И только лишь змея

- Кто-то идет, – проговорил впереди чей-то тихий отрывистый голос. – Вот дерьмо, это он, – ответил другой, а затем раздался звук торопливых шагов. Повернув за угол, Гарри успел заметить двух убегающих высоких учеников, бросающих на него подозрительные взгляды. Это показалось мальчику смешным, но только до тех пор, пока, взглянув в сторону, он не увидел Луну Лавгуд, привязанную к стене какой-то паутиной, выглядевшей так, будто она сделана из жевательной резинки. Розовые нити облепили у девочки волосы, лицо, мантию и, перекрутившись, зажимали ей рот. – Гарри! – с упреком воскликнул Драко, как только Поттер двинулся вперед. – Что ты делаешь? Мы опоздаем на зелья… Гарри бросил на Малфоя такой взгляд, что тот сразу заткнулся. Обернувшись снова к Лавгуд, он направил на нее волшебную палочку и пробормотал: «Finite Incantatem». Паутина исчезла. Луна упала на пол, потрясла головой и поднялась на ноги. Её волшебная палочка, как заметил Гарри, по-прежнему торчала за левым ухом, скрытая прядями длинных волос. Луна посмотрела на Гарри серьезным взглядом. – Спасибо, – сказала она. – Но знаешь, ты не должен был это делать. Эти мальчишки были под контролем мозгошмыгов. – Они не ранили тебя? – спросил Гарри. Он не думал, что они это сделали, но прежде никогда не сталкивался с подобным заклинанием. Все, что ему было известно, это то, что, исчезая, паутина могла повредить волосы и кожу. – Нет, – ответила Луна. – Если говорить начистоту, они хотели только унизить меня. Мозгошмыги способны затуманивать разум людей, но не изменяют их. Мальчишки не желали мне зла, потому что не хотели навредить мне еще до того, как мозгошмыги овладели ими. Гарри не был в этом так уверен, но промолчал. Игнорируя нетерпеливое ёрзанье Драко, он подошел ближе к Луне и минуту рассматривал ее. Она откинула голову назад, чтобы лучше его видеть, даже для первогодки она была слишком маленькой. Этим утром на ней было ожерелье из бутылочных пробок, которое девочка носила как украшение. Лицо у Луны было абсолютно безмятежным и спокойным. Гарри не мог догадаться, как она себя чувствует. – Если тебя снова кто-нибудь обидит, – сказал он, – а меня не окажется рядом, я хочу, чтобы, оказавшись свободной, ты нашла первого же слизеринца и сказала ему или ей, что у тебя есть сообщение для Гарри Поттера и описала тех, кто на тебя нападет. Луна кивнула. – Но зачем? – спросила она. – Что ты имеешь в виду? – Гарри посмотрел в холл, куда скрылись ученики старшего курса. Он знал, что это были не Горгон и Джонс. Они были не слишком напуганы его появлением. Но Гарри был уверен, что они с Рейвенкло. – Я не хочу, чтобы они сделали тебе больно. – Они хотят унизить меня, – мягко поправила его Луна, – а не причинить вред, я же тебе уже сказала. Гарри сделал глубокий вдох. – Тогда, возможно, я захочу унизить их в ответ, – произнес он. Драко позади него уже хотел что-то сказать, но когда Гарри взглянул на него, промолчал и только посмотрел многозначительно. «Мы опаздываем на зелья», – говорил этот взгляд. – «И тебе не стоит попадать в очередную переделку, едва покинув больничное крыло». Гарри проигнорировал и это. – Может, мозгошмыги есть и у тебя в голове? – спросила Луна. – Может быть, – ответил Гарри, – я не знаю. А как это ощущается? – Все размыто, – ответила Луна. – Не помнишь того, что делал. Нечеткие мысли, как у больных людей. Гарри попытался улыбнуться, но, похоже, ему это не слишком удалось. – Тогда, вероятно, да, – сказал он. – Очень похоже на то, как я себя чувствую в последнее время. Драко схватил его за руку. – Ты спятил? – прошипел он. «Что он сказал?» – спросила Силарана. – «И будь любезен, передай ему, чтобы он убрал с меня руку». Гарри тряхнул рукой, освобождая ее, и увидел, как Луна извлекла из кармана мантии еще одно ожерелье. Оно состояло из крошечных серебряных зачарованных талисманов, среди которых мальчик заметил лошадь и птицу, похожую на лебедя, но по большей части включало бутылочные пробки, обертки от сладостей и нанизанные игральные карты. Луна протянула ему ожерелье и торжественно кивнула, когда Гарри принял его. – Это защитит тебя от мозгошмыгов, – сказала она. – Я предлагала его тем мальчишкам, которые привязали меня к стене, но они не захотели взять. Не знаю почему, – добавила она. – Думаю, мозгошмыги слишком затуманили их разум. – Спасибо, Луна, – ответил Гарри. Он надел ожерелье на шею. Драко яростно что-то пробормотал, но, к счастью, так ничего из этого и не озвучил. Гарри кивнул Луне: – Мне кажется, я уже чувствую, как исчезают мозгошмыги. «Нет, это твоя глупость вернулась», – сказала Силарана. – Пожалуйста, – ответила Луна. – А теперь я должна идти на занятия. Кто-то может подумать, что меня похитили гелиопаты, если я не появлюсь. Она развернулась и без единого слова пошла прочь. Гарри смотрел, как она уходит, со слабой улыбкой, а потом Драко схватил его за руку – к счастью, не за ту, вокруг которой обернулась Силарана – и потащил на зелья. – Профессор Снейп будет в ярости, если мы опоздаем, – сказал он. – И зачем ты взял это ожерелье, Гарри? Все подумают, что ты такой же сумасшедший, как она. – Многие уже так и думают, – ответил Гарри, подтягивая шнурок ожерелья так, чтобы оно висело ближе к шее. – Говорю на парселтанге, падаю в обморок в коридорах… Драко резко остановился и сжал руками плечи друга. Гарри посмотрел ему в глаза. – Я не считаю тебя сумасшедшим, Гарри, – сказал Драко. – Думаю, ты необыкновенный, и всегда таким будешь. Гарри слегка усмехнулся. – Спасибо, Драко, – сказал он и обошел Малфоя. – А теперь, как ты уже верно заметил, нам стоит поторопиться, не то Снейп действительно будет в бешенстве, если мы опоздаем, – он двинулся вниз по коридору, и Драко послушно пошел за ним. «Луна нравится тебе больше, чем я?» – спросила Силарана, очевидно, пребывая в плохом настроении. Гарри посмотрел на ее голову, показавшуюся из рукава мантии, и ответил, убедившись, что говорит на парселтанге: – Конечно же, нет. Мне казалось, ты будешь рада, что я помог ей. Силарана развернулась и взглянула на него яркими зелеными глазами. «И почему же?» – Потому что временами мне хочется позволить тебе покусать глупых рейвенкловцев, – заметил Гарри. Оставшуюся часть пути до кабинета зелий Силарана напевала про себя, рассказывая ему о том, какой хороший и умный человек ей достался. Гарри про себя улыбался. К тому времени как он найдет рейвенкловцев, которые навредили Луне, он, возможно, будет в достаточно плохом настроении, чтобы разрешить Силаране угрожать им, что позволит ему и дальше сдерживать ее. Теперь он понял, как управлять змеёй. При мысли о старшекурсниках, терзающих первоклашку, о рейвенкловцах, позволяющих так обращаться с одноклассницей, о тех, кто ничего не предпринимал, чтобы изменить это, гнев нахлынул снова, однако Гарри подавил его. Он будет достаточно зол сегодня вечером, когда состоится первый урок Окклюменции у Снейпа. Но он обещал матери попытаться быть спокойным и невозмутимым, насколько это возможно. Он должен это сделать ради Коннора. __________________________________________________ Снейп приподнял брови при виде Гарри и Драко, вошедших в класс как раз в ту секунду, когда профессор намеревался закрыть двери, но ничего не сказал до того момента, как Гарри решил занять свое обычное место рядом с Невиллом Лонгботтомом. Затем он приподнял брови еще выше и произнес: – Будьте так любезны, мистер Поттер, пройдите вперед. Думаю, сегодня Вы будете работать в паре с мистером Малфоем. Уголком глаза Гарри посмотрел на Невилла. Обычно робкий гриффиндорец не так сильно стеснялся на зельях, когда они были партнерами. Гарри не указывал на его очевидные ошибки, как Гермиона, но делал все возможное, чтобы Невилл сам обнаружил их, и предлагал помощь, только если это действительно было необходимо. Как оказалось, это был наилучший способ научить Невилла, и не только его, но и всех остальных, не имеющих склонности к зельям, учеников. Гарри оставалось только удивляться, почему Снейп до сих пор этого не понял. – Мы будем готовить новое зелье сегодня, сэр? – спросил мальчик. – Нет, мистер Поттер, мы продолжим работу над Успокаивающей вытяжкой, – ответил Снейп немного резко. – Тогда я предпочел бы остаться и закончить работу с Невиллом, сэр, – сказал он, усаживаясь на свое место. Невилл просиял, и Гарри улыбнулся ему в ответ. – В конце концов, мы начали готовить вытяжку вместе и должны закончить работу. Снейп сделал шаг вперед, чтобы встать над Поттером. Мальчик посмотрел вверх и встретился с профессором глазами. Силарана мягко зашипела, и он ощутил ее скольжение по коже. В этот момент змея присутствовала в его мыслях, и если бы Снейп попытался прочесть мысли Гарри, его ожидал неприятный сюрприз. Гарри согласился брать уроки Окклюменции и выслушал от разбушевавшегося Сириуса целую тираду об этом. Он ответил на письмо матери в спокойном и рассудительном тоне, написав о том, что он понимает и принимает все ее доводы. С тех пор как Риддл захватил контроль над ним, прошло уже больше недели, и у Гарри было время, чтобы обдумать собственную стратегию того, как учиться у Снейпа, не позволяя при этом увидеть ничего лишнего. Силарана стала одним из вариантов. Она уже проникла в его разум, поэтому мальчик решил использовать ее готовность помочь ему в этом. Он также намеревался заставить Снейпа приоткрыться и потерпеть поражение в каждом маленьком противостоянии. Было важно, чтобы тот понял, что Гарри ему не доверяет. И зельевар не окажется победителем только потому, что Гарри согласился брать у него частные уроки. По какой-то немыслимой самоуверенной снейповской причине, непонятной Гарри, профессор был уверен, что мальчик по-прежнему ему доверяет, даже после того, как тот напоил его сывороткой правды, и поэтому проникнуть в его мысли не составит труда. «Снейп желает честности?» – размышлял Гарри. – «Хочет, чтобы я открыл для него свой разум? Тогда мы начнем с этого». Атмосфера накалялась все больше, по мере того как профессор продолжал смотреть на Поттера. Гарри увидел, как через два ряда впереди со своего места склонился Коннор, чтобы оглянуться на него. Он побледнел, Рон тоже. Гермиона, сидевшая за столом перед Гарри и Невиллом, смотрела на него в совершенном шоке и ужасе. Наконец, Снейп произнес: – Возможно, Вы правы, мистер Поттер. Мистер Забини, вернитесь к мистеру Малфою. Будете партнером мисс Паркинсон в другой раз, – он отвернулся и пронесся вперед, вставая перед классом. Гарри медленно выдохнул и снова посмотрел на Невилла. Гриффиндорец дрожал, закрыв лицо руками. – Эй, – мягко сказал Гарри, прикоснувшись к мальчику. Невилл посмотрел на него и покачал головой. – Ты, правда, этого хочешь, Гарри? – спросил он. – Хочешь работать со мной? Гарри моргнул. – Конечно. А почему бы нет? – Я постоянно расплавляю котлы, – прошептал Невилл, начиная списывать с доски инструкцию по приготовлению вытяжки. – И к тому же я не слишком хорош в зельях. А ты по-настоящему способный, иначе п-профессор Снейп не присуждал бы тебе баллы в прошлом году. Гарри пожал плечами. – Тогда я тем более должен работать с тобой, потому что успеваю в зельях. К тому же, ты мне нравишься. Гриффиндорец сильно покраснел. Гарри подавил вздох, направляясь за ингредиентами для вытяжки. Неужели никто никогда не говорил Невиллу, что он может нравиться. Гарри не мог понять почему. Тот всегда был приветлив, когда Гарри приходил в гриффиндорскую башню, и всегда слушал других людей, как будто они собирались потом проверять его. Гарри не мог себе представить наименее подходящего кандидата, чтобы быть отвергнутым своим собственным факультетом. Хотя Луна подвергалась остракизму тоже. Гарри нахмурился и понес ингредиенты к столу, который делил с Невиллом. Так что же было не так с Невиллом и Луной, что делало их желанной целью для насмешек? Гарри мог понять, почему сам стал такой целью, поскольку большинство студентов в школе думали, что он был темным магом. Но Невилл просто не был одарен в зельях или Снейп не позволил ему стать таковым, а Луна носила странные украшения, говорила странные вещи и затыкала волшебную палочку за левое ухо. Гарри не мог представить, что остальные ученики считали это проявлением темной магии. «Их отталкивают, потому что люди – глупцы», – сказала Силарана. – «Я думала, ты знаешь это». – Мистер Поттер. Гарри поднял взгляд. Снейп стоял над ним, а Невилл снова задрожал, стараясь не упасть со стула в обморок. – Жду Вас сегодня в восемь вечера в своем кабинете, – сказал профессор. Гарри опустил глаза и кивнул, отворачиваясь, чтобы еще раз взглянуть на инструкцию приготовления Успокаивающей вытяжки. Он знал, как ее приготовить, но всегда лучше проверить дважды. – Вы меня слышали? – требовательно переспросил Снейп. – Да, сэр. В восемь часов в вашем кабинете. Я приду, – ответил Гарри. Снейп еще раз окинул его взглядом и отвернулся. Невилл судорожно выдохнул. – Как ты его терпишь? – прошептал он. – На самом деле, – ответил Гарри, бросая в котел первую щепотку сушеной смоквы, – это он меня терпит. __________________________________________________ Гарри сделал глубокий выдох, закрыл свою ярость в секретный ящик в своем разуме – это все ради Коннора – и постучал в дверь кабинета Снейпа. – Войдите, – раздался сдержанный, сухой голос профессора. Гарри открыл дверь и ступил внутрь. Он был уже в этом кабинете прежде, поэтому сразу заметил, что он изменился. Бесчисленное множество склянок с готовыми зельями и ингредиентами исчезли, полки были пусты. В центре напротив стены обычно стояли рабочий стол и стулья, а теперь на их месте был большой участок свободного места, трансфигурированный в нечто похожее на матрас. Гарри уставился на маты, потом поднял взгляд и посмотрел на прислонившегося к стене и наблюдающего за ним Снейпа. – Зачем здесь матрас, сэр? – спросил мальчик. – Чтобы смягчить удар, если Вы упадете, Поттер, – резонно ответил Снейп. – Окклюменция сложная наука. И я абсолютно уверен, что в какой-то момент нашего занятия Вы упадете в обморок, поскольку большая часть Вашего внимания будет сосредоточена на Вашем разуме, что будет недостаточно для контроля над телом, – он пожал плечами. – Это происходило со многими учениками. Так было и со мной. Гарри моргнул. Он был совершенно ошеломлен тоном Снейпа, выражением его глаз и тем фактом, что он вообще потрудился что-либо объяснить, и сделал это без обычной злости. Мгновение спустя, когда профессор вышел вперед, направляя на него волшебную палочку, Гарри понял, почему он ответил на этот вопрос. Мальчик напряг плечи, а Силарана заняла оборонительную позицию в его разуме. – Legilimens! Гарри почувствовал себя так, будто кто-то шагнул через его глаза к нему в мысли. Он почувствовал, что погружается в хаос впечатлений. Силарана спиралью обвилась вокруг него и поддержала, с ее помощью он сумел удержать несколько воспоминаний. Тем не менее, остальные его воспоминания ускользали от него. Перед ним на краткий миг промелькнуло воспоминание, когда ему впервые удалось справиться с беспалочковой магией, затем видение бесконечных часов практики Protego, прежде чем он постиг его суть, следом пронесся момент три осени назад, когда его магия неожиданно возникла вокруг него и кружила над его головой как воздушный шар, потом было воспоминание о том, как Коннор взял последнюю шоколадную лягушку из их коробки… И тут Силарана обвила его кольцами, дернула, и Гарри обнаружил себя тяжело дышащим и стоящим на коленях на матрасе. Он закрыл глаза, пока не желая видеть выражение глаз профессора. Он выдержал и считал, что сможет выяснить, какое именно действие вытолкнуло Снейпа. Было какое-то указание его волшебству, способ сделать так, чтобы его воля была исполнена. Он может быстро овладеть этим приемом, и если каждый раз у него получится не допустить Снейпа к важным воспоминаниям, тогда в следующие недели он будет вне опасности. – На ноги, Поттер, – тихо сказал профессор. Гарри встал. Лицо Снейпа было абсолютно пустым. В этот раз он предупредил: – Сейчас я буду искать воспоминания, которые Вы не хотите, чтобы я видел. Legilimens! Гарри поморщился, когда волевое усилие снова вошло в его разум. Он попытался встретиться с этим лицом к лицу, но чужая воля оказалась сильнее. Тогда он использовал вторую стратегию, которую разработал с Силараной, выбирая осколки и вспышки воспоминаний о том лете, когда ему было шесть, и, посылая их вверх, как облако бабочек, на встречу Снейпу. Профессор решил подробно рассмотреть некоторые из них, и Гарри облетел его и нырнул глубже. У него возникло ощущение огромного, всеобъемлющего коридора и глубоких черных вод; его разум выглядел более диким и странным, чем он себе мог когда-либо представить. А потом он почувствовал, как за спиной Снейп рванулся за ним. Силарана сделала выпад и яростно бросилась на него, но оказалась слишком медленной. Снейп еще не изучил разум Гарри, но он погружался во многие умы, и в этот самый миг у Гарри появился шанс увидеть то, на что способен опытный легилимент: его знания и опыт могли пересилить даже того, кто хорошо знал свой разум. Снейп представлял, что он ищет только в общих чертах, а Гарри знал, какие воспоминания хочет защитить от вторжения, и о том, что думая о них, он укажет профессору их местонахождение. Память взорвалась перед глазами Гарри как маггловский фейерверк. «Оберегать Коннора, всегда защищать его. Обеспечить ему безмятежное детство, насколько это возможно, до тех пор, пока не придет его время встретиться лицом к лицу с Лордом Волдемортом снова. Быть ему братом, другом и защитником. Любить его. Никогда не соперничать с ним. Не выделяться, и не позволять кому-либо догадаться о том, насколько я близок к нему. Быть обычным, чтобы Коннор мог быть экстраординарным». Лили преклонила перед ним колени, глядя на него чистыми глазами, полными любви и печали, и поцеловала сына в макушку – Верно, – сказала она. – Я так горжусь тобой, Гарри. Ты все сказал правильно и понимаешь, что это значит. Это был первый раз, когда он действительно осознал, что значат его обеты. Ему было шесть. Гарри яростно выпихнул Снейпа из своей головы. Подняв взгляд, он увидел, как профессор отшатнулся к дальней стене, а он снова осел на матрас. Ему было приятно видеть, что Снейп вспотел и задыхается, также как и он сам. «Мне очень жаль», – несчастным тоном сказала Силарана, – «но он слишком быстрый и очень сильный». «Не беспокойся об этом», – успокоил ее Гарри. – «Просто мы придумаем что-нибудь другое. Теперь, когда мы знаем, на что он способен, будет проще. И у нас еще есть несколько вариантов стратегии, которые мы так и не попробовали». – Поттер. Гарри взглянул вверх. Снейп все еще держал перед собой волшебную палочку, однако было не похоже, что он собирается снова целиться в мальчика. – Что это было? – спросил профессор. Гарри моргнул. – Вы знаете, что, – ответил Поттер, – сэр, – добавил он поспешно, когда лицо Снейпа помрачнело. – Это одно из воспоминаний, которое Вы обманом вытянули из меня, напоив сывороткой правды в прошлом году. Гарри не смог удержать ненависть, прозвучавшую в его голосе, но сумел сдержать наихудшие проявления этого чувства и закрыл их в секретный ящик в своем разуме. Он должен учиться у Снейпа. Он не мог злить профессора слишком сильно. В то же время, это было такое облегчение – откровенно говорить об инциденте, который он ото всех скрыл. – Вы знаете, что я дал обет оберегать Коннора. Это были слова моей клятвы. Снейп замер на довольно долгое время, затем кивнул. – Мне удалось увидеть раны в вашем разуме, Поттер, – сказал он. – Они зияют в том месте, где Том Риддл коснулся вашей памяти, чтобы удалить воспоминания. Гарри содрогнулся. Снейп произнес Том Риддл, но он услышал Волдеморт. – Как мне избавиться от них, сэр? – спросил он. – Вы не сможете, – ответил Снейп. – Это не так просто. Вот для чего нужна Окклюменция. Когда Вы овладеете этой наукой, она поможет заполнить эти раны туманом, защищая ваш разум, и эти дыры уже не будут похожи на ямы, как сейчас, – профессор снова сделал паузу. – И Вы должны учиться защищать свои мысли без вашей змеи. Известно ли Вам, что сейчас она вплетена повсюду в вашей голове, и все ее мысли переплелись с вашими? – Да, я знаю, – ответил Гарри спокойно. – Мы это спланировали. Мы не хотели, чтобы Вы нашли унизительные воспоминания о Джеймсе Поттере, сэр. Глаза у Снейпа сузились. – Так сильно хочешь защитить своего отца, да? – прошептал зельевар и поднял волшебную палочку. – Legilimens! Гарри попытался уклониться от давления заклинания, но не успел. Снейп снова оказался у него в голове, и на этот раз он охотился за воспоминаниями о Джеймсе Поттере. Мальчик создал одно ложное воспоминание так быстро, как только смог, о том, как они с Джеймсом играли в квиддич, и установил его на пути легилимента. Однако тот почти не замедлился, продолжая погружаться в его память. Гарри понимал, что Снейп направляется в определенную область его разума, но не знал, где конкретно тот находится или как предугадать его движение. Легилимент нашел, что искал и прошел через какую-то завесу, которая разошлась под его давлением и за ней оказалась целая сокровищница воспоминаний. И они наводнили мысли Гарри. Джеймс учит его играть в квиддич… Джеймс и Коннор вместе проказничают, а Гарри наблюдает за ними с любящей улыбкой… Джеймс и Коннор запускают воздушного змея на заднем дворе дома в Годриковой впадине, а Гарри, растянувшись на траве с книгой, читает о защитной магии… Джеймс подбрасывает Гарри в воздух и кружит его… Джеймс направляет волшебную палочку на Люциуса Малфоя в Косом переулке… Джеймс выражает Лили озабоченность тем, что Гарри полностью посвящает себя изучению магии, и поэтому редко смеется и веселится… Гарри сильно толкнул, Силарана тоже надавила, и Снейпа снова удалось вытолкнуть. Однако мальчик был почти уверен в том, что легилимент к этому был готов. Казалось, Снейп нашел то, что искал. Профессор начал ходить туда-сюда, постукивая палочкой по колену. Гарри закрыл глаза. Я не обязан смотреть на него. Нет такого закона, который принудил бы его смотреть на Снейпа. Как бы то ни было, закрытые глаза позволили ему лучше обдумать приемы Окклюменции и Легилименции, которые стали его союзниками. Снейп продавливал его защиту, разрушая хрупкую преграду. Это значит, что у Гарри получится лучше скрывать свои мысли, если он спрячет их за твердым барьером. Что же может этим быть? «Металл», – услужливо подсказала Силарана. – «Камень. Чешуя. Основание, которое нельзя размыть». «Возможно, металл подойдет», – подумал Гарри. И стал размышлять, должен ли он представить некую железную дверь или… – Поттер. Гарри посмотрел вверх, потом вспомнил, с кем имеет дело, и отвел взгляд. Снейп же только произнес: – Для первого урока достаточно. Я хочу, чтобы до нашего следующего занятия Вы научились очищать свой разум. Это первый необходимый шаг в овладении Окклюменцией. – Почему Вы не рассказали мне об этом раньше, сэр? – тихо спросил Гарри. – Я хотел понять, насколько сильна ваша защита, – сказал Снейп. – И определить ущерб, который причинил Вашему разуму Риддл, чтобы найти лучший способ исцелить ваши раны. Очистка разума – первый шаг. – Что насчет твердой преграды, – спросил Гарри. – Остановит ли Вас металлическая дверь? Сможет ли она стать для Риддла препятствием, не позволяющим проникать в мои мысли, когда ему вздумается. – Это не сработает, Поттер, – ответил Снейп голосом, лишенным эмоций. – И Окклюменция, и Легилименция – это наука движения. Легилимент, столкнувшись с одной преградой, обогнет ее и пройдет еще каким-нибудь путем. Возможно, Вы чувствовали в вашем уме движение, похожее на плавание или устремление, или преследование. И Вы должны были заметить, что все ваши лучшие способы защиты заключались в движении, независимо от того, были ли это ваши ощущения или воспоминания. Это почти не отличается от чистокровных танцев, в которых Вы, как мне теперь известно, очень искусны. Очистка вашего разума необходима, потому что при вторжении легилимента она не даст ему ничего, кроме пустоты, независимо от того, куда он двинется. Гарри поднял голову. Он должен это сказать, учитывая, что Снейп казался полным решимости быть до конца откровенным. – Вы собираетесь рассказать кому-нибудь о том, что происходит на этих уроках, сэр? – Нет, – ответил профессор, и его ответ прозвучал как удар хлыста. – Я не буду. А Вы? – Я предпочел бы, чтобы этих уроков вообще не было, сэр, – сказал Гарри. – Поэтому, мой ответ – нет, – он отвернулся и пошел к двери. – Вам нужно научиться защищать себя, – сказал ему Снейп. – Вы должны научиться делать это без вашей змеи. И Вам нужно исцелить свои раны. Гарри не видел никаких оснований отвечать на это, потому что Снейп уже знал, что ему хотелось сказать. Он открыл дверь и покинул кабинет. __________________________________________________ Снейп трансфигурировал матрас обратно в пол, стол и стулья расставил на свои места, обновил ранее наложенные очищающие заклинания, и вернул склянки с зельями на полки. Он проделал это все прежде, чем позволил себе погрузиться в размышления о том, что он видел в разуме Гарри. Одной из обнаруженных вещей были раны. Это было ожидаемо. Раны были зияющими, уродливыми и глубокими, со следами загрязнения от прикосновения Риддла. У того не было причин быть осторожным, и он не был. Снейп был уверен, что за время обучения Гарри Окклюменции, сумеет исцелить мальчика, заполнить дыры туманом, чтобы они перестали быть уязвимыми местами в разуме Поттера и не выглядели, как раны. Глубина вмешательства локусты тоже его беспокоила, но это не было сюрпризом. Она походила на сияющую золотую тесьму, так тесно переплетенную с мыслями Гарри, что Снейп понял, если попытаться вырвать её оттуда, это нанесет Гарри непоправимый вред. Профессор по-прежнему будет настаивать на том, чтобы тот учился защищать свой разум без своей змеи. Все, что нужно сейчас сделать Темному Лорду – это убить локусту, и Гарри окажется абсолютно беспомощным, кричащим в мучительной агонии. Осторожное, кропотливое обучение позволит предотвратить это. И еще две вещи беспокоили Снейпа, и этого он не ожидал вовсе. Во-первых, то, как выглядел разум Гарри. С тех пор как он стал легилиментом, Снейп погружался самые разнообразные ментальные пространства и видел бесчисленное множество образов того, как маги и волшебницы представляют себя и свою защиту. Он видел разумы похожие на дома, лабиринты, леса, системы пещер и океаны, на копии Хогвартса или Министерство Магии, сады, огромную комнату и самолет, парящий в тумане. Разум Гарри походил на сплетенную сеть, узлами которой были мысли и воспитание, память и вера, переплетенные и связанные друг с другом в каждой точке. Раны, нанесенные Риддлом, проделали дыры в этой сети, и нити в этих местах были оборваны и трепетали. Локуста являлась еще одной нитью сети, она была новой и заметной. Снейп разыскивал даже в те моменты, когда отвлекал Гарри ложным поиском воспоминаний, которые на самом деле не были важны. Он не нашел в сети ни одного места, где чувства Гарри были бы свободны. Любая мысль, какую бы легилимент ни выделил, следовала запутанным путем вдоль спиралей, кругов, разветвляющихся пересечений, связанных максимально тесно в сеть, которую мальчик сплел в своем разуме. И все мысли были невероятно плотно свиты вокруг единственной цели, имеющей для мальчика значение, задачи, которую Гарри уже озвучил Снейпу – оберегать и защищать Коннора. Снейп не мог понять, как такая сеть могла развиться самостоятельно. Она была тщательно выпестованной. И он понял, как это было сделано и с какой целью, в разуме Гарри были воспоминания о его обетах и обучении. Лили – не Джеймс, как очевидно – учила сына быть именно таким, вплетая в сеть так много своих ожиданий, как только могла. Она научила Гарри думать о будущем прежде, чем оно наступит. Пока еще зельевар не был готов к тому, чтобы изучить собственные чувства по этому поводу. Он знал, что его эмоции вырвутся из привычного кокона и заполонят все его мысли, если он попытается это сделать. И по большей части там преобладали ревущий гнев, старая ненависть к Джеймсу Поттеру и дурнота, столь сильная, что у него совершенно пропал аппетит, и он не стал ужинать. Снейп резко дернул рукой, отгоняя эти мысли. У него была причина не думать об этом: чтобы основательно обдумать все произошедшее, ему потребуется время. Во-вторых, его беспокоила коробка в мыслях Гарри. В его разуме она выглядела как маленький невысокий контейнер темного дерева, скованный так мощно, что Снейп был потрясен. Коробка плавала через сеть как призрак, и это говорило о том, что Гарри осознано представляет так эту часть своего сознания. Это не был бессознательный образ того, как мальчик видит себя, как в случае с сетью. Ящик становился видимым каждый раз, когда Снейп погружался в разум Гарри, но уходил в сторону, как только Снейп смотрел прямо на него. Однажды ящик открылся, когда мальчик прервал сам себя во время яростной тирады, и профессор был уверен, что это произошло, когда мальчик упомянул инцидент с сывороткой правды. Гарри забросил свою ненависть в коробку, в следующую секунду она захлопнулась и удалилась, как фантом. Гарри сделал это легко, как навык, который он практиковал долгие годы. Снейп решил, что это продолжается как минимум последние шесть лет – если считать от того момента, когда Гарри полностью осознал свои обеты – когда там оказывались ненависть, негодование, горечь и все остальные чувства, способные нанести ущерб отношениям Гарри и Коннора или его обучению, необходимому для защиты брата. Профессор размышлял обо всех этих чувствах, содержащихся в одном месте, отдельно от остальной части разума Гарри и в полном пренебрежении. Снейп решил, что больше не желает об этом думать. Зельевар устало поднялся на ноги. Он – слизеринец, бывший Пожиратель Смерти и профессор Зельеварения, который продолжает преподавать уже в течение двенадцати лет, несмотря на неприязнь большинства учеников. И не было никаких причин чувствовать себя таким утомленным и обескураженным, как сейчас. Сталкиваясь с трудностями, он преодолевает их. Справится и с этим. Так почему он чувствует себя так, будто земля уходит из-под ног? «Наверное, оттого», – решил Снейп, – «что я не ожидал почувствовать симпатию хоть к одному чертову Поттеру». Это была не совсем правда, но прямо сейчас этого было довольно, и он начал готовиться ко сну.