Уизли?! - Н-но я... - Не надо оправдываться. Уходи. - Да дай же мне все объяснить, Малфой! - А что ты можешь сказать? Что любишь своего чертового Поттера? Я это знаю! - Да причем тут Гарри? - При всем! Сказал же тебе уходить, дура! Тебе не место рядом со мной, предательница рода! - Так почему ты не думал об этом в ту ночь, когда явился сюда, хорек?! Почему ты не думал об этом все это время?! Я не успеваю следить за твоими перепадами настроения! Ненавижу тебя! Иди ты к Мерлину, Малфой! И слизеринец не нашел достойного ответа. Впервые. Он смотрел на разъяренную гриффиндорку, которая, казалось, готова была разорвать его на части. Ее рука уже дернулась к карману, где была волшебная палочка, но Малфой вновь опередил ее. Она пыталась вырваться с его объятий, шепча какие-то проклятия, но тщетно. - Глупая... Джинни, – Малфой сам не ожидал, что ее имя сорвется с его губ и ошеломлено замолк. Уизли перестала вырываться из его объятий и так же удивленно смотрела на него. - Что ты сказал? - Джинни, – повторил Драко, смотря на нее. – Джинни. Моя Джинни. - Малфой, ты невыносимый идиот, – прошептала Уизли, вздохнув. – Ты безумен. - Знаю, – согласился он, а на его губах появилась тень улыбки. – Я безумен. И мое безумие – ты, Джиневра Молли Уизли. - Что будет потом? - Не знаю. Я не хочу об этом думать. Не сейчас, не тогда, когда ты рядом. Джинни молчала, она не знала, что сказать. А ведь было так много всего, что она хотела сказать. Боялась сказать и боялась, что не успеет сказать. Что было бы ужаснее? Сказать и увидеть изумление в его глазах или промолчать и не сказать никогда? Гриффиндорка не знала. Но когда Драко осторожно приподнял рукой ее лицо, она все поняла. Не нужно было тратить пустые слова, чтобы объясниться. Он уже знал все, что она хотела сказать. И она знала, что он хочет сказать ей. Они встретили рассвет, обнявшись. Рыжие волосы Джинни полыхали огнем, и Драко усмехнулся, мысленно отметив, что он не зря сопоставлял ее с этой стихией. - Береги себя, – тихо попросил он, когда пришел час расставания. – И не попадайся на глаза Кэрроу. - Ты тоже... – Глаза девушки странно блестели, она понимала, что сейчас расплачется. Она быстро шагнула в тень лестницы, чтобы Драко не заметил ее слезы. Она не будет плакать. Она уже не маленькая девочка, а сейчас война. Она будет сильной. Все обязательно будет хорошо. Так же, Джинни понимала, что им с Малфоем не быть вместе больше никогда. Это сейчас они крадут это время для себя. Это сейчас они могут понимать друг друга без слов. Потом все будет иначе. Неизвестно, выживут ли они на этой войне. А даже если выживут, это ничего не изменит.