My Golden Boy

      Похмелье, с которым Джордан просыпается на следующее утро, он готов поместить в десятку худших. Он даже не помнит, как попал домой. Парень тихо стонет, переворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на время (одиннадцать ноль три), после чего берёт таблетку с тумбочки и запивает её водой из стакана, стоящего рядом. У него почти получается сесть на кровати, но в эту же секунду он падает обратно на подушки, так как в голове с болью начинают всплывать воспоминания. Хендерсон помнит, как ехал на вечеринку с Филиппе, Эмре и Адамом, помнит встречу с Джеймсом, после которой он окончательно напился и накурился. Он помнит, как пошёл искать Адама… — Блять, — шепчет он в ужасе, вспоминая всё то, что наговорил Лаллане перед тем, как пойти танцевать с ним. — Блять, — произносит он громче. Его стошнило на какую-то девушку. — Замечательно, Джордан, — бубнит он себе под нос и берёт телефон в руки. У него несколько сообщений от пьяного Коутиньо и одно от Адама. «уверен что ты проснёшься с ужасным похмельем. поправляйся! надеюсь что вода и таблетка помогут ;)» — Джордан хочет надеяться, что Адам не помнит ничего о прошлой ночи, но, к сожалению, пьян был именно он, а не Лаллана. «Спасибо за заботу, Адам», — отправляет парень, надеясь, что никто из них просто не будет упоминать о не столь давних событиях. «я просто не мог оставить тебя в таком состоянии», — ответ приходит через несколько секунд. Джордан не успевает ответить, как телефон оповещает его о новом входящем. «ты помнишь что было ночью?» «Частями», — технически это не ложь: в голове парня всё ещё есть некоторые размытые и нечёткие детали. Вот только это не те детали, которые он предпочёл бы не помнить. Лаллана не отвечает в течение нескольких минут, но когда это происходит, сердце Хендо останавливается. «ты помнишь что говорил мне?» — Блять, — произносит он и пробегает пальцами по своим волосам. «К сожалению, да. Извини, я был не в себе из-за алкоголя», — его палец зависает над кнопкой «отправить» на несколько секунд, но он всё же нажимает на неё и тут же блокирует телефон. Он засовывает его под подушку, пока лицо стремительно краснеет. Джордан чувствует вибрацию, и ему приходится собрать всё своё мужество, чтобы посмотреть на сообщение, в котором его, скорее всего, пошлют нахуй. «лол, всё норм. ты же был пьян», — это не то, что ожидает увидеть Хендерсон. «Но мне всё ещё жутко неудобно из-за этого», — отправляет парень, нервно покусывая нижнюю губу в ожидании. «можешь загладить свою вину ланчем со мной :)» — отвечает Лаллана, и на губах Джордана неосознанно появляется улыбка. «Отлично, будешь готов к 12?» — его не останавливает даже то, что малейшая мысль о еде вызывает тошноту. «без проблем. тогда увидимся! :)» — отправляет Адам, и Хендерсон понимает, что это конец разговора, поэтому блокирует свой телефон и возвращает его под подушку. Он просто пялится в потолок и улыбается сам себе, как вдруг его резко осеняет. — Он нравится мне, — бормочет парень и, перевернувшись на живот с громким стоном, утыкается лицом в подушку. — Мне, блять, нравится ебучий Адам Лаллана, — снова произносит он в подушку.       Он лежит так несколько минут, после чего наконец встаёт с кровати и, кряхтя, так как волна тошноты тут же даёт о себе знать, направляется в ванную. Джордану не кажется, что он провёл под душем много времени, но когда он выходит оттуда с полотенцем вокруг бёдер, на часах уже одиннадцать сорок восемь. — Блять, блять, блять, блять, — повторяет парень и пробегает мимо одной из своих сестёр в комнату. Он быстро вытирает своё тело и хватает футболку и джинсы, которые первые попадаются под руку. Он нюхает их, чтобы убедиться, что они негрязные — они точно грязные, но хотя бы не пахнут слишком плохо, — берёт шапку из шкафа и натягивает её на голову, пока спускается по лестницу. — Эй! Куда это ты направился, мистер? — мама останавливает Хендерсона, как только он заходит на кухню, чтобы взять ключи от их общей машины. — На свидание, — он морщится, когда произносит это. — Ну, не совсем. Мы просто друзья. Если последние слова звучат с некой горечью, то это не его вина. Мама смотрит на него, удивлённо приподняв брови: — Друзья? Уж не тот ли это… Але… — Адам, — неосознанно исправляет её Джордан, тут же понимая, что зря это сделал. — Могу я взять машину? — он смотрит на часы. Одиннадцать пятьдесят восемь. — Я уже опаздываю, мам, пожалуйста! Женщина вздыхает, отдавая ключи сыну. — Будь аккуратнее. Отец оторвёт голову и мне, и тебе, если ты разобьёшь машину или получишь штраф. Хендо улыбается и целует мать в щёку. — Люблю тебя, мам! — кричит он и выбегает из дома, останавливаясь, чтобы захватить свою кожаную куртку.       Он быстро отправляет сообщение Адаму о том, что опаздывает, после чего заводит машину и, выехав с парковки, направляется в сторону дома Лалланы. Парень оказывается на месте в двенадцать ноль пять (не так уж и плохо) и уже собирается начать мысленную дискуссию с самим с собой на тему того, должен он подойти к двери и позвонить или нет, как раздаётся стук в окно со стороны пассажирского сидения. Джордан переводит взгляд и усмехается Адаму, прежде чем открыть дверь, чтобы тот мог сесть. — Трогай, — произносит парень сквозь смех. — Я сбегаю, — Джордану тоже становится смешно, и он выворачивает на дорогу. — От кого ты убегаешь? — От злой королевы, которая также известна как моя сестра, — усмехается Адам, после чего тянется к радио. — Не возражаешь? Джордан отрицательно мотает головой, что вовсе не похоже на него, потому что обычно он не разрешает даже Филиппе трогать радио. Лаллана возится с устройством несколько секунд (делая очаровательно возмущённое лицо, случайно натыкаясь на станцию с кантри песнями) и оставляет песню Бруно Марса. — Люблю эту песню, — признаётся Хендо и крутит руль направо, заворачивая к своему любимому кафе. — Бруно — замечательный артист, — соглашается Адам, пока Джордан заезжает на парковку. Поиск свободного места занимает у него некоторое время, так как кафе находится недалеко от торгового центра, поэтому машин там всегда много. Но ему везёт и он занимает только что освободившееся место. — Никогда тут не был, — говорит Адам, оглядываясь вокруг. — Нам сюда, — Хендерсон указывает рукой на заведение. — Немногие знают, что здесь кафе, они думают, что это жилой дом или магазинчик, или ещё что-то, — второй парень улыбается и кивает головой. — Именно так я всегда думал. Как ты нашёл его? — Вообще-то, это сделал Филиппе, — отвечает Джордан, утягивая Адама к своему любимому столику в дальнем углу помещения. Никто никогда не сидит там, потому что столик достаточно маленький, да и одна ножка у него короче других, но Хендо почему-то нравится. — Он просто бродил тут в поисках работы и наткнулся на него, — голубоглазый улыбнулся воспоминаниям в голове. — Что ты будешь пить? — Чай меня вполне устроит. С сахаром и двойной порцией молока, — произносит Лаллана и засовывает руку в карман, чтобы достать деньги, но его действие останавливают. — Я плачу, забыл? — Джордан говорит с лёгкой улыбкой на губах и отправляется к кассе. Очередь есть, но совсем небольшая, так что вскоре парень заказывает чай для Адама и кофе для себя, ну и пару сэндвичей для перекуса. Он приносит всё это обратно к их столику, где его ждёт шатен, и плюхается на свободное место. — Чай и сэндвич с ветчиной, — улыбается он. — Надеюсь, тебе нравится ветчина. — Обожаю ветчину, — говорит Адам и откусывает бутерброд. Они едят в тишине в течение нескольких минут, после чего Лаллана кладёт половину своего сэндвича на тарелку и подаёт голос: — Так как мы гуляем, не хочешь продолжить свой проект? Кстати, ты никогда не рассказывал мне, что будешь делать с этой информацией… — Напишу статью и передам в школьную газету, и через пару дней она будет красоваться на одной из страниц, — спокойно отвечает Джордан, после чего издаёт тихий смешок. — Ты, наверное, даже и не знал, что существует школьная газета. — Я знаю. И читаю её каждый месяц, — хмурится Адам, пока Хендо краснеет от смущения. — Оу… — Всё в порядке, — пожимает плечами Лаллана. — Хочешь продолжить интервью? — У меня с собой нет блокнота, — признаётся Джордан, мысленно проклиная себя, ведь он никогда не выходит из дома без него. — Тогда запоминай, — ухмыляется Адам и слегка наклоняется вперёд. Джордан смотрит на него и не может сдержать улыбку. — Хорошо, Адам, — он погружается в свои мысли на какое-то время, после чего посылает ответную ухмылку. — Как думаешь, долго ли ты сможешь прижимать меня к стене? — Адам молча пялится на него пару секунд, и Хендерсон уже начинает думать, что переборщил, но тут парень начинает смеяться, из-за чего несколько посетителей оборачиваются на их столик. Лаллана чувствует себя неудобно и пытается замолчать, но лишь вызывает хихиканье Джордана. — Не знаю, — говорит Адам и чуть наклоняет голову вбок. — Но мы можем проверить это, — теперь смеётся Джордан. — Не думаю, что тебя хватит надолго. Может, эти мускулы фальшивые. — Эй, — Лаллана делает вид, что обижен. — Я могу доказать, что у меня не только мускулы такие большие, — он дёргает бровями, заставляя второго парня подавиться неожиданным смешком. — Боже мой, что за гнусные намёки? — удивляется Хендерсон. — Не думал, что ты на такое способен. — А стоило, — добавляет Адам, широко улыбаясь. — Окей, я уже задал вопрос. — Так, Джордан, теперь моя очередь, — требовательно произносит Лаллана. — Твоя очередь? — брови Хендо чуть ли не улетают на лоб, но его по обыкновению осуждающее выражение лица нарушает неконтролируемая усмешка. — Ага, — кивает парень. — Я собираюсь провести здесь своё собственное интервью. — Ладно, вперёд, — соглашается Джордан и откидывается на спинку диванчика. Адам молчит пару минут, после чего обиженно дует губы, поднимая взгляд на Хедерсона. — Это сложно. Как ты так быстро придумываешь вопросы? — Годы тренировок, — отвечает тот. — Теперь моя очередь. Какие у тебя ещё есть таланты? — Так нечестно, — бубнит Лаллана, хмурясь. — Ну, я немного играю в футбол. На этом всё. Обычный парень. — Я был бы не против взглянуть на твою игру как-нибудь, — негромко признаётся Джордан, пытаясь сдержать улыбку. — Что насчёт тебя, мистер Я-умею-рисовать-и-быстро-придумывать-вопросы-а-ещё-выгляжу-как-греческий-бог? Есть ещё какие-то скрытые таланты? — дразнит Адам. — Думаешь, я выгляжу, как греческий бог? — повторяет Хендерсон и чувствует румянец на своих щеках. — Все так думают, Джордан. Ты великолепен, — голубоглазый краснеет ещё сильнее и опускает голову, пытаясь скрыть это. — Нет. — Что? — спрашивает Лаллана в замешательстве. — Нет, больше у меня нет никаких талантов, — объясняет Джордан. Его лицо снова нормального цвета, так что он поднимает взгляд на собеседника. — Ну, мой отец считает, что я могу играть в футбол, но у меня никогда не было времени, чтобы попробовать попасть в команду. — Думаю, нам стоит сыграть хотя бы раз, — слегка улыбается шатен. — Я тоже так думаю, — отвечает Хендо, заглядывая Адаму в глаза.       Они такие мягкие и глубокие, насыщенного карего цвета, что он неосознанно тонет в них. Несколько секунд спустя парень всё же отводит взгляд, но краем глаза замечает лёгкий румянец на щеках Адама. И это почему-то дарит ему надежду и каплю мужества.       — Эм, у тебя есть кумиры? — задаёт вопрос Джордан, стараясь перевести разговор на более безопасную тему. Может быть, он трусишка или что-то в этом роде, но он всё ещё не готов ничего делать со своими… чувствами, пока не убедится, что он тоже нравится Адаму. — Я немного фанат Леоны Льюис, если честно, — признаётся Лаллана. — На самом деле, даже не знаю, я никогда не думал об этом, — он пожимает плечами. — А что насчёт тебя? — Ты не можешь просто красть мои вопросы, Адам, — смеётся Хендерсон. — Тебе придётся задать другой. — Это немного нечестно. — В любви и на войне все средства хороши, детка.       Внутренне Джордан уже начал паниковать, потому что, мать вашу, он что, реально это произнёс вслух? Это определённо звучало как флирт, блять, это нельзя списать на дружбу, да какого же хера… — А мы на войне или в любви? — спрашивает Адам, и это ответный флирт. Хендерсон осматривает парня напротив с головы до ног, делая вид, что задумался над вопросом, но на самом же деле ему просто нравится пялиться на Адама, потому что, ну серьёзно, кто бы смог не пялиться? — Я пока не решил, — отвечает Джордан, слегка пожимая плечами и улыбаясь, как будто всё это лишь игра для него, пока внутри него разгоралось пламя из страха и паники. — Ты всегда такой застенчивый? — интересуется Лаллана. — А ты всегда такой агрессивный? — парирует Хендо, приподнимая одну бровь. Они молча сверлят друг друга взглядами, после чего одновременно ухмыляются. — Вообще-то, я вовсе не агрессивный, — произносит Адам. — Я простой парень, на самом деле. Очень семейный и добрый, я просто… — С удовольствием избиваю людей? — предполагает Джордан. — Я не избиваю людей, — протестует Лаллана. — Это игра, просто спорт. — В которой ты избиваешь людей, — настаивает Хендерсон, и Адам вновь хмурится. — Нет, всё намного сложнее, — парень нервно дёргает плечом. — Я тоже не сразу это понял. Изначально я начал заниматься, чтобы защитить себя от обидчиков, может быть, они и дали мне стимул тренироваться усерднее. Как только ты начинаешь заниматься, ты учишься становиться лучше, и это не об избиении людей. Это о спокойствии, — он делает паузу, задумываясь. — Ты когда-нибудь выпускал всю свою агрессию, все эмоции, чувства и бил что-то? Кулаком в стену или в дверь, ну или же пинал что-то от злости? — Адам тихо смеётся. — Это как бы более взрослый способ истерики, в котором ты бьёшь грушу до тех пор, пока твои мышцы не устанут настолько, что ты будешь не в состоянии даже просто поднять руку, понимаешь? Это успокаивает, это способ успокоить себя. Бокс — это вовсе не избиение людей, это помощь самому себе. Джордан позволяет себе присвистнуть: — Неплохая речь. Лаллана краснеет и опускает голову. — Ты думаешь, что это глупо, — говорит он, и теперь уже очередь Хендерсона хмуриться. — Нет, я только что сделал тебе комплимент. Щёки шатена продолжают краснеть. — Я думал, что это была насмешка. Джордан хмурится ещё сильнее. — Даже если я не согласен с тобой — хотя я согласен, — то любой человек видит, как страстно ты влюблён в бокс, так что было бы просто невежливо издеваться над этим. Лаллана наконец поднимает взгляд и улыбается второму парню. — А что насчёт тебя? Ну, я имею в виду журналистику. — Ты бьёшь людей, а я их допрашиваю. — С трудом верится, что это допрос, — ухмыляется Адам. — Твой способ справляться со стрессом заключается в ударах, мой же — в получении ответов, — пожимает плечами Хендо. — Всё просто. — Ладно, остановимся на этом. — Извини, я не мастер длинных речей, как ты, принц Чарминг, — смеётся Джордан. — Что-то новенькое, — говорит Лаллана. — Обычно Эмре называет меня золотым мальчиком или что-то вроде того. Никто не называл меня принцем, — почти одновременно они начинают смеяться. — Итак, наш дорогой принц, скажите мне, что Вы думаете по поводу фан-клуба, посвящённого Вашему торсу? — Существует фан-клуб? Моего торса? — удивлённо бормочет Адам. — На самом деле, не знаю. Но мне кажется, что стоило бы, — Хендерсон шутливо подмигивает собеседнику. — Я бы был президентом. — Ну, если у меня есть фан-клуб для моего торса, то я бы был президентом фан-клуба твоего лица, — они снова засмеялись, пересекаясь взглядами и даря друг другу улыбки. — Ещё остались вопросы, мой простолюдин? — Всего один, Ваше Высочество, — Джордан решает подыграть. — Чем Вы занимаетесь в свободное время? — Провожу его с семьёй в основном. Делаю домашку, могу потусоваться с Эмре где-нибудь. Я же говорил, что я обычный парень. Хендерсон не может сдержать улыбку: — Ты не обычный. — То, что я могу заблокировать удар или же отвесить парочку кому-то, не делает меня особенным, — Лаллана закатывает глаза. — Вот видишь, — Джордан слегка наклоняет голову в сторону, глядя на Адама, который смущённо смотрел на него. — В тебе не только мускулы и мышцы — есть то, что дано разглядеть не каждому. Вот почему ты особенный. Вот почему ты мой золотой мальчик. Шатен в очередной раз начинает краснеть. — То же самое могу сказать и про тебя. Все думают, что ты загадочный, задумчивый поэт, но ты милый и просто ищешь людей, которые примут тебя таким, какой ты есть. — Кто бы говорил, — со смехом фыркает Хендо.