И только лишь змея

Гарри стремительно двигался по коридору второго этажа к апартаментам, которые Дамблдор выделил Сириусу. Он рано ушел с обеда, чем вызвал недовольство Силараны и заслужил хмурый взгляд от Драко, что-то обсуждавшего с Блейзом. Однако Рон и Коннор тоже пропустили обед. И теперь у Гарри был дополнительный стимул поговорить с Сириусом. Если мальчишки снова попали в беду… Из-за полуоткрытой двери в комнату Сириуса он услышал голос Рона и расслабился. Теперь все в порядке. Оказывается, он не единственный, кто захотел увидеться с его крестным отцом. – … скользкий слизеринец! – расслышал Гарри категоричный голос Рона, когда приблизился к двери апартаментов. Гарри застыл. С тяжело бьющимся сердцем он осторожно прислонился к стене и, приподняв голову, заглянул в приоткрытую дверь. В комнате у Сириуса был беспорядок - обычный для него, с тех пор как он здесь поселился. Стены были увешаны его фотографиями с Гарри и Коннором, с Поттерами, с Ремусом, свадебными фото четы Поттеров и изображениями некоторых из многочисленных подруг Сириуса. В дальнем углу стояли метла и мотоцикл крестного и несколько школьных метел, которые Сириус, вероятно, проверял на проклятья. Со всех доступных мест свисали гриффиндорские штандарты или вещи, в них трансфигурированные. Стол посреди комнаты был завален бумагами, поверх которых лежало расписание квиддичных игр, где каждый матч Гриффиндора был обведен красными с золотом чернилами. В комнате было всего три стула, которые сейчас стояли, составляя треугольник. На одном сидел Сириус, чье лицо походило на грозовую тучу. Коннор расположился на краешке другого стула, как показалось Гарри, дрожа от смеси тревоги и гнева. Рон вышагивал перед ними туда-сюда, спиной к двери, поэтому его лица Гарри не мог видеть. «Может, сейчас не лучшее время?» – подумал Гарри. «Ты подслушиваешь», – мягко прошипела Силарана. «Знаю, – ответил Гарри, – заткнись». Змея только хмыкнула, что было необычной реакцией с ее стороны. Гарри снова прислушался. – Он не станет этого делать, – сказал Сириус голосом, похожим на рычание. – У Министерства нет причин для увольнения твоего отца, Рон. Тем более за такой пустяк, как ссора с Люциусом Малфоем в книжном магазине. Рон снова развернулся, и Гарри смог увидеть его сильно покрасневшее лицо, на котором даже не было видно веснушек. – А что, если они пойдут на это? – прошептал мальчик. – Отец всегда говорил мне, что у Люциуса Малфоя куча друзей в Министерстве, и теперь… – Не так уж и много, особенно с тех пор, как стало известно, что он Пожиратель Смерти, – сказал Сириус и хмыкнул. – Он, конечно, влиятелен, как и любой другой чистокровный маг с деньгами имеет поддержку ублюдка Фаджа, но это уже не столь важно, когда любой может взглянуть на его левое предплечье и увидеть темную метку, – Блэк надолго замолчал, а затем на его лице медленно расцвела улыбка. – Что, Сириус? – спросил Коннор, в голосе которого звучало эхо такой же улыбки. Он уже догадался, что все это значит, как и Гарри. Рон с недоумением переводил взгляд с одного на другого. Сириус прочистил горло. – Что ж, мы знаем, что Люциус Малфой изо всех сил старается придать своим действиямнадлежащий вид законности и легальности, верно? – спросил он. Рон кивнул. – Адвокаты и все остальное, но… – мальчик вздрогнул и сгорбился. – Ну, моя семья не может ответить тем же, потому что… – его голос затих и перешел в бормотание. «Прошу, – подумал Гарри, мысленно обращаясь к Сириусу, – не затрагивай бедность Рона». – Я знаю, – ответил Сириус, – поэтому вам нужен чистокровный маг с деньгами, который будет бороться за вас. Рон только моргнул, а Коннор вскочил и обнял Сириуса. – Сириус? – прошептал он. – Ты это сделаешь? Ты, правда, это сделаешь? Сириус взлохматил Коннору волосы таким любовным жестом, что заставил Гарри слегка улыбнуться, несмотря на новость о том, что Люциус Малфой собирается подставить Артура Уизли. – Конечно, сорванец, – ответил крестный Гарри. – У меня еще остались связи в Министерстве, и в моем распоряжении почти все состояние Блэков, ведь я не слишком часто им пользуюсь. Или ты думал, что я собираюсь спустить его на подарки для легкомысленных крестников? Коннор усмехнулся, а до Рона, наконец, дошло. – О, сэр… Никто не ожидает, что вы… Сириус поднял вверх руку. – Знаю, знаю. Я хочу этого. Мне это ничего не будет стоить, Рон, – он прищурился и улыбнулся так, что Гарри представил его псом, у которого изо рта свисает набок язык. – И я получу удовольствие, когда дам сдачи этому ублюдку Малфою. Я доверяю ему не больше, чем Нюниусу. Слизеринец всегда остается слизеринцем. Пожиратель Смерти всегда Пожиратель. Коннор побледнел и замолчал на минуту. Затем тихим, взволнованным голосом спросил: – Сириус, как ты думаешь, все, что говорят про Гарри, это правда? Гарри сглотнул. «Они в десяти изгибах моего тела, – задумчиво произнесла Силарана. – Я смогу укусить их обоих прежде, чем защита среагирует, и я окажусь в клетке. Только произнеси слово». Яростно отказавшись от предложения, Гарри ждал, что же ответит Сириус. И чем дольше молчал его крестный, тем более сильное напряжение испытывал Гарри. Долгое время Сириус смотрел вдаль, а затем вздохнул и провел рукой по волосам. – Честно говоря, я не знаю, Коннор, – ответил он, тряхнув головой. – Гарри – мой крестник и гениальный ребенок. Я всегда считал, что он слишком много учится. Но я бы никогда не сказал, что он злой. – Но? – побудил продолжать его Коннор. Гарри заметил, что Рон тоже внимательно слушает. Между ним и Коннором было только одно столкновение интересов с тех пор, как они подружились. Сейчас Рон принял Гарри, но если Сириус посоветует, будет рад снова оттолкнуть его. – Но он – змееуст, – сказал Сириус. – И снова сблизился со слизеринцами, даже после того, как провозгласил о своей преданности тебе, чего я никак не могу понять. «Это они сделали, а не я»! – подумал Гарри. – Понимаю, – пораженно пробормотал Коннор. – Но я никогда не покину его, – сказал Сириус и, приблизившись к Коннору, слегка встряхнул его, а затем обнял. – Я должен выиграть у Снейпа пари, верно? Но мне не нравится, что Гарри так долго выжидал, чтобы сказать нам, что он – змееуст. Это породило между нами настороженность, – Сириус подавил вздох. – Я все еще борюсь за Гарри, Коннор, но это будет не так просто, как я думал. Гарри закрыл глаза. Он боролся с искушением уйти. Теперь он знал, что Сириус плохо воспримет новость о произошедшем на уроке по Защите от Темных искусств. Гарри придется рассказать про дневник, про Тома, и о чем он только думал, скрывая все это. Гораздо проще было бы просто сбежать. «Так сделай это, – поддержала его Силарана. – Я помогу тебе бороться с Томом, если он вновь появится». Гарри медленно покачал головой. Он хотел быть гриффиндорцем, его предназначением было попасть в Гриффиндор, и если это так, значит, он должен встретиться с собственным страхом лицом к лицу. Один раз он уже сделал это, в Большом Зале, но это не значило, что больше ему не придется этого делать. Он постучал в дверь. Последовала краткая испуганная тишина, а затем Сириус произнес: «Войдите»! Гарри заглянул за дверь и был встречен множеством выразительных взглядов: удивленным, облегченным, обеспокоенным, враждебным. Гарри сглотнул и проговорил, бросив быстрый взгляд на Коннора: – Сириус, могу я переговорить с тобой наедине? Сириус прищурился. – Зачем, Гарри? Гарри легонько вздохнул: – Кое-что произошло со мной сегодня. Нечто темное. И слизеринское, я думаю. Откинувшись на спинку стула, Сириус рассматривал крестника. Потом он качнул головой. – Думаю, что пришло время для первого урока, который я тебе обещал, Гарри. О том, какие качества отличают гриффиндорца, – мягко произнес Сириус, но со стальными нотками в голосе. – Я уверен, что ты можешь говорить в присутствии Коннора и Рона. Мы можем доверять им в том, что это останется между нами, не так ли? – и его глаза многозначительно задержались на Роне, который имел склонность выбалтывать некоторым своим друзьям, как припомнилось Гарри, секреты прошлого учебного года. Слегка покраснев, Рон кивнул. Коннор тоже быстро кивнул, его карие глаза, широко распахнутые от страха, впились в Гарри. – Теперь рассказывай, – мягко велел Сириус. И Гарри поведал им историю о дневнике, о ночных кошмарах, в которых ему виделись две неясные фигуры, о снах с Томом Риддлом и, в заключение, о том, что ранее произошло на занятии по Защите от Темных искусств. Он вытеснил из голоса все эмоции и постарался выдержать бесстрастный тон. Взгляд Гарри замер на точке выше головы Сириуса, чтобы не видеть смену выражений на лице крестного отца. И наконец, когда он закончил, Сириус прошептал: «О, Гарри»! Мальчик медленно повернулся к нему лицом. Он не мог сказать, что именно выражают глаза крестного, эмоций там было слишком много, а на Рона или Коннора он не смел взглянуть. Гарри кивнул. – Думаю, что Том овладел моим сознанием, – прошептал мальчик. – Но не могу понять, как это случилось. Я неделями не прикасался к дневнику. – Но ты хранил его? – уточнил Сириус. – Я не знал, что еще можно с ним делать, – качая головой, ответил Гарри. – Он не выглядел опасным… – Думаю, что это не так, – сказал Сириус, поднимаясь со стула. Он подошел к крестнику и опустился перед ним на колени. Гарри даже сумел немного расслабиться, когда увидел выражение его глаз. Это было похоже на то, как Лили смотрела на него, объясняя некоторые аспекты существования во взрослом мире, о которых Гарри еще не знал. – Всё, что способно навевать подобные сны или приводить к контролю над сознанием, представляет опасность. Пойди и принеси дневник, Гарри. Мне нужно взглянуть на него. Я знаю заклинания, которые тебе пока не знакомы, способные определить, есть ли в предмете хотя бы намек на присутствие темной магии. Гарри кивнул и, развернувшись, направился в слизеринские подземелья. Он услышал, как за его спиной возобновилась беседа, но на этот раз не остался, чтобы подслушать. Он не имел права подслушивать и предыдущий разговор. Он ускорил шаг, потирая шрам, который снова начал слабо гореть. А затем услышал пораженное шипение Силараны. __________________________________________________ Медленно и осторожно Гарри открыл глаза. У него было чувство, как будто веки склеились после долгого сна. Голова болела. Он огляделся вокруг и не смог сообразить, как он здесь очутился. Он лежал на кровати в больничном крыле, неподалеку стояла мадам Помфри и о чем-то говорила с Сириусом тихим настойчивым голосом. – Сириус? – позвал он. Голос у него оказался хриплым. Гарри вздрогнул. Было такое чувство, будто он кричал часы напролет. Сириус рванулся мимо медсестры, игнорируя ее потрясенный крик, и опустился на колени рядом с кроватью Гарри. Он сжал руку крестника и потянулся, чтобы откинуть у него челку. И дыхание у Сириуса пресеклось. Гарри поморщился. Очевидно, по шраму можно было догадаться о той сильной боли, которую он испытывал. – Цвет изменился, – прошептал Сириус. – Что ты имеешь в виду? – спросила мадам Помфри, выглядывающая из-за Сириуса, уперев руки в бока. – Если ты думаешь, что мистер Поттер испытывает боль от удара по голове, тогда боюсь, я должна… – Нет, – прошептал Сириус. – Его шрам красный. Почему? – Мне это неизвестно, – ответила мадам Помфри. – А теперь, если ты отойдешь в сторону, я могла бы использовать несколько диагностирующих заклинаний, Сириус… Блэк отступил, но не отпустил руку Гарри. Его взволнованный пристальный взгляд растопил в груди Гарри нечто такое, что было заморожено, и о чем мальчик даже не подозревал. Гарри закрыл глаза и осторожно подвигал левой рукой, чтобы почувствовать вес Силараны. Он был удивлен, что она до сих пор ничего не прокомментировала. Змеи на руке не оказалось. Мальчик открыл глаза и хотел уже задать вопрос, но тут мадам Помфри стала накладывать заклинания, и ему пришлось лежать тихо и неподвижно. Ни одно из заклинаний ему не было знакомо, поэтому Гарри изо всех сил постарался сохранить слова в памяти, чтобы он мог вспомнить их. Лечебная магия будет очень кстати, если когда-нибудь ему придется излечивать раны Коннора. Наконец, медсестра закончила и отошла от его постели, опустив палочку. – Физически с ним все в порядке, – сказала мадам Помфри. – Нет никаких ушибов в затылочной части головы, сотрясения мозга или переломов костей. – Не понимаю, – сказал Гарри и вздрогнул от звука собственного голоса. – Что случилось? – Что последнее вы помните, мистер Поттер? – спросила медсестра, и ее голос слегка смягчился, когда она взглянула на его лицо. Гарри покачал головой. – Не слишком много. Я направлялся в подземелья, чтобы принести книгу, на которую Сириус хотел взглянуть, а потом… потом Силарана зашипела и… – он снова взглянул на свою пустующую левую руку. – Где она? – Здесь, мой дорогой мальчик. Гарри повернул голову и облегченно вздохнул. В больничное крыло вошел Дамблдор, в руках у него была стеклянная клетка, внутри которой яростно шипела Силарана. Осторожно установив клетку на кровати, директор открыл ее. – Директор, – пронзительным голосом начала говорить мадам Помфри, – не стоит… Силарана так стремительно выскочила из клетки, будто та была зачарована, чтобы ужалить ее. Она заползла к Гарри на грудь, обмоталась вокруг шеи и начала требовательно его спрашивать: «Куда ты пропал? Я не могла найти тебя. Я даже не могла почувствовать тебя. Куда ты делся?» – Я не знаю, – ответил Гарри и увидел, как вздрогнули взрослые, когда он заговорил на парселтанге. Он вздохнул и снова обратил свое внимание на них, не выпуская Силарану из вида. – Я не знаю, что произошло. Но мы с Силараной хотели бы это знать. Пожалуйста, расскажите. – Меня тревожит, как он относится к этой змее, – пробормотал Сириус. Дамблдор проигнорировал эту фразу и медленно кивнул, его глаза были не такими яркими, как в последний раз, когда Гарри с ним виделся. – Защита у меня в кабинете сработала в тот момент, когда локуста оказалась от тебя на расстоянии, мой мальчик, а точнее ты оказался оторванным от нее. Тогда я направился за змеей. По дороге я проходил мимо кладовки для метел на втором этаже. Там и обнаружил тебя лежащим без сознания, – директор остановился, сделал паузу, пронзительно глядя на Гарри. – Ты действительно не помнишь, что произошло? Гарри изумленно покачал головой. – Может, Силарана сможет рассказать нам? «Я не могу, –настойчиво сказала змея. – Ты положил меня на пол и велел мне оставить тебя в покое. И воспоминаний об этом нет в твоей голове. Они исчезли». «А что вместо них?» «Ничего. Дыра, –Силарана немного туже обмоталась вокруг шеи Гарри. – Это меня тревожит». «И нет никаких признаков Тома Риддла?» «Ничего, – ответила Силарана. – Я больше не могу его почувствовать», –она помолчала, а потом неохотно добавила. – Возможно, его напугало наше намерение исследовать его первое пристанище, и он сбежал». Гарри медленно выдохнул. Значит, одна угроза устранена. Теперь оставалась самая главная – что Том Риддл снова захватит его разум и бросит опасное заклятье в Коннора или другого ученика. Он позволил себе немного расслабиться и поднял взгляд, чтобы встретиться с вопросительным пристальным взглядом Дамблдора. – В моем разуме был чужак, сэр, – уверенно произнес Гарри. – Он захватил меня. Молодой человек с темными волосами, появившийся из книги, которую я приобрел в… – мальчик замолк в нерешительности. Не подведет ли он этими словами отца Драко? – Где? – подтолкнул его Дамблдор, чьи глаза были как острые кинжалы. Гарри качнул головой. – Я нашел ее во Флориш и Блоттс, – сказал он. – Сначала я не понял, что с ней что-то не так, а потом Том начал говорить со мной. – Том? – глаза у Дамблдора расширились. – Том Риддл? Гарри моргнул. – Да, сэр. Как вы узнали? Сириус упомянул об этом? – он бросил быстрый взгляд на крестного отца, но Сириус, все еще сжимающий руку Гарри, смотрел на Дамблдора с таким же недоумением, как и сам Гарри. Дамблдор вздохнул. – Боюсь, у меня есть веская, но неприятная причина, первым делом вспоминать этого человека, когда я слышу имя Том, – сказал он. – И нет, твой крестный не упоминал о нем при мне, – директор замолчал надолго, а затем произнес. – Том Риддл – это имя Лорда Волдеморта, в те времена, когда он был учеником в Хогвартсе, Гарри. Гарри так сильно сжал пальцы, что ногти впились в ладони. По коже побежали мурашки, как будто его облили грязью. Волдеморт. У него в голове был Волдеморт. Волдеморт может появиться снова и причинить вред Коннору. Он может заставить Гарри причинить вред Коннору. Его затрясло. Он наклонился в сторону, и, издав восклицание, мадам Помфри успела взмахом палочки призвать тазик к кровати, прежде чем мальчика вырвало. Тем временем Силарана зашипела как дракон, чье гнездо потревожили. «Это тот вырожденец, который вынудил свою змею выполнять команды? Тот, с которым ты сражался в прошлом году? Он мог контролировать меня. Он пытался. Я рада, что он исчез, –затем ее хвост напрягся достаточно сильно, чтобы привлечь к этому внимание, поскольку Гарри стало не хватать воздуха. – Ты не грязный». Гарри вытер рукой рот и слабо кивнул мадам Помфри в знак благодарности, всей душой желая согласиться с Силараной. Тем не менее, он все еще чувствовал себя грязным и испытывал ужас, который не имел никакого отношения к простому осознанию чужеродного присутствия в собственном разуме. Им завладел Волдеморт. Главная угроза жизни Коннора, от которой он должен был защищать своего близнеца. И он мог сделать Гарри предателем. Вина и ненависть к самому себе заполнили его грудь, как будто пожирая заживо. Сделав глубокий вдох, Гарри тщательно запер их в секретном ящике своих мыслей, куда он прежде помещал все свои причины для недовольства, редкую неискренность или ревность, испытываемую по отношению к Коннору. Такие мысли и чувства хранились в этой коробке с тех пор, как ему исполнилось пять. Она была бездонной. И, возможно, даже больше. – Никто не пострадал? – прошептал он. – Как Маргарет? Та девочка, на которую я напал во время урока? – Сейчас она спит, – ответила мадам Помфри, – а потом вернется в башню Рейвенкло. И говоря откровенно, мистер Поттер, заклинание, которое вы использовали, было всего лишь разновидностью одного старого заклятья. Чтобы снять его, нашему профессору по Защите от Темных искусств не хватило умения, – на этих словах ее голос как будто источал кислоту, – но не для того, кто обучался лечебной магии. Гарри кивнул, и его решимость изучать целительство после этих слов окрепла. – Дайте профессору Локхарту шанс, Поппи, – мягко пожурил медсестру Дамблдор. Мадам Помфри только фыркнула. Дамблдор повернулся к мальчику и посмотрел ему в глаза задумчивым взглядом. – Мистер Поттер, – сказал он. – То, о чем я собираюсь вас попросить, покажется вам необычным, но у меня нет иного выхода. Гарри кивнул, и его сердцебиение участилось. Силарана только издала шипение, которое было бессловесным, исполненным гнева и непристойных проклятий, которые Гарри не знал, как перевести. – Боюсь, я должен попросить вас не говорить вашему брату или кому-либо еще о том, что вами овладел Волдеморт, – тихо произнес директор. – Или хотя бы о том, что Том Риддл это Волдеморт, – добавил он, вероятно, заметив тень в глазах у Гарри. – Юный Коннор, полагаю, уже знает о том, что вы подверглись нападению, я прав? Гарри кивнул. – И Рон Уизли тоже. Они оба обещали, что сохранят это в тайне, директор, – сказал мальчик. – Они оба поклялись в этом. – Я и не думаю, что они могут нарушить свое слово, Гарри, – мягко сказал Дамблдор. – Но крайне важно, чтобы больше никто не узнал. Боюсь, что это повлечет твое исключение из школы. Как тебе известно, есть родители, которые боятся даже простого упоминания его имени. А если откроется, что учеником овладел артефакт с частицей его души или воспоминанием о нем, то только держись… Они будут требовать твоего исключения, и боюсь, что многие преподаватели поддержат их. Гарри сглотнул. – А почему вы не предложили исключить меня, сэр? Я имею в виду, почему вы не сделали этого после того… как я показал, что могу говорить со змеями? Дамблдор приблизился и ласково погладил Гарри по голове. Мальчик вздрогнул. В тяжести руки старого волшебника чувствовалось давление огромной силы, власти и горя, и он был единственным человеком, кроме матери, кто таким прикосновением не взлохматил его волосы еще больше. – Потому что нет закона, где говорится, что змееусты не могут учиться в Хогвартсе, – ответил Дамблдор. – Было бы лицемерием с нашей стороны запрещать им это, когда змееустом был один из основателей школы. И я был знаком со многими людьми, ставшими жертвами Волдеморта, – на мгновение взгляд директора устремился к двери, а потом снова вернулся к постели Гарри. – И я знаю, что ты один из них, а не тот, кто вершит зло. Гарри кивнул и закрыл глаза. – Директор, – произнес холодный голос у двери. Гарри снова распахнул глаза, и, повернувшись к двери, увидел стоявшего там Снейпа. И, конечно же, взгляд Мастера Зелий остановился на нем. Силарана начала сползать с шеи мальчика. «Нет, – строго велел ей Гарри. – Не кусай его». «Ты не контролируешь меня», – огрызнулась Силарана. «Тогда я заставлю тебя уйти, – сказал Гарри. – Если я ничего не могу сделать, чтобы не позволить тебе кусать, кого вздумается, тогда я не желаю, чтобы ты была рядом со мной». Силарана колебалась, будто взвешивала возможные варианты, но, в конце концов, сдалась и снова обвилась вокруг него живым ожерельем, жалуясь на то, что Гарри к ней не прислушивается. – Полагаю, вы закончили поиски, Северус? – продолжая разговор, спросил Дамблдор. – Да, – не отрывая от мальчика взгляда, Снейп подошел к кровати, его мантия взметнулась вокруг его ног. – В спальне мальчиков нет никаких признаков книги. Гарри закрыл глаза. Только в эту минуту он обнаружил, что настолько привык ощущать страх, заторможено заметил мальчик, что новые опасения просто наложились на старые. – Я боялся, что это случится, – со вздохом произнес Дамблдор. – Думаю, Гарри был захвачен и принужден спрятать дневник, а затем его воспоминания об этом были изъяты, чтобы он не мог никому рассказать, где спрятал дневник, – директор посмотрел на Гарри с обнадеживающей улыбкой. – Но теперь, мой мальчик, ты свободен. Фантом, запертый в книге, вынужден следовать за своим вместилищем. Больше он не сможет укрепиться в твоем разуме. Гарри кивнул, хотя едва ли чувствовал себя успокоенным. Он и так уже достаточно натворил дел, и понятия не имел, как загладить свою вину, или помириться с Коннором. – И кто же овладел вами, Поттер? – усмехнулся Снейп. Гарри напрягся. Заставит ли директор рассказать обо всем профессору, который тоже был одной из жертв Волдеморта? Но Дамблдор только ответил: – Гарри согласился рассказать обо всем ограниченному кругу людей, Северус. А мы, в свою очередь, договорились не распространяться об этом, – его взгляд по очереди задержался на мадам Помфри и Сириусе. Сириус сразу же кивнул на это, а мадам Помфри побледнела от того, что увидела в лице директора, и опустила глаза. – Мальчик учится на моем факультете, – сказал Снейп. – Он под моей защитой. Я имею право знать. Гарри не нужно было поднимать глаза, чтобы увидеть, что профессор снова пристально смотрит на него. – Да неужели? – сказал Сириус с лающим смешком. – Под твоей защитой? Ты даже не знал, что Гарри – змееуст, или что он был одержим. – А ты знал обо всем этом прежде, чем мальчик приехал в школу, Блэк? – тихим напряженным голосом спросил Снейп. – Знал, что твой крестник обладает даром Салазара Слизерина или о том… – Северус. Сириус. Голос директора, казалось, мгновенно остудил обоих мужчин. Гарри видел, как Сириус склонил голову, краска прилила к его щекам, а Снейп напрягся. Дамблдор посмотрел то на одного, то на другого, и вздохнул. – Когда взрослые мужчины не могут позабыть былые обиды, как мы сможем убедить сделать это наших учеников? – пробормотал он. Ни один из мужчин ничего не ответил. Дамблдор вздохнул еще раз и посмотрел на Гарри. – Мне очень жаль, что это произошло с тобой, мой мальчик, – сказал он. – Ничего подобного не должно было случиться в Хогвартсе. Пожалуйста, считай, что находишься под моей личной защитой. Можешь приходить ко мне в любое время, с любой проблемой, которая у тебя возникнет. Гарри кивнул. Он планировал принять помощь директора, если случится еще что-нибудь опасное, имеющее отношение к Коннору. Он должен усилить бдительность и больше времени проводить с братом. Что, если Том Риддл планировал что-то еще, что осталось в тени? Что, если кто-то еще найдет дневник? Гарри не хотелось думать о том, что тогда произойдет. – Директор, – внезапно произнес Снейп, голосом таким же холодным, как и прежде, но менее провокационным тоном. – Могу ли я предложить кое-что, способное устранить все возможные следы чужеродного влияния в разуме мальчика? – Конечно, Северус, – радостно и удивленно сказал Дамблдор. – Я предлагаю обучить нашего невезучего мистера Поттера Окклюменции, – сказал Снейп. – И если получится, Легилименции. По крайней мере, это исцелит причиненный одержимостью вред. А в лучшем случае, мне удастся научить мальчика ограждать свой разум от чужого влияния. Гарри откинулся на подушки, насколько он мог сделать это, не потревожив Силарану и не отпуская руки Сириуса. Легилимент! Снейп – легилимент! А Гарри доверился ему, не задумываясь об этом, и смотрел ему прямо в глаза бесчисленное множество раз с воспоминаниями, плавающими на поверхности сознания. Мерлин только знает, как много информации ускользнуло из его разума к Снейпу, информации, способной опорочить Коннора. – Нет, – решительно произнес Гарри. Снейп обернулся к нему и пристально посмотрел Гарри в глаза. Мальчик сразу же отвел взгляд, и Силарана поддержала его яростным шипением. – Почему нет? – спросил Снейп, понизив голос. – Боитесь того, что я могу обнаружить, мистер Поттер? – Да, – откровенно ответил Гарри. – Вы ненавидите нашего отца, сэр. Вы уже не раз это доказали, – на миг он посмотрел профессору в глаза и увидел, как что-то вспыхнуло в их глубине, и обнаружил, что сам горько улыбается. – Думаю, вы делаете это, потому что хотите найти воспоминание, в котором Джеймс Поттер сделал что-то смущающее, а потом будете насмехаться надо мной, используя это знание. – Можно подумать, что вы не доверяете мне, мистер Поттер, – сказал Снейп. Гарри не знал, что нужно сделать с голосом, чтобы он звучал так бесстрастно. – Так и есть, – ответил он. – И вы знаете почему, – вскинув голову, он встретился со Снейпом взглядом и позволил воспоминанию о выпитой сыворотке правды всплыть на поверхность сознания. Снейп вздрогнул и отступил, как будто в шоке от увиденного, его глаза на миг широко раскрылись. А затем снова сузились. – Тем не менее, – сказал Мастер Зелий. – Профессор Снейп был бы прекрасным выбором, Гарри, – с ноткой сожаления произнес Дамблдор. – Ему знакомы… признаки, выдающие присутствие того разума, под влиянием которого ты оказался. И он – декан твоего факультета. Профессор Снейп является экспертом в области Окклюменции, и я уверен, что он согласится дать клятву о неразглашении любой информации, которую он узнает из твоих мыслей, если ты пожелаешь, даже юридически заверенную, – закончил директор, повернувшись к Снейпу и встречаясь с ним взглядом. – Согласен, – не колеблясь, ответил Снейп. – Я не позволю ему! Гарри вскрикнул, когда Сириус вскочил на ноги, яростно дернув его за руку. Мальчик высвободил руку и встряхнул ею. Силарана зашипела, но ничего не сказала. Гарри не знал, что заставило ее промолчать. – Гарри – мой крестный сын, – прорычал Сириус, наклонившись вперед. – Он – двенадцатилетний мальчик, который подвергся нападению, и нуждается в отдыхе, хорошем питании и компании своих друзей. И я не собираюсь позволить тебе рыскать у него в голове, ты, мерзкий, сальноволосый, ноющий Пожиратель Смерти! Снейп не улыбнулся. Он просто с холодным презрением смотрел на Сириуса, а затем повернулся к Дамблдору: – Директор? – Мы должны делать то, что будет лучше для Гарри, – сказал Дамблдор. – И я действительно считаю, что Северус сможет помочь мальчику, Сириус. Я прослежу за тем, чтобы он дал клятву, если это… Сириус выскочил из больничного крыла. Гарри слушал его удаляющиеся шаги, а потом закрыл глаза, уже зная, что будет дальше. Дамблдор объяснил Снейпу ситуацию и взял с него клятву. Все это время Гарри не открывал глаз. Он погрузился глубоко в себя, набираясь храбрости, которую Сириус хотел, чтобы он проявил сегодня и которая ему понадобится, чтобы защищать своего близнеца. Казалось, что каждый совершенный им поступок, направленный на то, чтобы стать гриффиндорцем, каждый раз приводил к тому, чтобы действовать как слизеринец. Ему нужно попробовать что-то еще. Ему было стыдно, что он больше не был уверен, что же еще он может попробовать сделать. «Засыпай», – властно сказала Силарана. Гарри вздохнул. Она была права. Никто не обвинил бы его в том, что он заснул, а это могло бы помочь ему расслабиться и принести новые идеи после пробуждения. Он перевернулся, укладываясь удобнее, и позволил своему сознанию соскользнуть в темноту. _________________________________________________ Только после того как Снейп вошел в свой кабинет, он позволил равнодушной маске соскользнуть с лица. Вытащив палочку, он наколдовал цель для дуэли и начал методично бросать одно за другим проклятья: обжигающие и расплавляющие конечности, ранящие и режущие, и под конец взрывающее. Это была давно отработанная привычка, поскольку швырять вещи в комнате, полной ценных зелий и ингредиентов, было бы неблагоразумно. Наконец, когда отвратительное настроение немного поутихло, он уничтожил беспорядок от дуэли, очистил стены от пятен и упал в кресло, закрыв глаза. Два ярких воспоминания жгли его: ночь, когда он насильно принудил Гарри принять Veritaserum, и слова Дамблдора, которые тот произнес, предупреждая Снейпа о том, с чем он может столкнуться в разуме Гарри. «Том Риддл здесь, Северус. И это его дневник пропал». Снейп понимал, что это значит. Он едва позволил этой мысли проникнуть в сознание, как тут же отринул ее прочь. Но теперь он больше не может ее игнорировать. Вторая война уже началась. И Гарри Поттер оказался в ее эпицентре, как Снейп и подозревал. Всего лишь неделю или даже один день назад, эта мысль заставила бы его улыбнуться. Это было бы всего лишь еще одним доказательством того, что именно Гарри Поттер, а не его брат, является Мальчиком-Который-Выжил. Но не теперь. Не тогда, когда Волдеморт получил прямой доступ к разуму Гарри, и когда мальчик открыто выказал недоверие декану своего факультета, не обратился к нему за защитой и помощью в решении этой проблемы. И это на протяжении нескольких месяцев. Я был слеп. Снейп знал, что в прошлом не раз совершал ошибки, огромные и ужасные. Иногда ему даже казалось, что вся его жизнь – это одна большая ошибка. Но в данный момент, единственной ошибкой, которая могла сравниться с потерей доверия Гарри и пари, заключенным с Блэком, была ночь, когда он решил присоединиться к Пожирателям Смерти. И теперь последствия этого решения, во всем своем многообразии, отзовутся из прошлого, если Темный Лорд вернулся. И ничто из того, что он совершил за последние двенадцать лет, чтобы исправить свой опрометчивый шаг, не будет иметь значения. Я не допущу, чтобы это произошло. Теперь уже не важно, что Гарри – сын Джеймса Поттера и крестник Блэка. Важно то, что он оказался в центре событий. Если я не помогу Гарри, другие факультеты действительно смогут обвинить Слизерин в Его возвращении. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся и заставил себя собраться. Сегодня у него еще совместный урок у третьекурсников Хаффлпаффа и Рейвенкло и он должен быть готов. И он не допустит, чтобы его ученики увидели в глазах своего холодного, невозмутимого и уравновешенного профессора Зелий ярость и агонию. «Вторая война началась, – размышлял Снейп, обращаясь к мальчику в больничном крыле, который не мог его услышать. – И мы ее солдаты. Ты не будешь один». Но заставить тебя понять это будет непросто.