И только лишь змея

Услышав приближающиеся шаги со стороны Большого зала, Гарри обернулся. Он знал, кто должен появиться. В это время как раз закончился праздничный ужин в честь Хэллоуина, а туалет для девочек, возле которого находился Гарри, был по пути в Гриффиндорскую башню. Первым за угол повернул Перси Уизли. Увидев Гарри, он запнулся и остановился, уставившись на него. Наклонив голову, Гарри внимательно смотрел на него в ответ. Он мог бы быстро шмыгнуть в туалет и спрятаться там, но это еще больше усугубило бы обстановку. В любом случае все заподозрят именно его, поскольку считают его Темным магом, и в последние несколько дней его часто видели с Луной. Стоя у всех на виду, он будет выглядеть менее подозрительно, чем если бы попытался скрыться. Гарри задавался вопросом, должен ли он испытывать отвращение к самому себе из-за того, что даже в шоковом состоянии его ум продолжает работать по-слизерински, пытаясь подсчитать потери и представить, что же будет дальше. «По крайней мере, я в состоянии здраво рассуждать», – решил он. Это – подарок. Если бы на полу он нашел Коннора, то вообще не смог бы рационально мыслить. «Это значит, что ты умен, и не противный, – сказала Силарана. – Хотя я считаю, что ты мог бы отойти чуть дальше, чтобы не оказаться в центре происшествия». Как только Гарри встретился взглядом с распахнутыми глазами Перси, то почти согласился с этим утверждением. Староста Гриффиндора покачал головой, а потом обернулся и крикнул младшим ученикам позади себя, заполонивших коридор: – Назад! Здесь раненый ученик и признаки использования Темной магии, – он достал волшебную палочку. Гарри был благодарен Перси за эти слова, тем более, он знал, что Луна была только ранена, а не мертва, однако понимал, что они не сработают. Потому что за Перси шли гриффиндорцы, а не хаффлпаффцы. Из-за угла выглянула сначала одна голова, потом вторая, потом кто-то как будто задохнулся, и Гарри услышал громкий шепот передаваемого из уст в уста сообщения. Он уже знал, что произойдет дальше. Отстранено Гарри смотрел на то, как Перси встал на колени рядом с телом и применил к Луне простое заклинание определения жизни. В следующий миг он закрыл глаза и, вздохнув, сказал: – Она окаменела, а не умерла. Finite Incantatem! Луна продолжала недвижимо лежать, никак не реагируя на заклинание. Гарри кивнул. Угасающие в воздухе следы Темной магии говорили о том, что это не было обычное заклинание обездвиживания, которое могло быть развеяно простым движением волшебной палочки. Тем не менее, попытаться стоило. Он должен был догадаться об этом раньше. «Ты всегда так сильно себя винишь, или это особый случай?» – требовательно спросила Силарана. «Ты живешь со мной всего четыре месяца, – ответил ей Гарри, ожидая неизбежного противостояния. – И еще не изучила всех моих настроений». «Того, что я уже видела, вполне достаточно, Гарри…» Он так и не узнал, что же хотела сказать Силарана, потому что из-за угла вышли Коннор с Роном и сразу следом за ними близнецы. Коннор остановился и изумленно посмотрел на воду и кровавую надпись. Затем он перевел взгляд на лицо брата, и Гарри медленно выдохнул. Если он думал, что причинил Коннору боль этим утром, когда решил показать свою приверженность цветам Слизерина, то не имел никакого понятия о боли. Теперь в пристальном взгляде Коннора было не только обвинение в предательстве, но еще нечто хуже этого – своего рода глубинный душевный ужас, который в меньшей степени появлялся раньше в глазах его брата, когда кто-то совершал что-то отвратительное. Но теперь такой ужасный поступок совершил Гарри. «Ты этого не делал!» – из-за движения Силараны рукав мантии у Гарри оттопырился и зашевелился. Гарри надеялся, что она не собирается выползти наружу прямо сейчас. Последней вещью, о которой всем надо было бы напомнить в такой ситуации, это то, что он не только змееуст, но и хозяин опасной змеи. «Для тебя это имеет значение? Разве ты забыл об этом?» Гарри слегка расправил плечи. Он хотел было уже ответить Силаране, но тут Коннор шагнул вперед и заговорил: – Я не понимаю, – сказал он, и его голос прервался, когда он снова огляделся. – Гарри… Ты всегда ненавидел меня и желал мне смерти? Или ты начал служить Волдеморту только в этом году? При упоминании имени Темного Лорда Рон подскочил. Остальные ученики, собравшиеся за углом, вздрогнули. Фред и Джордж Уизли молчали, переглядываясь между собой. Гарри поморщился. Больше всего ему не понравились их изучающие пристальные взгляды, так как близнецы без сомнения запомнят большую часть того, что здесь будет сказано, а затем перескажут все как извращенную сплетню, которая привела их в восторг. – Я никогда не служил Волдеморту, Коннор, – ответил он. – Это сделал не я. Я наткнулся на Луну, когда шел на праздничный ужин. – Неплохо придумано, – громко сказал Рон, чье лицо покраснело, пока он старался преодолеть первоначальный испуг. – Только этот коридор не ведет из слизеринских подземелий в Большой Зал. Гарри покачал головой: – Я почувствовал Темную магию… – Посторонитесь, мистер Уизли. Остальные оставайтесь на своих местах. «Профессор МакГонагалл похожа на кошку среди цыплят», – подумал Гарри. Даже Перси Уизли отступил перед ней, склонив голову. Она опустилась на колени возле Луны и проверила ее состояние, затем поднялась и посмотрела на красную надпись на стене. Гарри увидел, как ее лицо судорожно напряглось, как от застарелой боли. Ее взгляд скользнул к нему и слегка смягчился, что было совершенно непонятно для Гарри. – Всегда в центре грандиозных событий, да, мистер Поттер? – пробормотала она. Гарри озадачено моргнул на это и не нашел, что сказать, хотя Силарана и предложила несколько формулировок его невиновности. Профессор МакГонагалл отвернулась и выступила вперед, закрывая Гарри и надпись на стене от любопытных взглядов. Но Гарри понимал, что уже слишком поздно, потому что близнецы Уизли уже все видели. Завтра утром вся школа будет знать и о надписи, и про то, что Гарри наложил заклинание окаменения на свою подругу. Он хотел бы иметь больше времени, чтобы обдумать все это, но единственной вещью, которая занимала все его мысли, были слова Коннора. Он думает, что я служу Волдеморту. Он поднял взгляд и попытался встретиться глазами с братом, но Коннор отвернулся от него. Гарри подумал, что брат плачет. Рон крайне неловко поглаживал его по спине и что-то тихо говорил. Когда он заметил, что Гарри смотрит на них, то послал ему полный ярости взгляд. И Гарри отвел глаза. – Всем немедленно вернуться в башню, – обратилась к гриффиндорцам МакГонагалл. – И оставаться там до отбоя, если только вы не староста, специально вызванный профессором. Ни шагу наружу, – добавила она, бросив мрачный взгляд на близнецов Уизли. Один из близнецов засунул руки в карманы, а другой начал насвистывать с самым невинным видом. Что, впрочем, нисколько не убедило МакГонагалл. – Да, мисс Грейнджер? Гарри повернулся и увидел Гермиону, которая вышла из-за угла, присоединяясь к шумной компании в коридоре. Она вытянула шею, чтобы хотя бы краешком глаза взглянуть на Гарри. – Что означает эта надпись? – спросила она, наконец. – И кто такой наследник? – Все ответы получите утром за завтраком, – непреклонно ответила МакГонагалл. Она проигнорировала возмущенный ропот и перешептывания своих учеников. Профессор кивнула Гарри. – А вы пройдите со мной в кабинет директора, мистер Поттер. «Она думает, что это я сделал, – решил Гарри. – Или считает, что есть большая вероятность того, что я к этому причастен». Однако его больше всего заботили слова, произнесенные братом. «Коннор думает, что я служу Темному магу, который старается убить его». Гарри рассеяно потер лицо. Иногда ему казалось, что ноша его была бы не столь тяжела, если бы он мог плакать. Но он не мог. Так что он пошел, направляемый рукой профессора МакГонагалл, покоившейся на его плече, к кабинету директора. Силарана извивалась под профессорской рукой, но не предложила укусить МакГонагалл, поскольку Гарри чрезвычайно доверял ей. – Гарри. И хотя он предвидел, и даже знал, что это плохая идея, он все же обернулся и посмотрел. Коннор высвободился из рук Рона, вышел вперед и взглянул на брата. С лица его ушли ужас и страх, и теперь оно было гневным. В глазах еще оставались иные чувства. Но Гарри подозревал, что от них скоро не останется и следа. – Что, Коннор? – спросил он, когда стало ясно, что его близнец ждет ответа. МакГонагалл остановилась, и что важнее всего, ученики, которые начали расходиться, тоже. Даже Перси и Гермиона остались. Они были как часть драматической сцены в ожидании того, что же скажет героический брат опозоренному. Мальчик-Который-Выжил и Змеиный Принц. Гарри не удивился тому, что все выглядело как хорошая театральная постановка. – Когда, глядя мне в глаза, сможешь честно сказать, что отказался от всех Темных даров, которыми обладаешь, – сказал Коннор, – тогда я снова поверю тебе. Я тем временем, буду делать то, что должен был сделать давно, когда ты только начал соскальзывать во Тьму. Я собираюсь остановить тебя. Гарри отвернулся и пошел прочь. Он закрыл глаза. Теперь его поглотил шок, и пришла боль. Ему хотелось заползти в постель и снова уснуть. Он чувствовал себя так, будто все это происходит не с ним. – Идемте, мистер Поттер, – сказала МакГонагалл, как и прежде, необыкновенно мягко и увела его. _______________________________________________________ – А-а, Минерва и юный Гарри! Входите, присаживайтесь. Лимонную дольку, Минерва? – Нет, благодарю, Альбус! – чопорно произнесла МакГонагалл и жестом указала Гарри на глубокое мягкое кресло напротив стола директора. Сама она заняла такое же рядом и поочередно посмотрела на Дамблдора и Гарри. – Гарри? Подняв взгляд, мальчик увидел, что директор и в самом деле протягивает ему угощение, и, поколебавшись довольно долго, Гарри взял конфету. Он так и не поужинал и теперь был голоден. Сытым быть всегда лучше, чем голодным. «Теперь ты это понимаешь, – заметила Силарана. – Я все еще хочу знать, почему ты сразу не убежал или не спрятался, но это лучше, чем ничего». – Так что случилось, Минерва? – спросил Дамблдор, усаживаясь на свое место и улыбаясь им обоим. Гарри держал голову опущенной. На самом деле ему и не нужно было видеть выражение лица директора. Он мог представить, каким серьезным оно станет, когда МакГонагалл расскажет о том, что он проклял Луну. Вместо этого декан Гриффиндора сказала, а точнее прошептала: – Тайная комната открыта, Альбус. Директор молчал очень долго, а затем произнес: – Вы уверены, Минерва? И даже оцепеневший от шока и боли Гарри расслышал в его голосе уныние. Не поднимая взгляда, мальчик уставился на директорский стол. – Да, – ответила МакГонагалл. – Послание на стене гласило, что Тайная комната открыта и врагам наследника стоит остерегаться. Под надписью была лужа воды и окаменевшее тело Луны Лавгуд, ученицы Рейвенкло. Все так же, как было пятьдесят лет назад, – она надолго замолчала, а потом произнесла. – Альбус, я знаю, как решили эту проблему в прошлый раз, когда комната была открыта. Так как могло получиться, что это снова произошло? – Не знаю, – тихо сказал Дамблдор, а затем обратился к мальчику. – Гарри? Гарри моргнул и поднял взгляд. Директор склонился вперед и заглянул ему глубоко в глаза. «Он тоже легилимент! –недовольным голосом сделала открытие Силарана. – Вон! Не лезь, куда не следует, старый дурак! Прочь!» – Я расскажу Вам, сэр, – произнес Гарри, разрывая зрительный контакт и опуская глаза. – Нет необходимости считывать информацию из моего разума. – Извини, Гарри, – мягко ответил Дамблдор. – Это очень важно. Я должен точно знать, что произошло. Гарри кивнул и рассказал, как все было, включая то, как он обнаружил тело Луны. В какой-то момент МакГонагалл прервала его, чтобы спросить: «Почему Вы не убежали или не позвали кто-нибудь из профессоров?» «Она мне нравится, – сказала Силарана. – Она очень здравомыслящая». – Потому что я подумал, что это будет выглядеть подозрительным, – шепотом ответил Гарри. – Так или иначе, каждый будет подозревать меня. – Многое из того, что ты сказал, верно, – пробормотал Дамблдор. – Что-нибудь было еще, Гарри? – Нет, – ответил Гарри, – я ждал возле тела Луны, пока Перси Уизли не вышел из-за угла. – Альбус, – произнесла тогда МакГонагалл, – я готова побиться об заклад с Северусом, что Гарри не накладывал на девочку заклятье окаменения. На днях он спас Луну от парочки хулиганов ее собственного факультета. Мистер Поттер невиновен. Гарри закрыл глаза, ощущая, как будто он падает. Он не понимал, насколько страстно желал услышать, как это произносит кто-то еще. – К сожалению, по стечению обстоятельств Гарри выглядит виновным, – тихо сказал Дамблдор. – Наследник, о котором говорится в послании, Гарри, это наследник Слизерина, и он единственный способен открыть Тайную комнату. Гарри поднял голову, поскольку считал это важным, и встретился глазами с директором. В них были только бездонная скорбь и усталость. – Давным-давно Салазар Слизерин создал Тайную комнату и скрыл ее где-то в школе. Есть легенда, что там живет чудовище, но оно появляется только по приказу Слизерина или потомка его крови. Чудовище должно было третировать школу, убивая магглорожденных детей, которых Слизерин не желал видеть в Хогвартсе. – Еще одна странность, Альбус, – МакГонагалл выглядела полной решимости не дать это проигнорировать. – Мисс Лавгуд – чистокровная, по крайней мере, полукровка. Я помню Аврелия Лавгуда, когда он учился здесь. Почему тогда его дочь стала жертвой чудовища из Тайной комнаты? – Не знаю, Минерва, – ответил Дамблдор и снова повернулся к Гарри. – Ты должен понимать, что вокруг тебя поднимется шумиха. – Уже поднялась, – сказала МакГонагалл. Гарри услышал тихий звук, который не смог сначала определить, а потом понял, что это был ее зубовный скрежет. – Его брат уже объявил Гарри виновным, и за ним последует большинство моих учеников. К моему стыду, – добавила она. По лицу Дамблдора скользнула тень. – Пожалуйста, приведите ко мне Коннора, когда я закончу с Гарри, – сказал он. – С удовольствием, – ответила МакГонагалл, и Гарри в недоумении бросил в ее сторону косой взгляд. Почему она расстроена поведением Коннора? Ведь он не сделал ничего плохого. Дамблдор снова обернулся к Гарри. – Мы не знаем, что произошло сегодня вечером. Я не знаю, есть ли вероятность древней и неизвестной связи между линиями Слизерина и Поттеров. Это одна из вещей, которые мы должны выяснить. Твой дар змееуста говорит о том, что это возможно. Кроме того мы должны принять все возможные меры, для того чтобы снизить уровень страха, которым заражена вся школа. Гарри кивнул, он считал, что это очевидно. – Не ходи никуда в одиночестве, – сказал Дамблдор. – Если это возможно, не говори на парселтанге. Не угрожай никому Силараной. И главное, никакой Темной магии, Гарри. – Я не знаком с Темной магией, – недоуменно ответил Гарри. – Не считая парселтанга, сэр. Дамблдор решительно кивнул. – Тогда на этом и остановимся, – он помолчал, долго вглядываясь Гарри в лицо. – И примите мои извинения за Легилименцию, мистер Поттер. Я уверен, что Вы не открывали Тайную комнату. Но некоторые вопросы остались без ответов, поэтому мы должны действовать осторожно или рискуем запутаться в этих загадочных происшествиях. Вы понимаете? – Конечно, сэр, – прошептал Гарри. Он понимал необходимость этих приказов. Но не понял, почему Дамблдор счел необходимым объяснить ему причины, хотя и был ему за это благодарен. – Тогда сейчас, – сказал Дамблдор, – я попрошу профессора МакГонагалл проводить Вас обратно в подземелья и сопроводить завтра на урок Окклюменции к профессору Снейпу. Я сообщу ему об этом. – Спасибо, сэр, – тихо ответил Гарри. Завтра же понедельник, а не воскресенье, подумал он. И вся школа будет пялиться на него пуще прежнего. – Больше ничего не вспомнил, Гарри? – спросил Дамблдор. – Что угодно, что возможно могло бы нам помочь? – Нет, директор, – сказал Гарри. – Хотя мне хотелось бы этого. – Спасибо, мой мальчик, – произнес Дамблдор и жестом указал на дверь. – Если будет нужно поговорить со мной, пароль – сладкая хурма. – Спасибо, сэр, – ответил Гарри и встал, профессор МакГонагалл держалась рядом с ним, пока они покидали кабинет. Декан Гриффиндора сохраняла молчание до самых подземелий и остановилась у пустого участка стены, за которой скрывалась слизеринская гостиная. И только здесь она произнесла голосом резким, как острие меча: – Мистер Поттер. Гарри. Гарри посмотрел на нее в ожидании того, что сейчас она скажет, что не верит в его невиновность после всего случившегося. Вместо этого МакГонагалл опустилась рядом с ним на колени и крепко обняла его. Гарри стоял и пытался понять, чем он это заслужил. – Если Вы не захотите говорить с директором, – сказала МакГонагалл, – прошу Вас, приходите ко мне. Я не верю, что Вы способны причинить зло, а сегодня видела, как Вы встретили обвинения и слова вашего брата с мужеством человека, достойным учиться на моем факультете. Я буду рада возможности поговорить с Вами, – она поднялась и посмотрела на него сверху вниз. – Вы идете во тьме, и вы безоружны. Я изменила бы это, если б могла. – Почему? – шепотом спросил Гарри. МакГонагалл прикрыла глаза и ее лицо ужесточилось. – То, что Вам придется испытать, не будет ни правым, ни справедливым, – сказала она. – Я помню, как жестоки могут быть дети, – и прежде, чем Гарри смог что-либо сказать, она развернулась, взметнув мантией, и двинулась прочь. Гарри смотрел на ее прямую спину и надеялся, что Коннору не слишком достанется от нее. Он не сделал ничего плохого, просто говорил то, что думает. Мальчик прошептал пароль – «Чистокровная доблесть» – и ступил в гостиную, где был тотчас атакован градом вопросов и шепотков. Гарри ответил на все, которые смог, пока Силарана, все сильнее и крепче сжимавшая его руку, не проговорила: «Все, довольно. Тебе нужно поспать». «Опять?» – запротестовал Гарри, хотя и сам уже чувствовал, что не может больше держать маску. Он кивнул вопрошающим одноклассникам и стал проталкиваться в свою комнату. Он шел, высоко держа голову, спиной чувствуя их взгляды. Но ни один из них не был так тяжел, как осуждающий пристальный взгляд Коннора. Только Гарри вошел в свою комнату, как Драко схватил его, дважды крутанул вокруг, рассматривая со всех сторон, а потом притиснул к себе и так задержал. Гарри моргнул. Кажется, сегодня вечером он получил необычное количество объятий. Тем не менее, в отличие от профессора МакГонагалл, объятия Драко ощущались безопасными. Гарри неуверенно протянул руки и обнял Драко в ответ. – Я думал, что с тобой что-то случилось, когда услышал, что кого-то нашли окаменевшим, – шептал Драко. – Думал, что ты в больничном крыле или что Коннор что-то сделал тебе, или что ты умер… О, Гарри… Гарри мягко погладил Драко по спине, чувствуя отголосок печали из-за того, что так мало людей беспокоилось о Луне, и что в сплетнях даже не упоминалось ее имя. – Это был не я. Это Луна. – Эта сумасшедшая девчонка? – удивленно спросил со своей кровати Блейз. Гарри впился в него взглядом, а потом прошел и сел на свою кровать уже для более деликатного допроса. К счастью, его соседи по комнате были более склонны дать ему возможность лечь в постель, когда он пожелает, и не в последнюю очередь из-за Драко, сидевшего рядом, обнимая Гарри за плечи, внимательно следившего за его лицом и объявившего на середине четвертого вопроса Блейза, что Гарри необходимо лечь спать. С благодарностью Гарри прилег. В конце концов, он может обрести некое подобие убежища в своих снах, если только ему снова не приснятся неясные вопящие и мечущиеся фигуры. «Нет, не приснятся, – заверила его Силарана, скользнувшая в его мысли. – Доверься мне и позволь охранять твой сон». Что он и сделал, незаметно погрузившись в дремоту и темноту. ______________________________________________________ – Мистер Поттер. Входите. Займите свое место в той части матраса. Кабинет выглядел точно так же, как и на последнем занятии Окклюменцией, но, хотя Гарри встал на указанное место, Снейп не сразу приступил к Легилименции. Он вращал в руках волшебную палочку и задумчиво смотрел на Гарри. Мальчик смотрел в ответ. Раньше Снейп сначала нападал на него, а затем они обсуждали варианты защиты, которые он мог бы применить в противодействие. Терпеливый Снейп был неестественным. «Профессор выглядит, как будто в чем-то неуверен, – подумал Гарри, – и есть там что-то еще», – размышлял он, пока наблюдал за Снейпом. Тот расхаживал взад и вперед, его мантия развевалась за ним, а потом он резко развернулся и начал… не с ментального воздействия, а с вопроса. – Мистер Поттер. Известно ли Вам о коробке в ваших мыслях, которую вы открывали несколько раз на наших занятиях, чтобы убрать в нее свой гнев? – глаза его были прищурены, голос резким, но не исполненным ледяного гнева, как можно было ожидать для такого вопроса. Гарри застыл. Снейп может почувствовать коробку? Мальчик был уверен, что это настолько личная область его разума, а его манипуляции и передвижения такие быстрые и слаженные, что Снейп не сможет почувствовать, куда на самом деле испарялся его гнев. – Мистер Поттер. Гарри сделал глубокий вдох, поднял взгляд и кивнул. – Да, сэр, – ответил он и замер в ожидании. Если Снейп желает поговорить о коробке, то он должен будет спросить. Гарри ничего не собирается делать добровольно. Снейп крепко сжал волшебную палочку, но следующий вопрос задал почти нейтральным тоном, возможно, из-за скорости, с которой он его произнес. – Что Вы туда кладете? – Главным образом, гнев, сэр, – сказал Гарри. – Иногда и другие эмоции, которые я не хочу чувствовать. – Какие именно, – спросил Снейп после еще одного состязания пристальных взглядов. – Обида, – перечислил Гарри. – Ревность. Зависть, сэр. Тревога. Малопривлекательные эмоции, – пожал плечами мальчик. – Они все заключены в коробке. Снейп втянул воздух, а затем со свистом выдохнул. – Знаете ли Вы, мистер Поттер, что удерживать так много ваших эмоций оторванными от остальной части разума чрезвычайно опасно? Теория Легилименции и Окклюменции объясняет это. Разум подвижен по своей природе – наши воспоминания и мысли приходят и уходят. Когда отделяют какую-то их часть, например заклинанием Obliviate или проклятием Imperius, она перестает двигаться, как положено, закрепляется на месте и может нанести огромный ущерб рассудку, если разрушается. Бывали случаи, когда наплыв воспоминаний после снятия заклинания Obliviate, приводил некоторых волшебников к сумасшествию. Гарри моргнул. – Но это только в том случае, если конструкция была нарушена, не так ли, сэр? Снейп заскрипел зубами. – Разве я не это только что сказал? – Значит, пока коробка не разрушена, я в безопасности, – пожал плечами Гарри. – Мне кажется, все просто, сэр. Я могу держать ее закрытой. Я много практиковался в этом. Она со мной уже довольно долгое время. Снейп сделал один большой шаг вперед. – Тогда представьте себе, что в ней сейчас, мистер Поттер, – тихо сказал профессор. – Когда Вы годами прятали туда свои «малопривлекательные» эмоции, – его голос жег каждым словом, как кислота. – Представьте, что произойдет, если коробка разрушится, поскольку она находится под давлением, которое необходимо, чтобы удерживать ее закрытой. Представьте, что будет, если все накопленные годы ярости в один миг наполнят ваш разум. Они могут выжечь Вашу магию и, возможно, повредят Вашу психику без возможности восстановления. Гарри поежился. Он не хотел бы потерять рассудок и не иметь возможности помочь Коннору. Но в то же время… – Но если я все же открою коробку, – спросил он, – не случится ли то же самое? – Если только она будет опустошена медленно, – ответил Снейп. – Одна эмоция, одно воспоминание за раз. Верните их обратно в свой разум, позвольте им слиться с другими мыслями, они должны рассеять свою силу самостоятельно, – профессор прищурил глаза и наклонился вперед. – И это значит… – Что я буду сердиться на Коннора, – закончил мысль Гарри. Он покачал головой. – Простите, профессор, но я не могу этого сделать. Мне пришлось бы перестать использовать коробку в будущем, верно? – Именно в этом и заключается смысл, – начал Снейп. – Я не могу, – твердо сказал Гарри. – Я не желаю злиться на Коннора. Если я и в самом деле выше этих мелочных чувств, значит, я не должен их чувствовать. Но поскольку у меня не получается это делать – из-за дефекта ли в моем обучении или во мне самом – коробка будет наилучшим решением. Таким образом, я смогу защищать моего брата, не опасаясь внезапного пробуждения враждебности по отношению к нему. Ему стало легче дышать, как только он произнес эти слова. Да, это наилучший выход, впервые рассуждал он вслух. Он был бы совершенно бесполезен для Коннора мертвым, лишившимся рассудка или обозленным на него. Ограничить свои эмоции и воспоминания – лучшее, что он может сделать. – Вы – глупец. Гарри моргнул и переключил внимание на профессора. Тот вытащил волшебную палочку, а лицо его было исполнено глубочайшей ярости. – Если Вы не опустошите коробку, – прошептал Снейп, – однажды ее разорвет. Вы испытаете какой-то кризис или попытаетесь вложить туда еще больше злости, что переполнит ее, и тогда она сломается. Я не допущу этого. Не желаю видеть Вас безвозвратно изломанным. А что будет, если это произойдет в Хогвартсе, Поттер? Хотите подвергнуть вашего драгоценного Мальчика-Который-Выжил такой опасности? Гарри ужаснулся. – Я… я не могу быть опасным для него, профессор, – сказал мальчик. – Я должен быть рядом, на его стороне… – Legilimens! Гарри пошатнулся и оказался грубо отброшенным. Снейп вломился в его разум и развернулся к коробке. Гарри боролся. Он спрятал коробку за завесой дрейфующего тумана, как учил его Снейп, выбросил в воздух воспоминание, чтобы отвлечь агрессора и преднамеренно думал о том, что случилось с Тайной комнатой, хотя зельевар уже знал об этом. Профессор МакГонагалл сказала Гарри об этом сегодня утром, а так же о том, что Луна будет находиться в больничном крыле, пока мандрагоры, которые они выращивают на гербологии, не будут готовы к сбору, чтобы исцелить ее. Снейп миновал туман, прошел через воспоминание и опустился на колени перед коробкой, протянув руку, чтобы открыть крышку. Внезапно Гарри подумал о причиняющих боль воспоминаниях, о вчерашнем противостоянии с Коннором, о том, что со стороны брата было несправедливо заставлять Гарри выбирать между Драко и Роном… и запаниковал. Он не знал, что сделал, но в следующий миг услышал, как Силарана сказала: «Одно твое слово!» Гарри открыл глаза. Силарана обвилась вокруг горла Снейпа, клыки сияли как Veritaserum в нескольких дюймах от его кожи. Снейп стоял неподвижно, отклонив голову назад, чтобы приноровиться к змее. На лице было выражение крайнего презрения. И только выступивший на лбу пот выдавал его страх. «Я хочу убить его», – сказала Силарана. В ее голосе не хватало дразнящей нотки, которая присутствовала всякий раз, когда она произносила это. – «Он должен быть уже мертв. То, что он сделал, было глупо и опасно». Гарри сглотнул и покачал головой: – Не убивай его, –прошептал он и услышал, как Снейп резко выдохнул. Это прозвучало почти как шипение. Гарри это не волновало. «Силарана, вернись, пожалуйста». «Ты уверен? – спросила змея, хотя уже размоталась и грациозно ползла к нему по полу. Гарри опустился на колени и протянул к ней левую руку. Силарана обвилась вокруг его запястья и положила голову на тыльную сторону ладони. Ее глаза пристально смотрели прямо в глаза Гарри. – Я бы убила его». – Я знаю, – шепнул Гарри в ответ и бросил взгляд на Снейпа. – На сегодня все, Поттер, – сказал тот и его голос не дрогнул. – Мы продолжим наши занятия на этой неделе в то же самое время. Гарри кивнул, не осмелившись сказать что-либо еще, и выскользнул из комнаты. Кажется, на следующем уроке Снейп будет делать вид, что все нормально, и Гарри не видел этому альтернативы. Смерть была рядом. Это будет не так легко сбросить со счетов, но можно проигнорировать, приложив взаимные усилия. Однако в одном он был уверен. Секретной коробки больше недостаточно. Гарри должен придумать что-то еще. _______________________________________________________ Гарри вздохнул и сел обратно на свое место. Он провел в библиотеке последние три часа и не нашел ни одного заклинания, которые звучали как то, что ему было нужно, хотя он искал даже среди чар, предназначенных для взрослых магов. И тут он перевернул страницу. Fugitivus Animus. Гарри охнул и придвинулся ближе. Описание заклинания манило, оно, словно, ожидало его. FugitivusAnimus или FugitiveSoul*– заклинание, предназначенное для сокрытия в исключительно трудных ситуациях, но не в битвах. Ограничения использования делают невозможным его применение в боевой обстановке, если только цель уже не выбрана и хорошо заметна. С помощью этого заклинания маг может перенести направленное на него внимание на кого-либо еще. При этом маг не становится невидимым, но исчезает из мыслей окружающих. Таким образом, он изменяет восприятие тех, кто попадает под заклинание, снижая важность своего положения, каким бы оно ни было изначально, до самого ничтожного, достойного столь малого внимания, как муха, летающая по комнате. Существуют два вида заклинания. Fugitivus Animus Cogitatio выполняется тремя взмахами палочки слева на уровне лба, подчеркивается тремя словами заклинания, и переносит внимание с заклинателя на ближайшего к нему человека. Маг, наложивший чары, сможет скрыться незамеченным, поскольку все внимание окружающих будет направлено на цель заклинания. Однако, любой, кто покинет окружение цели, вспомнит наложившего чары, чаще всего внезапно. FigitivusAnimusAmplector надолго перемещает внимание с заклинателя к цели, возможно даже на такой длительный срок, пока живы наложивший чары и его цель. Выполняется тремя взмахами палочки слева на уровне лба, как и первый вид, и завершается взмахом палочки справа на уровне сердца. Маг, накладывающий чары, должен вложить гораздо больше силы воли, так как это трудное заклинание третьего уровня сложности. Снимаются оба заклинания Finiteили Reparo Mentis, однако, устраняя разновидность Amplectorтребуется вложить столько же силы, сколько вложил в чары маг, наложивший их. Так как обе версии FugitivusAnimus вмешиваются в чужие мысли и чувства, оно классифицируется как темное. Гарри слегка вздохнул и закрыл глаза. Он был уверен, что заклинание будет трудно выполнить, в противном случае эта книга была бы в Запретной Секции, а не лежала бы в свободном доступе для учеников, готовых изучать заклинания, которые они никогда не смогут сотворить. Но это было все, что ему требовалось. Это было великолепно. Он сможет отвлечь от себя всеобщее внимание, пока будет пытаться справиться с переполняющими его эмоциями, если не сможет закрыть их в коробке. И если Коннор окажется с ним в одной комнате, Гарри сможет сделать так, чтобы все внимание было обращено на брата, как и подобает Мальчику-Который-Выжил. «Это – плохая идея, – прошипела Силарана. – Это – Темная магия». «Ты боишься?» – поддразнил ее Гарри. «Конечно же, нет! Просто это – плохая идея!» Гарри пошел положить книгу на место, игнорируя ту часть своего разума, которая была согласна с Силараной. Он должен хоть что-то предпринять. Казалось, что границы его мира настолько сузились, что не позволяют ему сделать что-либо правильно. Каждое его движение предвосхищалось, отслеживалось и оборачивалось против него. Он должен найти способ сдержать клятву, и пока он не придумал ничего лучше, чем заклинание FugitivusAnimus. _______________________________________________________ * FugitivusAnimus – ускользающий ум, FugitiveSoul– беглая душа