И только лишь змея

Гарри еще раз произнес про себя, что он готов, когда в дверь кабинета Снейпа постучали. Хотя это было не совсем так. Он почувствовал, как шевельнулась, соглашаясь с ним, Силарана, там, где она обвивалась вокруг коробки. Как будто на расстоянии ощущалось присутствие Драко и Снейпа, в то время как взгляды каждого из них сосредоточились на двери. Гарри был несколько удивлен, что эмоции Снейпа и Драко не сильно отличались. Драко был довольно сильно раздражен, и хотя Снейп испытывал то же самое, Гарри был уверен, что источник раздражения у каждого свой. Он сделал глубокий вдох: в горле все еще першило от выпитого зелья, связавшего его с Драко; а затем подошел к двери и открыл ее. За ней оказалась профессор МакГонагалл, чей взгляд был устремлен выше головы Гарри, а рот приоткрыт, будто она собиралась что-то сказать. Затем она опустила глаза, и чистое изумление вспыхнуло на ее лице прежде, чем оно утратило всякое выражение. Гарри смотрел на нее и ждал. На миг мальчик испытал сожаление. МакГонагалл была добра к нему в то время, когда весь ее факультет считал его злом. Теперь это изменится. Ведь прокляли одного из её гриффиндорцев. Однако МакГонагалл ни слова не сказала о том, что Гарри – это воплощение зла. Она лишь произнесла: - Мистер Поттер, Вы избавили меня от ненужных поисков. Я собиралась спросить Северуса, не видел ли он Вас, - ее взгляд метнулся к Снейпу столь быстро, что Гарри не успел понять его значения. - Директор желает немедленно Вас видеть. Гарри кивнул. - Я так и думал, профессор МакГонагалл, - он нахмурился, когда услышал свой голос. Неужели это впрямь прозвучало так хрипло, будто Гарри и в самом деле боится того, что его ждет у директора? «Ты не должен этого бояться, - послышался у него в голове, как бы слева, голос Драко. – Мой отец обо всем позаботится», - железная уверенность в его голосе заставила Гарри улыбнуться. Профессор МакГонагалл бросила на него странный взгляд, когда они вместе вышли в коридор, оставляя Драко и Снейпа в кабинете. Гарри предположил, что причиной тому была необычная смена эмоций на его лице. «Неужели ее удивляет, что я способен испытывать эмоции?» Он погасил раздражение. Для этого пришлось приложить больше усилий, чем когда Гарри использовал для этого коробку. И раздражение словно слегка притаилось до того момента, когда кто-то резко заговорит с мальчиком, чтобы снова вырваться наружу. «Неужели другие люди все время так себя чувствуют?» - от этой мысли его едва не затошнило, и в течение долгого времени он не слышал вопроса профессора МакГонагалл. - … должна спросить, были ли Вы у профессора Снейпа в течение последнего часа, Гарри, - говорила она. Гарри прочистил горло и сосредоточился на лице профессора. Его переживания все еще были насыщены сильными эмоциями, включая негодование. Он снова приказал себе успокоиться. Даже, несмотря на обиду за то, что директор не сдержал своего обещания защитить его, он не должен воспринимать все так болезненно, когда ему предстоит встреча лицом к лицу с Дамблдором. - Да, мэм, я был у него. Профессор МакГонагалл оглянулась. Гарри заметил, что они были в коридоре, ведущем к кабинету директора, и кроме них там никого нет. Профессор вздохнула и опустилась перед ним на колени. Гарри напрягся, приготовившись бежать, если она решит проклясть его за то, что он натворил. - Мистер Поттер, - мягко произнесла она. - Профессор Снейп что-то сделал с Вами? Вы выглядите… странно. Бледны и не похожи на самого себя. Гарри покачал головой: - Нет, мэм. «Ничего серьезного, не считая возведения болезненных щитов вокруг коробки в моем разуме, создания зелья для ментальной связи моего рассудка с еще одной личностью и сооружения небольшой лазейки для возможности собственного проникновения, чтобы поддерживать щиты». Гарри подавил смешок, который грозился перерасти в истерический смех, если бы он позволил ему выскочить, и замер. Ему в голову пришла неожиданная мысль. Гарри не мог вспомнить, когда в последний раз смеялся. Профессор МакГонагалл пристально смотрела на него долгое время, а затем обеспокоенно кивнула: - Раз Вы так говорите, мистер Поттер, - произнесла она, поднимаясь, - думаю, я могу Вам верить. Гарри вздрогнул. Из всех людей именно ей хотелось рассказать правду. Она была добра к нему. И была умна не только в том, что касалось теории трансфигурации. Она могла бы помочь ему. Но ее помощь почти наверняка состояла бы в том, чтобы убедить Гарри довериться Дамблдору и согласиться на проникновение в его разум, чего мальчик не мог позволить. Гарри доверился Силаране и Драко. Он совершенно не доверял Снейпу, но понимал, что присутствие в его разуме этого мужчины необходимо для поддержания щитов. Директору же Гарри не доверял настолько, что на повестке дня даже не стояло, как сохранить произошедшее в тайне и безопасности, пока Риддл не будет изгнан из его рассудка. Дамблдор слишком непредсказуем, и Гарри до сих пор не решил, какую цель тот преследует. Он был так увлечен этой мыслью, что не заметил, как они добрались до статуи, охраняющей вход в кабинет, пока профессор МакГонагалл не произнесла резким голосом: - Мистер Поттер. Гарри поднял взгляд. Из-за горгульи появился Коннор с покрасневшим лицом, на котором на краткий миг проступило изумление, прежде чем сменилось растерянностью. Он уставился на брата. Гарри подумал о том, что раньше он бы спокойно встретился взглядом со своим близнецом или умолял Коннора вернуть ему свое доверие, а сейчас все его мысли были переполнены гневом, граничащим с желанием кричать и швырять вещи. «Как ты можешь настолько мне не доверять? Я – твой брат. Ты клялся, что будешь верить в меня, когда я был распределен в Слизерин и признался, что я змееуст. Но ты отвернулся от меня, как только отец моего друга сделал что-то плохое, и я не позволил Рону причинить боль Драко. Почему, Коннор? Что случилось такого особенного, что оттолкнуло тебя от меня? Я не понимаю, и это неправильно, и больно...» Гарри оборвал поток мыслей, когда понял, что Коннор попятился от него и даже успел вытащить волшебную палочку, прежде чем профессор МакГонагалл сказала: - Мистер Поттер! Довольно. Что Вы здесь делаете? - Мне нужно было увидеть директора, мэм, - ответил Коннор, выглядевший так, будто хотел оглянуться на Гарри, стоявшего позади профессора, но не решался. – Нашли еще одного окаменевшего. На этот раз, это Невилл. - Да, мистер Поттер, мне об этом известно, - сказала МакГонагалл. - Я веду Вашего брата к директору. Лицо Коннора преобразилось и засияло. - Значит, это он сделал? - спросил он. - Значит, я был прав? «Ты оказался прав, Коннор, но это не твоя заслуга. И никогда не была. Потому что всякий раз я...» - Гарри снова прервал течение своих мыслей, затолкал их как можно глубже и представил их под застывшей коркой лавы, напуганный тем направлением, которое они принимали. Сейчас его брат совершил ошибку, но это не значит, что он всегда был неправ, о чем Гарри мог бы сейчас прокричать, если бы позволил себе заговорить. На самом деле, Коннор рассуждал гораздо логичнее, чем дети его возраста. И Гарри вполне мог себе представить, что чьи-то братья так же отворачиваются от своих родных братьев, когда узнают, что они – змееусты. «Я не имею права испытывать такие чувства, - сказал Гарри твердо самому себе. – Нет. Гнев – это одно, но безрассудство – совсем другое». - Мятная карамель, - произнесла МакГонагалл, и горгулья отъехала в сторону. Гарри последовал за профессором к лестнице. Теперь его дыхание успокоилось. Он вполне может одолеть подъем наверх. Он будет считать камни в стене, смотреть, как колышется мантия профессора, идущей впереди, и игнорировать Коннора. Тут Коннор снова заговорил. - Вы не ответили мне, профессор МакГонагалл, - произнес он тоном учителя, укоряющего ученика за оплошность. - Я оказался прав? Значит, он станет следующим Темным Лордом? - добавил Коннор, кивая головой. Гарри заметил это движение краем глаза. - Я так и знал. Ни у кого не может проявиться так много темных качеств случайно. Попасть в Слизерин и оказаться змееустом, возможно, но противостоять Мальчику-Который-Выжил? Ярость вспыхнула неудержимым потоком. И Гарри не помогли ни Силарана, ни Снейп с Драко, хотя чувство их присутствия ослабело на расстоянии. Гарри обернулся и пристально посмотрел на Коннора. На этот раз тот моргнул и замолчал. Потом усмехнулся и открыл рот, чтобы добавить что-то еще. - Silencio! - яростно произнес Гарри. Коннор снова моргнул и поднес руку ко рту. Разумеется, из его нытья – а это было именно оно – не донеслось и звука. Не отрывая от брата взгляда, Гарри сделал шаг назад и прислонился плечом к стене. Для Гарри молчания брата показалось недостаточно. Ему хотелось использовать свою магию иначе или, возможно, даже пустить в ход кулаки, чтобы причинить Коннору такую же боль, какую тот принес ему на этой неделе. Но он не мог. Рядом была профессор МакГонагалл, которая смотрела на него как-то странно. - Я и не знала, что Вы владеете беспалочковой магией, мистер Поттер, - сказала она. Гарри кивнул. Он не хотел, чтобы об этом стало известно, но это произошло, и время не обернуть вспять. Он просто смотрел на своего брата и дышал. Стыд накроет его с головой с минуты на минуту. Пока еще он его не ощущал, но это непременно будет. Он был не прав, когда использовал свою магию для столь неблаговидного поступка, не следовало так поступать по отношению к любому ученику, и тем более к Мальчику-Который-Выжил, к тому, кого он поклялся защищать. Гарри это понимал. И сейчас каждую секунду ожидал, что покраснеет и начнет заикаться, что было естественной для него реакцией на совершенный поступок. «Пока еще это не случилось, - успокаивал сам себя Гарри, - но обязательно произойдет». Наконец, МакГонагалл снова заговорила: - Десять баллов со Слизерина за применение заклинания к ученику, мистер Поттер, - сказала она. - И десять баллов с Гриффиндора за обвинение ученика без доказательств, мистер Поттер. Finite Incantatem! Коннор издал возмущенный шумный выдох и замер, уставившись на Гарри. Тот просто смотрел в ответ. Он не думал, что Коннор понимает, как ему следует реагировать на такое открытое нападение. Точно так же, как не понимает, как ему относиться к Гарри, противостоявшему брату на прошлой неделе, что было гораздо для него труднее. «Я не оправдываюсь, - подумал Гарри. – Я знаю, что я его предал». Прямо сейчас он чувствовал себя очень странно. Гарри одновременно и верил, и не верил в то, о чем думал. Он чувствовал, как в ушах отдается сердцебиение. Слышал, как шипит в его мыслях Силарана, похоже на приглушенное пение. Мог ощутить свою магию, возбужденно циркулирующую в теле. И ничто из этого не подтверждало ощущение предательства Коннора. Все, чему его прежде учили, говорило о том, что это было. И он знал, что Коннор непременно напишет обо всем матери, а затем она пришлет Гарри письмо, прочтя которое, он ощутит сокрушительное разочарование в самом себе. Все это он знал и понимал, всегда прежде именно так всё и было, заставляя его отступать и просить прощения. Но сейчас все было иначе. О, несомненно, он почувствует стыд и разочарование со временем, но это будет потом. Прямо сейчас он наслаждался неуверенностью, появившейся на лице Коннора. Наконец, профессор МакГонагалл произнесла усталым голосом: - Возвращайтесь в Гриффиндорскую башню, мистер Поттер. Я побеседую с Вами позже. Коннор развернулся и ринулся прочь, высоко держа голову и расправив плечи. Гарри смотрел, как он уходит. Он хотел сказать что-нибудь, но не знал, что у него получится – оскорбление или просьба о примирении, поэтому не раскрыл рта. - Сюда, мистер Поттер. Профессор МакГонагалл снова повела его вверх по лестнице. Гарри шел рядом с ней и слушал, как поет его магия. Про себя мальчик размышлял о том, что этим летом он чувствовал себя заложником странных мыслей, когда упражнения Снейпа вынуждали Гарри приписывать своему волшебству силу и намерения, которых, он был уверен, просто не существовало. Но сейчас Гарри не мог все списать на простое совпадение. Он перестал пользоваться коробкой, и его магия циркулировала вокруг него, как вереница поющих птиц, задевающих его теплыми перьями. Гарри понимал, что, возможно, это не слишком хорошо, но прямо сейчас наслаждался этим чувством. _____________________________________________________________________________ -Ах, мой дорогой мальчик, - сказал Дамблдор. Он сидел за своим столом, когда они вошли, и перегнулся через стол, приветливо улыбаясь, когда увидел их. - Минерва, оставьте нас, пожалуйста. Я хочу поговорить с мистером Поттером наедине. Гарри настороженно поднял голову. Он ощутил легкое скользящее движение магии, последовавшее за произнесенными словами. Волшебство слегка колыхнуло его волосы, как летящий в броске кинжал. Мальчика это не слишком взволновало, поскольку заклинание было нацелено в МакГонагалл, но ему стало интересно, почему директор настолько хочет быть уверен, что декан Гриффиндора не останется. МакГонагалл закрыла за собой дверь кабинета, и Дамблдор обратил все свое внимание на Гарри. «Он слишком сильный легилимент, - посоветовала Силарана. – Склони слегка голову, и директор увидит лишь стыд. Так ты сможешь притвориться». «Или нет», - ответил Гарри. Стыд присутствовал в его мыслях, как и другие эмоции, которые мальчик мог ощутить в глубине ментального пространства. Хотя, на самом деле, он должен был почувствовать стыд еще раньше, когда поссорился с Коннором. Гарри стыдился того, что Риддл сумел так прочно обосноваться в его голове, что он оказался недостаточно силен, чтобы бороться с ним. С самого детства его обучали сражаться против Волдеморта. Он проиграл первую битву, или точнее вторую, если считать ту, что была в прошлом году. Вот этого стоило стыдиться. Гарри почувствовал, как обожгло румянцем щеки, и стыд захлестнул его с головой, так что мальчик прочувствовал его во всей полноте. Почему Риддл так легко получил над ним контроль? Возможно ли, что сходство между ними гораздо глубже, чем один общий темный дар змееустов? «Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестал считать парселтанг Темным даром, - пожаловалась Силарана у него в голове. – Как тебе известно, я не привыкла быть тенью в чьих-то мыслях, чтобы меня можно было презирать и игнорировать. Я остаюсь в твоей голове только потому, что кто-то должен держать эту коробку закрытой». Гарри спрятал улыбку. Вряд ли директор понял бы его, если бы увидел, что Гарри улыбается. - Что произошло, Гарри? - спросил директор настойчивым и очень располагающим голосом. Поначалу это успокоило мальчика, а затем он напомнил себе, что именно этого директор и добивается. «Почему ты так сильно не доверяешь Дамблдору?» - спросил Гарри внутренний голос, очень похожий по интонации на Драко, и на того юного Гарри, который всецело доверял директору только потому, что тот был гриффиндорцем и лидером Светлой стороны. «У нас с ним разные цели», - ответил Гарри, а вслух произнес: - Это был Том Риддл, сэр. На этот раз я почувствовал его присутствие. Нет никаких сомнений в том, что это он проклял заколдованных учеников. На мгновение Дамблдор застыл. «Что его так поразило? - подумал Гарри, слегка удивленный собственным цинизмом. – Эта новость или то, что я признался в этом?» Однако Дамблдор быстро оправился от шока и вздохнул: - Это плохая весть, мой мальчик, - ответил он. – Боюсь, после этого многие родители будут требовать твоего исключения. Одного окаменевшего ученика они еще могли стерпеть, когда ничья вина не была доказана, но второй пострадавший через одну неделю... и ты говоришь, что знаешь, что за всем этим стоит Том Риддл. Гарри кивнул. - Я чувствую его в своей голове, сэр. На этот раз Дамблдор застыл надолго. Гарри был уверен, что эта новость оказалась для директора совершенно неожиданной. Директор снова вздохнул, но звук был дрожащий. Он вытянул руку, и Фоукс взлетел со своей жердочки, преодолел расстояние между ними и опустился директору на плечо, прижавшись головой к его щеке. Дамблдор уткнулся лицом в его перья. Гарри моргнул и против воли шевельнулся от выражения такого отчаяния. «Он хочет, чтобы ты так думал», - сказала Силарана. «Возможно», - признался Гарри и дождался, пока Дамблдор бережно переместил феникса на насест и снова обернулся к Гарри. - Я сожалею, мой мальчик, - прошептал Дамблдор, - из-за того, что я услышал о той книге, которую ты хранил, я решил, что именно в дневнике скрывается Том Риддл. И что он способен лишь ненадолго покидать его. Вместо этого оказалось, что он нашел прибежище в твоем разуме. Мне очень жаль, - повторил он. - Это совершенно невероятно. - Думаю, что начинаю привыкать к невероятному, - тихо сказал Гарри. – Наверное, это так же невероятно, как и то, что Коннор выжил после Смертельного проклятья, не так ли, сэр? Дамблдор кивнул. Он выглядел расстроенным. - Но остается еще вопрос, что же будет с тобой, Гарри, - сказал директор. - Если большинство родителей потребуют, чтобы тебя исключили, то, возможно, у меня не будет иного выбора, кроме как сделать этого. К тому же, я должен учитывать интересы других учеников. Если ты покинешь Хогвартс, Тайная комната больше не откроется, и нападения прекратятся. - Куда вы меня определите? - спросил Гарри так спокойно, будто внутренний голос вовсе не кричал внутри него: «Нет, нет, нет!» «Пока я не смотрю в глаза Дамблдору, мне удается скрывать эмоции лучше, чем директору или Коннору», - подумал Гарри. Директор мог быть раздражающим, но он хотя бы не старался изо всех сил заковать сердце Гарри в цепи, как Коннор. - Лучший вариант – больница Святого Мунго, - пробормотал Дамблдор. - Там опытные целители ментальных травм, которые помогли многим бывшим Пожирателям Смерти, попавшим под проклятие Империус. Зная, как много Пожирателей Смерти избежало заключения, заявив о том, что находились под Империусом, Гарри скептически относился к навыкам целителей ментальных травм. Вместо этого он избрал нападение. Он четко представлял, что нужно сделать. У Дамблдора не было статуса Коннора, любимого брата, просто не понимавшего Гарри, или положения Драко, друга, часто сбивающего с толка, или Силараны, локусты, желающей разговаривать с Гарри. Поэтому директор был всего лишь помехой в защите Коннора, и Гарри мог смело не обращать внимания на смущающие эмоции, переполняющие его ум при каждом поступке, и сосредоточиться на открытом противостоянии Дамблдору. - Но что, если целители попробуют помочь мне, а Том Риддл завладеет мной? - спросил Гарри. - Верно, что Риддл не сможет открыть Тайную комнату из Святого Мунго, сэр, но он говорил мне, что способен использовать мою магию, если полностью захватит надо мной контроль, - Гарри был уверен, что на этот раз бледность на лице Дамблдора непритворна. – Неужели целители и в самом деле готовы иметь дело с разъяренным молодым Волдемортом в больнице? А что будет, если Риддл нападет на пациентов? Дамблдор закрыл глаза. - Мне очень жаль, Гарри, - сказал он. – Этого мы не можем допустить. Эти слова директор снова сопроводил магическим принуждением, которое, как Гарри показалось, тот послал скорее автоматически. Он хотел, чтобы Гарри поверил в искренность его сожалений, и что все было бы иначе, если бы обстоятельства не были столь плохи. Гарри увернулся от заклинания. Он не хотел обрести веру таким образом, как хотелось Дамблдору. Если все, что говорит директор, правда, то Гарри способен понять это самостоятельно, без принуждения. - Есть другое решение, - заговорил Дамблдор. – Возможно, тебе удастся остаться в Хогвартсе и освоить теоретическую, но не практическую, часть обучения, если ты позволишь нам ограничить твое волшебство. Под столь пристальным наблюдением ты не сможешь войти в Тайную комнату без нашего ведома, но... Прости меня, мой дорогой мальчик, но я не могу доверять кому-то с такой силой, как у тебя, и с Риддлом в голове, даже если мы найдем и закроем вход в Тайную комнату, - он открыл глаза и посмотрел на Гарри печально, сурово и властно. - Ты должен понять, что это наилучшее решение. У Гарри на языке вертелись десятки злых слов. Как бы он хотел высказать их все. Спросить у Дамблдора о том, рассматривал бы он возможность ограничить еще чью-нибудь магию, например Коннора, если бы подозрение пало на него? Или сказать, что Локхарт гораздо опаснее для учеников, чем Гарри сейчас, когда знает о присутствии Риддла в своем разуме. И поинтересоваться, почему директор не запретил Снейпу готовить любые зелья из полутора сотен ингредиентов, каждый из которых потенциально способен ранить или изувечить учеников на многие месяцы или годы. Но он проглотил это все. Ярость, которую он ощущал, сейчас сослужит ему плохую службу. - Вы уверены, что сможете ограничить мою магию? - спокойно спросил он. Пристальный взгляд Дамблдора впился в его лицо как нож. На этот раз Гарри встретился с ним глазами. Он доверял щитам, установленные Снейпом вокруг коробки, доверял Силаране и умению зельевара быть незаметным. Только Драко мог быть обнаружен, но Гарри пошел на этот риск. Он хотел показать директору силу своей магии. Гарри призвал свое волшебство целиком и полностью, как будто готовился защищать Коннора, и позволил ему взметнуться вокруг него. Один за другим хрупкие серебряные предметы, которые директор держал в кабинете, начали дребезжать и вибрировать. Фоукс поднял голову и издал мелодичную трель. Некоторые из дремлющих директоров убрали головы за рамы своих портретов, а другие закрыли уши руками. На краткий яркий миг Гарри подумал, что слышит внутри себя далекий поющий голос счастья и радости надежной силы, прежде чем комнату наполнили иные сильные ощущения, привлекая его внимание: теплое давление почти по всей поверхности его кожи и чистый запах свежести, как у водопада. Гарри сидел совершенно изумленный: «Почему я никогда не чувствовал подобного прежде? Неужели я закрыл в коробке и то, как ощущается моя магия?» - Гарри. Он оглянулся на Дамблдора. Лицо директора было спокойным, и, прищурившись, Гарри заметил вокруг него белое сияние, сдерживающее магию директора, и не позволяющее ей смешаться с магией Гарри. Мальчик подумал, что если бы директор этого не сделал, возможно, прогремел бы взрыв, или Гарри узнал о директоре что-то, чего не должен был знать. Вдруг Гарри очень захотелось это узнать. Ему хотелось петь и прогуляться по коридорам Хогвартса с ощущением этого волшебства, обнаруживая тайные туннели и древнюю защиту просто для удовольствия. В конце концов, что хорошего в магии, если ее все время ограничивать, сдерживать и использовать для решения простых задач? - Гарри, - повторил Дамблдор. Гарри сделал глубокий вдох и обуздал магию так же, как раньше взял под контроль гнев. Да, магия могла показать ему замечательные вещи, но он не хотел, чтобы его из-за этого вышвырнули из Хогвартса, а такая опасность сейчас существовала. - Простите, директор, - сказал он, улавливая последние отголоски дикой песни, - кажется, я слишком увлекся. Дамблдор просиял. - Все в порядке, мой дорогой мальчик! И ты был прав, ограничение магии не сработает. Думаю, будет лучше, если ты останешься под защитой Хогвартса. Тебе не следует оставаться одному. Боюсь, это повлечет за собой отработку для тебя и потерю баллов для Слизерина. Я попрошу профессора Снейпа усилить защиту в гостиной твоего факультета и настроить еще одну на тебя, чтобы она предупредила его, если ты будешь бродить после отбоя. И мы примем еще несколько мер предосторожности, чтобы обеспечить безопасность учеников. В конце концов, думаю, что Хогвартс – лучшее место для тебя. Гарри приподнял бровь. «Что заставило его принять такое решение?» «Твоя мощь, - ответила Силарана, тем скучающим тоном, говорившим, что это известно всем, кроме Гарри. И учитывая то, насколько серьезной была локуста в последнее время, мальчик был рад снова его услышать. – Директор не хочет, чтобы кто-то, столь сильный магически, находился в Святого Мунго или где-то еще, вне его непосредственного контроля». Гарри удивился: «Но я всего лишь призвал свою магию. А Дамблдор самый сильный волшебник в мире». «Это неважно, - загадочно произнесла Силарана. – Иногда то, чего мы боимся больше всего, становится важнее того, что может произойти». «Кто такие мы? Есть и другие змеи, говорящие со змееустами?» Силарана обиженно надулась. С удивлением Гарри обнаружил, что улыбается. Прежде он не часто дразнил ее, считая, что это отвлечет его от защиты Коннора или помешает выдворению Тома Риддла из его головы, однако это оказалось не так. - Ты же понимаешь, - продолжал говорить Дамблдор, - что попечители школы могут возражать против того, чтобы ты остался здесь. У большинства из них тут учатся дети, и наличие угрозы из Тайной комнаты и присутствие магически сильного юноши, одержимого Томом Риддлом... Фоукс повернул голову и пропел. Раздался стук в дверь, и когда Дамблдор произнес: «Войдите», в кабинет вошла профессор МакГонагалл с огромной совой золотистого цвета, с письмом, привязанным к ее лапе. Выражение лица профессора было странным. - Это письмо от попечителей школы, директор, - сказала она и протянула сову Дамблдору. Взгляд директора метнулся к Гарри, но мальчик смотрел вниз, чтобы не встречаться с ним взглядом. - Как странно, - бодро проговорил Дамблдор, - мы только что о них говорили. Он отвязал письмо от совиной лапы, сломал печать, и прочел, что было внутри. Счастливое, терпеливое выражение его лица не изменилось, и лишь дочитав до конца, он поднял взгляд и весело посмотрел на Гарри. - Чудесные новости, мой мальчик! Кажется, Люциус Малфой связался через камин с попечителями, и они согласились, что ты должен остаться в школе, как в самом лучшем и безопасном для тебя месте. Мистер Малфой также отметил, что поскольку нападению подверглись только чистокровные волшебники, это противоречит тому, что говорится в легенде о Тайной комнате, и предположил, что возможно, мы сделали поспешные выводы и все произошедшее всего лишь чья-то невероятно злая и порочная шутка. Гарри понимал, что Дамблдор не верит в это. И, наверное, директору интересно, как Люциус Малфой так быстро узнал, что Невилл попал под проклятье, а также, почему он счел возможным заступиться за Гарри. «Не скажем, не скажем, - сказала Силарана с поистине детским восторгом – Это будет нашей тайной. Это так весело!» Гарри прикусил губу, чтобы не фыркнуть и, снова посмотрев вверх, увидел, что Дамблдор кивает ему. - Проводите, пожалуйста, Гарри в его гостиную, Минерва, - сказал он. - Думаю, мы достигли взаимопонимания. Даже попечители согласны с нами. - Но, Альбус... - Все объяснения позже, Минерва, - спокойно ответил Дамблдор. - Если Вы желаете, то можете вернуться сюда после того, как проводите Гарри, и я Вам все объясню. Профессор МакГонагалл кивнула и направилась вместе с Гарри вниз по лестнице. На этот раз, в отличие от прошлой субботы, она не заговорила с ним. По ее брошенным мельком взглядам и нервно сжатым рукам Гарри понял, что она не может решить, что сказать. Ну, с этим он ничего не мог поделать, и он не был уверен, что сможет ответить хоть на одно ее предложение. Сердце у него колотилось, и Гарри так искусал губы, что они почти превратились в кровавое месиво. Ему было стыдно, как он и ожидал, за то, что он унизили и причинил боль Коннору, но, в то же время, Гарри все еще чувствовал радость от того, что ему удалось обмануть Дамблдора, раздражение из-за намерения директора запереть его в Святого Мунго, чувствовал готовность защищать Коннора и… и… и… Эмоции вспыхивали у него в груди, как петарды. Гарри утешал себя тем, что будет чувствовать все это только до тех пор, пока не выгонит из своего разума Тома Риддла, и его брат не окажется в безопасности. Тогда он снова сможет пользоваться коробкой. «Нет», - тихо ответила Силарана. «Нет, - согласился с ней Драко, потому что они были близко к гостиной, и Гарри мог снова его слышать. – Таким ты мне больше нравишься. Хочу увидеть, что будет, когда Уизли снова ляпнет что-нибудь». Гарри удержался от соблазна насладиться чувствами. Он должен написать письма, и, конечно же, получить на них ответы – в основном от родителей. Коннор напишет отцу и пожалуется, что Гарри его предал. Джеймс напишет Гарри строгое письмо. Он мог бы сказать отцу, что тому лучше сначала успокоиться, а потом уже писать письма, а не делать этого сгоряча. А затем мама пришлет ему письмо, в котором будет совет, как защитить брата и остаться верным своему делу, а Гарри в ответном послании объяснит, что произошло. Что будет потом, он не знал. Ни его мать, ни сам Гарри никогда не предполагали, что он будет одержим Волдемортом. У Лили была теория о том, что телепатическая связь возможна из-за шрама, оставленного проклятьем. Но, возможно, Волдеморт настолько силен, что способен взять под контроль любого, кого пожелает. «Я возьму книги по Окклюменции. Изучу их. И сделаю все, что будет необходимо, - размышлял Гарри, и сила его воли разрывала запутанный клубок эмоций. - Я хозяин своего рассудка; когда все закончится, я поблагодарю за помощь Драко и Снейпа, а затем разорву нашу мысленную связь. Все перемены временные. Если только я со всем справлюсь». Он проигнорировал ту часть себя, которая пела и гудела в его магии, наслаждалась чувствами и хотела, чтобы эти изменения стали более постоянными.