И только лишь змея

Гарри не хотел бы прожить еще одну такую неделю снова. Чем быстрее он разучит заклинание Fugitivus Animus, тем лучше. Понедельник начался с приглушенного шума голосов, когда он вошел в Большой зал. Среди всеобщего шума вполне могли быть голоса, шепчущие заклинания, чтобы проклясть его или забросать едой, если бы за учительским столом не сидели преподаватели. И хотя он сидел за столом Слизерина рядом с Драко, а наследник Малфоев выглядел так, будто готов убить любого, кто не так посмотрит в сторону Гарри, Поттер все равно всей кожей ощущал чужие взгляды. От этих взглядов у Гарри сбивалось дыхание и дрожали руки, поэтому он поел слишком мало и слишком быстро. Силарана протестовала, но Гарри велел ей заткнуться, и змея дулась на него за это следующие три часа. Насмешки рейвенкловцев стали еще хуже, с тех пор, как они решили, что это именно он надолго отправил их одноклассницу в больничное крыло. Гарри наблюдал за ними без каких-либо эмоций, не считая горечи. Они же совершенно не ценили Луну до этого происшествия! - Ты натравил на нее свою змею, чтобы удержать Лавгуд, пока ты проклинал ее, Змеиный принц? - спросил один из рейвенкловцев, когда Гарри шел на Чары. – Весело было? - Наверное, для него недостаточно весело, - сказал семикурсник Рейвенкло со знанием дела. – Я слышал, что он насильно влил ей в горло яд, пока она молила о пощаде, а потом воспользовался ее слабостью и наложил Crucio. - Да он, наверное, сам укусил ее! – сказал другой. Драко резко обернулся с волшебной палочкой в руке. Гарри прикоснулся к его руке: - Не надо. Это того не стоит. Драко потом целый день возмущался и протестовал, брызжа слюной, но, по крайней мере, Гарри услышал что-то иное, кроме насмешек. Во вторник к слизеринскому столу решительно направился Рон. Драко насторожился и ощетинился, но Уизли его полностью проигнорировал и обратился к Гарри сквозь сжатые зубы: - Еще ничего не кончено, - сказал он. – Я знаю, что это своего рода интрига в действии. Тут не обошлось без заговора, если через неделю после увольнения моего отца брат Коннора предает его. Мы вас остановим, вот увидите. - О, очень хорошо, Уизли, - ответил Драко, наклоняясь вперед, пока почти не прижался носом к лицу Рона. – Я понятия не имел, что ты знаешь слово «интрига». Наверное, Грейнджер подсказала? Рон покраснел, а Гарри спокойно спросил: - Почему твоего отца уволили? В чем его обвинили? - Папаша этого мерзавца сказал, что если мой отец не умеет сдержанно вести себя в книжном магазине, то не сумеет этого и в Министерстве, - произнес Рон сквозь зубы. – Малфой дал ему несправедливую характеристику, и моего отца уволили. - И правда, наконец, вышла наружу, - растягивая слова, сказал Драко. – Наверное, твоему отцу давно пора было оставить службу, Уизли. То, что сделал мой отец, пошло на пользу Министерству, остальному волшебному миру и человечеству в целом. - Я убью тебя! – закричал Рон, выхватывая палочку, но тут к нему подошла Гермиона и отвесила ему подзатыльник. Гарри в шоке уставился на нее. На краткий миг Гермиона встретилась с ним взглядом, и он даже моргнул от того, что увидел в ее глазах. Девочка выглядела грустной и усталой, но не смотрела презрительно, как если бы считала, что он – источник всех бед. - Рон Уизли, ты немедленно вернешься на свое место, сядешь и заткнешься прежде, чем Гриффиндор потеряет баллы, - прошипела она. Рон открыл рот, чтобы возразить, а Драко сказал: - Ой, да ладно, Грейнджер. Он просто продемонстрировал нам свой словарный запас, верно, Уизел? Гарри зашипел на него: - Драко, успокойся. Гермиона кивнула Гарри как один союзник другому и вместе с Роном вернулась к гриффиндорскому столу. На долю секунды Гарри показалось, что день, может быть, не так уж и плох. Затем он поймал взгляд Коннора, беспощадный в осуждении, сияющий простодушием, и отвернулся. Разве имеет значение, что Гермиона или кто-то еще уверены в его невиновности, пока его брат думает, что Гарри его предал? В среду на занятии по Трансфигурации, кто-то превратил у всех иголки в птичьи перья, часть из них поднялась над Гарри и сложилась перед ним в надпись: «ПРЕДАТЕЛЬ» и «ЗМЕЯ». Неожиданно это оказалось единственной приятной вещью за неделю. Иголки только начали складываться в другое слово, как были уничтожены взмахом палочки профессора МакГонагалл, которая бросила в сторону Гарри горящий взгляд: - Мистер Поттер, задержитесь после занятия. Когда он остался, к его удивлению, она привела его в свой кабинет, угостила чаем и настояла на обсуждении тонкостей теории Трансфигурации. Гарри позволил себе увлечься разговором о предмете, который был ему знаком только по книгам, и обнаружил, что его знания в чем-то схожи, а в чем-то противоречат опыту МакГонагалл. Ее описание того, что она почувствовала, впервые пройдя через анимагическое превращение – «Как будто мой желудок вывернули через уши» – заставило Гарри едва не подавиться чаем и улыбнуться профессору. МакГонагалл улыбнулась в ответ. Он мог делать вид, что не замечает ее изучающего взгляда, а профессор ни разу не коснулась причины столь пристального внимания. В четверг он пришел в больничное крыло, чтобы навестить Луну. Мадам Помфри пустила его, и Гарри просидел у постели девочки целый час, глядя в ее широко распахнутые глаза и пытаясь думать о чем-то, что не казалось бы эгоистичным. Когда он покинул больничное крыло, кто-то подстерег его. Должно быть, их было несколько, потому что Силарана даже не успела зашипеть, а заклинания в них полетели со всех сторон. Он упал оглушенный, связанный по рукам и ногам, ослепленный чарами Obscurus, а потом они набросились на него, используя заклинания и кулаки. Это продолжалось всего несколько минут, пока Силарана сумела сбросить наложенные на нее охранные чары, удерживающие ее рядом с Гарри, и выползти из рукава мантии. Нападавшие завизжали и бросились врассыпную. В ярости Силарана бросилась за ними, пока не оказалась заключенной в клетку. Спустя недолгое время появился Дамблдор, забрал змею и освободил его от большинства полученных проклятий. Пятницу Гарри провел в больничном крыле, залечивая синяки, а для всех остальных мадам Помфри сообщила об истощении. Его навестили несколько встревоженных слизеринцев, пересказавших ему слухи, будто Гарри специально натравил Силарану на нападавших. И к вечеру пятницы все уже говорили о нем как о новом Темном Лорде. Учитывая все это, Гарри был почти рад возможности встретиться с Коннором в предстоящем матче по квиддичу «Слизерин-Гриффиндор» в эту субботу. По крайней мере, он знал, что сможет управлять тем, что будет происходить на поле. ___________________________________________________________ Гарри закрыл глаза и толкнул, открывая, дверь в кабинет Сириуса. Голоса в комнате сразу замолкли. Он знал, что несколько пар глаз смотрят на него, но прошло несколько долгих секунд, прежде чем он нашел в себе силы встретиться с ними лицом к лицу. Его родители стояли перед креслом Сириуса, а между ними Коннор, уже в квиддичной форме. Ремус сидел в другом кресле, склонив на бок голову, с медленно угасающей улыбкой в добрых глазах. Все они, включая Сириуса, смотрели на Гарри, будто увидели призрака. - Привет, - тихо сказал Гарри. Ремус отмер первым. - Привет, Гарри, - ответил он спокойно, как будто ничего не случилось. – Я только что говорил твоей матери, как сильно буду рад увидеть, увидеть ваши совместные полеты. Сегодня идеальный день для квиддича, верно? – он с улыбкой обернулся к Сириусу, словно приглашая того поддержать разговор. Сириус сидел и пристально смотрел на Гарри. Мальчик отвел взгляд. Он не виделся с крёстным с того дня, как нашел Луну окаменевшей и, естественно, Сириус тоже не приходил к нему. Гарри хотелось убрать боль, которую он испытывал, в секретный ящик, но мальчик не решился это сделать, и теперь она плыла по поверхности его сознания, причиняя дискомфорт. Он не знал, что с этим делать или что сказать. Единственным утешением в этой ситуации было то, что все остальные так же понятия не имели, как поступить. Не считая Ремуса, который, как заметил Гарри, продолжил прерванный на середине яростный спор между Джеймсом и Коннором о том, насколько высоко брату следует летать на метле. - Замечательный ясный солнечный день, - сказал Ремус. Взглянув из-под челки, Гарри заметил, что янтарные глаза оборотня приобрели слегка холодное выражение, но смотрит он при этом на Сириуса, а не на Гарри. – Отличный день для квиддича и для встреч с семьей. Должно быть, на квиддичном поле будет много родителей, которые приехали посмотреть, как их дети летают. И крестные отцы тоже. Уверен, что настоящие крестные не отказываются от своих крестников, даже не поговорив с ними, – он откинулся в кресле и повернулся к Джеймсу с мрачной улыбкой. – Это касается и родителей. Наступило долгое, долгое молчание. Затем сквозь зубы Джеймс произнес: – Коннор, подожди, пожалуйста, в коридоре. Мы хотели бы поговорить с Гарри наедине. Коннор открыл рот, чтобы запротестовать. Гарри бросил на него короткий сочувственный взгляд, но сильно сомневался, что брат его заметил. Коннор ненавидел, когда с ним обращались как с ребенком, и Джеймс выбрал не лучший способ, чтобы достучаться до сына. – Пойдем, Коннор, – сказал Ремус, вставая и протягивая ему руку. – Кажется, я тебе еще не показывал тайный проход за статуей горбатой ведьмы, – он склонился ближе и, глядя с теплотой на мальчика, добавил, понизив голос. – Он ведет прямо в «Сладкое королевство». Коннор оживился, но все же повернулся и посмотрел на брата. Гарри кивнул ему. Он понял важность этого взгляда. Я сделаю все, чтобы остановить тебя. «Он выглядит решительно», – подумал Гарри, наблюдая, как его брат уходит. Часто Коннор что-то по секрету обсуждал с Роном и Гермионой, когда они шли по коридорам на занятия, тесно прижавшись друг к другу. Время от времени Гермиона протестовала, но Коннор успокаивал ее, что-то объяснял, и девочка, прикусив губу, задумчиво кивала. – Гарри. Дверь за Ремусом и Коннором закрылась и, вздохнув, он повернулся лицом к родителям и крёстному. Нахмурившийся Сириус по-прежнему сидел, сгорбившись в кресле. Лили стояла на том же месте, где она была, когда Гарри вошел в комнату, и смотрела ему в лицо. Единственным, кто заговорил, был Джеймс, чей голос был серьезным, но неловким: – Коннор рассказал нам, что произошло, – сказал Джеймс. – Обо всем. Про ссору между Роном Уизли и Драко Малфоем, – Гарри отметил про себя крайнее отвращение, прозвучавшее в отцовском голосе, когда он произнес фамилию Драко. – И как он обнаружил тебя в коридоре тем же вечером, стоящим над окаменевшим телом девочки Лавгуд, – Джеймс закрыл глаза и сделал глубокий вдох. – О парселтанге и о том, как ты использовал магию против рейвенкловцев до этого. Ты отправил бедную девочку в больничное крыло, не так ли? Гарри кивнул. Не было смысла отрицать это. «Я могла бы опровергнуть это, – произнесла Силарана в его мыслях. – Но никто из них не станет меня слушать». «Никто не сможет тебя понять», – поправил ее Гарри. «Никто из них не стал бы меня слушать, даже если бы мог понимать меня», – сообщила локуста свои соображения угрюмым тоном, в другое время заставившим бы Гарри улыбнуться. Но это был разговор с его родителями. – И ты был под контролем Того-Кого-Нельзя-Называть, - сказал Джеймс. – Или точнее, его более молодой версии. Я не понимаю, Гарри. Дополнительные занятия у Нюниуса должны были помочь тебе справиться с этим. Джеймс остановился, и было понятно, что он ждет от сына ответа. – Они помогают, – тихо ответил Гарри. – И я считаю, что Луна окаменела не из-за меня, сэр. Я спал, когда это случилось, и поэтому не знаю, кто это сделал. Но не думаю, что Том Риддл снова обладал моим сознанием. – Так значит, он захватил кого-то еще? – спросил Джеймс. – Но зачем? – Джеймс. Стоило матери произнести одно единственное слово, подумал Гарри, и в комнате стало тише. Лили вышла вперед и опустилась перед сыном на колени, рукой убирая челку с его глаз. Он видел, как вокруг ее рта залегли морщинки, когда ее пальцы проследили след шрама в виде молнии на его лбу. – Думаю, мы должны рассказать им, – шепнула она. Гарри, жалея ее, коротко вздохнул. Он знал, что она хотела держать отца в неведении, по той же причине, по которой они старались сохранить невинность Коннора. Что ясность ума, что чистота души – за это стоило бороться. Но если придется рассказать о предназначении Гарри некоторым людям, а не всему миру, это будет наилучшим выходом. Лили поднялась, встала позади Гарри и положила руки ему на плечи. – Я обучала и тренировала Гарри большую часть его жизни, – сказала она Джеймсу и Сириусу. – Это я попросила его изучить все доступные ему заклинания, беспалочковую магию и традиции чистокровных, чтобы, когда настанет время, и Коннор будет в этом нуждаться, Гарри мог помочь ему. Заикаясь, Джеймс сумел выдавить нечто напоминающее: – Что? Сириус уставился на них с матерью широко распахнутыми глазами. Гарри старался высоко держать голову, эти внимательные взгляды были вполне терпимыми. Его мать здесь, рядом с ним. Он не одинок. Лили кивнула. – Коннор – враг Волдеморта, – сказала она. – Я это знаю. И вы оба тоже. Но Коннор не смог бы расти как обычный ребенок без дополнительной защиты, – она кивнула Сириусу. – В этом году ты приехал в Хогвартс, Сириус, и я ценю это больше, чем могла бы выразить словами. Но ты не можешь сопровождать Коннора повсюду, как может это делать такой же ученик, как он. Гарри защищает Коннора с прошлого года. И я готовила его для этого большую часть его жизни, – повторила она. Лили закрыла глаза и выпустила долгий выдох. – Нет ничего удивительного, что Волдеморт пришел за Гарри. Изначальная мощь и преданность Коннору сделали Гарри его целью. Если бы Волдеморт смог извратить его помыслы, это был бы сокрушительный удар по Мальчику-Который-Выжил, хуже могло быть только развращение самого Коннора, – Лили крепче сжала руками плечи сына, и он понял, что она старается не вывалить всю информацию разом. Были вещи, на осмысление которых Джеймсу и Сириусу потребуется время, и неважно, насколько мягко она подведет их к этому. – Поэтому, даже не считая овладение сознанием хорошей вещью, я не виню Гарри. Я виню Волдеморта. В течение долгого времени царило оглушительное молчание. Гарри по очереди посмотрел на Джеймса и Сириуса и не нашел в их глазах ничего тревожащего. Оба выглядели шокированными, но это было понятно. Джеймс то открывал, то закрывал рот, будто не мог решить, какой вопрос задать первым, что не было для Гарри неожиданным. Сириус откинулся в своем кресле, его лицо ужасно побледнело. Гарри это немного беспокоило, но Сириус вырос в окружении Темной магии и магов-воинов. Конечно же, крестный беспокоится, что ребенку придется иметь со всем этим дело. «Он беспокоится о Конноре, а не о тебе», – сказала Силарана Гарри. «Заткнись», – предупредил ее Гарри и отгородился от боли, вызванной этими словами. Наконец, Джеймс произнес: – Но это значит, что ты скрывала это от нас все эти годы? – Да, – ответила Лили, – я хотела, чтобы ты оставался непосвящённым, чтобы иметь твою безоговорочную поддержку в трудные времена, Джеймс. Это было эгоистично, я сожалею, – она говорила как волшебница, которая была хорошо знакома Гарри, и ее голос был непоколебимым. – И я должна была сохранить невинность Коннора, потому что только с чистым сердцем он сможет победить Волдеморта. Но теперь, когда вы оба могли помешать Гарри защищать Коннора, нет никаких причин продолжать держать вас в неведении, – она повернулась к Сириусу. – Ты все еще намерен препятствовать Гарри? Сириус покачал головой. Его лицо побледнело еще больше. – Я думал, что все иначе, – прошептал он. – Прости, Гарри. – Теперь мы можем сказать Коннору правду, верно? – спросил Джеймс с нетерпением в голосе. – Ему больше не придется бороться с Гарри. Лили вздохнула. – Нет, – ответила она. – Правда в том, что Том Риддл все еще способен завладеть сознанием Гарри, и что мы до сих пор не знаем, кто проклял Луну Лавгуд. Так же правдиво, что в разум Гарри вторгся сильный Темный маг. И сообщив об этом Коннору, мы вполне можем запятнать его невинность. Я не хочу этого делать, пока еще нет, – она сделала паузу. – К тому же, есть и кое-что хорошее в том, что Коннор подозревает Гарри. – Что же это? – резким голосом спросил Сириус. – Лично я не вижу в этом ничего хорошего. Вместо того чтобы ответить ему, Лили обошла Гарри и снова опустилась перед ним на колени. Она посмотрела сыну в глаза. – Гарри, ты помнишь, как мы говорили о первой войне против Волдеморта и о том, зачем братья Прюэтты увлекли за собой Пожирателей Смерти, до того, как в конечном итоге, были пойманы? – спросила Лили. Глаза Гарри распахнулись, когда он вспомнил эту историю. Гидеон и Фабиан Прюэтты, братья Моли Уизли, были необыкновенно сильными и умными магами. Они пошли на хитрость, которая открылась только после их смерти, хитрость, достойную Слизерина. Они стали мишенью для Пожирателей Смерти, отвлекая на себя внимание самых влиятельных из них, чтобы они не помешали выполнению важной задачи – помочь скрыться беспомощным семьям магглорожденных волшебников и магам, не столь хорошо подготовленным к битвам. В конце концов, объединившись, Пожиратели Смерти схватили их, но пятнадцать семей успели скрыться портключом в убежище. Прежде чем братья Прюэтты пали, слуги Волдеморта из Ближнего круга пытались отомстить им многие месяцы, но не преуспели в этом. Охота за братьями пробудила в Пожирателях Смерти ту черту характера, которая нужна была Прюэттам – взаимную подозрительность. Пожиратели стали думать, что среди них есть предатель, с помощью которого братьям всегда удавалось ускользнуть после каждой стычки. И Гарри понял. – Ты хочешь, чтобы я стал противоположностью Коннора? – спросил он у матери. – Я буду оленем, а он – охотничьим псом? – Пусть Коннор возглавит охоту, – поправила его Лили, с мягкой улыбкой, отразившейся в ее зеленых глазах, показывая, как сильно сын ее порадовал. – Коннор должен стать мудрым лидером и хорошо разбираться в политических реалиях магического мира, но он не сможет достичь этой цели таким же способом, как ты, особенно теперь, когда он завел друзей из чистокровных семей, преданных Свету. Он достигнет мудрости через поступки. Позволим ему объединить школу единой целью, и это будет для него хорошей практикой на будущее. Гарри кивнул. Он чувствовал, как чувство вины и мрачные мысли растворяются в новом душевном волнении. Теперь все хорошо, даже если Коннор будет подозревать его и настроит против него остальных учеников. Так ученики привыкнут следовать за Мальчиком-Который-Выжил. Когда настоящий преступник будет найден, возможно, поведение Коннора будет выглядеть смешным, но Гарри подозревал, что преступником окажется какая-то невинная жертва, а не преданный последователь Волдеморта. Коннор простит жертву, спасшую их от контроля Волдеморта, а потом, быть может, простит и брата, являя милосердие и высшее правосудие Гриффиндора. И Гарри, принимая прощение, продемонстрирует собственную абсолютную верность. Гарри понимал, что потребуется все тщательно спланировать, и все же будет полдюжины вещей, которые могут пойти не так. Но это будет план, который послужит обеим его целям – защитить Коннора и создать благоприятный образ героя, и этого достаточно, чтобы он мог с этим жить. – Я не понимаю, – жалобно сказал Сириус. Лили еще раз объяснила ему и Джеймсу план, а Гарри смог насладиться молчанием. Да, это лучший способ совершить задуманное. «Тогда ты совершенно безумен. Точно». Гарри подскочил. Оказывается, когда Силарана молчит в течение долгого времени, он все время забывает о ее присутствии. И она не возражала против плана, так почему она заговорила сейчас? «Потому что это – безумие, - категорично сказала Силарана. – Как ты собираешься это сделать? И как ты будешь меня кормить, пока будешь занят, осуществляя свой план?» Гарри коснулся левой руки там, где змея расположилась в виде метки на его коже: «Сначала я всегда удостоверюсь, что ты накормлена. Обещаю». Он едва прислушивался к тому, как мать обсуждает с Джеймсом и Сириусом мельчайшие детали. Гарри знал, что все будет хорошо. Если у него действительно есть слизеринские качества, на чем настаивали Сортировочная шляпа и Драко, то теперь он собирается найти им хорошее применение, во благо Света. _______________________________________________________ Гарри был уверен в успехе маневра, когда спикировал в воздухе, развернулся и ринулся к земле. Такой маневр он не исполнял в прошлогодней игре «Гриффиндор-Слизерин». Коннор тоже был в воздухе, а также бладжеры, которые не стоило упускать из вида, но на этот раз Лестрейнджи не появятся. Родители, Сириус и Ремус сидели внизу на трибуне, и, по крайней мере, Джеймс и Сириус знали, что Коннор победит, потому что Гарри не допустит иного. Гарри рассмешило, что последним вопросом, заданным отцом перед тем, как он направился в раздевалку, чтобы облачиться в зеленую слизеринскую форму, был: правда ли, что он летает лучше Коннора. Гарри легко мог солгать об этом, потому что никогда не рассказывал матери о своих истинных возможностях в полете. И он заверил Джеймса, что Коннор всегда побеждал благодаря своим способностям. По сравнению с той ложью, которую ему предстоит воплотить в жизнь в ближайшие месяцы, эта была совсем маленькой. Но, в конечном счете, все это окупится. Должно окупиться. «Безумец», – настойчиво сказала Силарана в его мыслях. С тех пор, как они вышли на поле, змея говорила мало, не считая этого единственного слова. Гарри подозревал, что Силарана хочет, чтобы он сам догадался, что значит это слово. Гарри отказался. Сейчас у него были более важные вещи, о которых стоило волноваться. В воздухе были бладжеры, снитч, Коннор на своей метле и тысячи глаз, наблюдающих за ними с обеих сторон поля. И Гарри всех их оставил в дураках. К счастью, большинство легко купилось на его финт. Почти лениво он перевернулся вверх ногами, когда один из близнецов Уизли отбил в него бладжер, и услышал, как мяч пролетел мимо, просвистев над прутьями его метлы. «Нимбус-2001 – превосходный подарок, – подумал Гарри. – С ним выполнять такие маневры гораздо легче». Когда он висел вверх тормашками, Силарана, жалуясь, усилила хватку на его руке, Гарри увидел, что бладжер сделал странный, широкий круг и вернулся в игру. Мяч проигнорировал двух отбивал Слизерина в воздухе, облетел близнецов Уизли и устремился… … к Коннору. «Теперь я вижу, что было ошибкой полагать, что эта игра будет безопасной», – подумал Гарри и рванул вперед. Он летел параллельно с бладжером, ветер терзал его очки и волосы, а метла давала необходимую ему скорость и даже сверх того. Гарри рассчитал момент столкновения бладжера с Коннором и вытянул вперед руку, чтобы силой воли отшвырнуть мяч в сторону, как он проделал это с Лестрейнджами в прошлом году. Это не сработало. Кто-то уже держал бладжер под контролем. Гарри ощутил, как острое копье его силы воли сжалось, нацелилось и ударило в мяч, тот вспыхнул и отлетел прочь. Прищурившись, Гарри наблюдал, как Коннор ушел в стремительное пике, уходя от столкновения с зачарованным бладжером. Мячом управляла не магия волшебника. Домовой эльф. Добби? «Скорей всего», - подумал Гарри. И это рассердило его невероятно, потому что с начала учебного года он даже не вспомнил о домовом эльфе, полагая, что все остальные угрозы важнее. Сейчас это можно изменить. Гарри призвал свою магию, утешая себя тем, что большинство людей не смогут ощутить этого. Дамблдор, конечно, почувствует, потому что он могущественный волшебник, и Драко со Снейпом поймут, в чем дело, но они были единственными, кто мог почувствовать напряжение магии, когда Гарри злился. А сейчас он был очень зол, рычал, опьяненный кипящей яростью, потому что это все было для Коннора. Гарри видел, как бладжер развернулся обратно, протянул руку и на этот раз вложил иное волевое усилие. Теперь он не хотел повлиять на бладжер. Теперь, отказавшись от преследования бладжера, он хотел сделать воздух твердым, как земля без дождя. Раздался громкий звук удара, и бладжер отлетел в сторону. Гарри ахнул и опустил стену из воздуха. Это было труднее, чем он думал, вероятно, оттого, что ему пришлось неожиданно призывать и освобождать магию. В следующий раз у него получится лучше и будет время, чтобы предвидеть следующее движение бладжера и использовать все необходимые меры предосторожности. – И вот заметили снитч! – раздался торжествующий голос Ли Джордана, перекрывая крик толпы. Гарри резко повернул голову и увидел, как Коннор устремился за снитчем, безумно блеснувшим перед ним золотой вспышкой. Несколько раз снитч изменил направление, но брат сумел удержаться за ним. Волосы трепетали на ветру, а на лице горела решимость. Гарри расслабился. Когда он в последний раз смотрел на табло, Слизерин был впереди на шестьдесят очков, но если Коннор сейчас поймает снитч, это будет уже не важно. Коннор закончит игру, безопасно приземлится и принесет победу своей команде. И тут снова прилетел бладжер. Он устремился за Коннором, в спешке игнорируя все остальные цели. Анжелина Джонсон, отбивала Гриффиндора, оказалась у него на пути и отлетела в сторону, держась за живот, но успела выровнять метлу, прежде чем коснулась земли, и Гарри не услышал свистка мадам Хуч или Сириуса, возвещающего окончание игры. Коннор был полностью увлечен поимкой снитча, который неожиданно резко изменил направление и деловито метнулся в небо, оставляя позади Коннора, старающегося сделать все возможное, чтобы догнать его. А это значит, что именно Гарри должен что-то предпринять. Чистый свирепый азарт охватил его и он понял, что усмехается, когда позволил себе разогнать «Нимбус-2001» до максимальной скорости. Пространство вокруг сузилось до узкого туннеля вокруг него. Он пролетел мимо Анжелины, как будто она стояла на месте, а не облетала поле по кругу. Гарри услышал испуганные возгласы, и понял, что все смотрят на него, но не обратил на это внимания. Зрители всего лишь подумали, что он тоже заметил снитч и решил отбить его у Коннора. «Давай». Гарри почувствовал, как Силарана вторглась в его мысли как отдаленная рябь. Он дважды увернулся, когда другой бладжер пронесся мимо него и, завершив маневр, огляделся, в поисках зачарованного бладжера. Тот уже был рядом с Коннором, протянувшим руку за снитчем. Его протянутая рука. И Гарри выбрал. Он устремился вперед, чтобы оказаться точно под Коннором, а затем на немыслимой скорости взмыл вертикально вверх. Он очутился между братом и бладжером. Гарри примет на себя удар, а Коннор поймает снитч, и все будет так, как должно быть. Коннор бросил на него единственный изумленный взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на крошечном золотом шарике. Гарри улыбнулся, его это не заботило. Бладжер остановился под ними, развернулся, затем попытался оказаться чуть впереди и между ним и Коннором, чтобы ударить того во всю силу. Гарри сделал следующий выбор и бросился на бладжер напрямик через Коннора. Древки их метел ударились друг о друга, но не достаточно сильно, чтобы повредить Коннору, и… ХРЯСЬ! Бладжер ударил его в правую руку, Гарри вскрикнул и склонился в сторону, когда в костях разлилась жидкая боль. Левой рукой он попытался выровнять взбесившуюся метлу, но рука соскользнула и заметалась в воздухе, в поисках твердой опоры. Под руку попалось что-то маленькое, и он ухватил это, думая, что это Коннор протянул ему руку, чтобы помочь. Прижимая правую руку к боку, Гарри развернулся и увидел Коннора с широко распахнутыми глазами и криком, готовым сорваться с его губ. Бладжер, освобожденный от магии Добби, упал вертикально вниз на землю под ними. Все кричали. Силарана шипела на него. Сконцентрировавшись, Гарри все же удалось услышать, что кричит Ли Джордан: – Поттер поймал снитч! Отлично, значит Коннор… Тут Гарри узнал маленькую, трепетавшую крылышками вещицу в ладони, которую он выхватил из воздуха в отчаянном поиске опоры. – Слизерин победил! Одна половина квиддичного поля будто сошла сума: оттуда доносились крики, свист и зеленые знамена трепетали на ветру. Половина Гриффиндора молчала. Гарри склонил голову к плечу и сосредоточился на леденящем шоке, расползающемся по телу. Он не посмеет сейчас взглянуть в глаза ни родителям, ни Рему. Ведь он обещал, что Коннор победит. – Отличная игра, Гарри. Гарри решился оглянуться на брата и пожалел об этом. Лицо Коннора было красным от унижения, а глаза блестели от слез. – Если ты ненавидишь меня так сильно, что решил унизить на глазах у родителей, – прошептал он, – то почему просто не сказал мне об этом? Гарри бросился вниз, и между небом и полем на него налетели остальные игроки слизеринской команды, громко поздравляя с победой. Он зашипел вслух, когда Флинт обнял его и зацепил сломанную руку. Флинт внимательно посмотрел на него, а затем произнес: – Давай, Поттер, отведем тебя в Больничное крыло, – и подмигнул Гарри. – Мадам Помфри подлатает тебя в два счета. Гарри прикрыл глаза, когда они повели его обратно, гогоча, как стая гусей. Все его благие намерения снова пропали втуне, сгорели дотла из-за непредвиденных обстоятельств, которые он не знал, как предотвратить. Он сожалел, что не может воспользоваться Fugitivus Animus прямо сейчас и просто исчезнуть от всеобщего внимания. «Не думаю, что заклинание помогло бы, даже если бы ты мог его наложить, – сказала Силарана необыкновенно мягким тоном. – Я думаю, ты всегда будешь выделяться: видимым или невидимым. Знаю, что это не то, чего бы тебе хотелось, но, кажется, это – твоя судьба. И знаешь, змеи тоже не прячутся от реальности. Нехорошо делать вид, что у тебя есть мышь, когда ее нет». «Я не змея», – ответил Гарри. Силарана не стала отвечать. Приземлившись, Гарри принял поздравления от Драко и позволил себя обнять, несмотря на то, что Флинт не давал прижимать его слишком сильно. А затем снова пошел в Больничное крыло. Воспоминание о взгляде Коннора причиняло ему большую боль, чем сломанная рука. «Что я буду делать? Как я смогу делать вид, что предал его, если даже не могу себе этого представить? Как я…» Он поддался искушению и запихнул назойливые мысли в коробку. Его голова сразу очистилась. Дыхание успокоилось. Он сумел открыть глаза и нашел в себе силы идти вместе с остальной командой, вместо того чтобы быть почти ведомым. «Снейп ошибается. С коробкой все будет хорошо. Она даст мне время, чтобы придумать план». «Мать сказала, что Коннор должен возглавить охоту. Мне только нужно придумать, как это сделать и какое-то время провести в больничном крыле. Я скажу мадам Помфри, что устал». ___________________________________________________________ Гарри проснулся посреди ночи в одиночестве, его исцеленная рука покоилась на груди, а поверх нее, свернувшись, лежала Силарана и моргала. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем мальчик вспомнил, о чем думал перед сном. Середина ночи. Его родители, вероятно, покинули Хогвартс, не повидав его. Гарри сказал себе, что он и не ждал этого от них. Когда же гнев не ушел, Гарри положил его в секретную коробку в своих мыслях, не разбудив при этом Силарану, и снова заснул спокойным и уравновешенным.