Диктатура памяти

Демон был прекрасен. Даже сейчас, когда невыносимая боль рвала на части его мозг, а страдания исказили совершенные черты лица, он все равно воспринимался ирреально. Казалось, в тисках захватов извивалось не грязное порождение Хаоса, а великое творение Всевышнего. Чем дольше Абель смотрел на муки тела, тем больше происходящее выглядело чудовищной ошибкой, нелепым промахом, который стоило немедленно исправить. Он отогнал наваждение — Хаос хитер, а эти твари кровь от крови, плоть от плоти своего создателя — лживы и изворотливы. Их Хозяин, пытаясь доказать свое превосходство, в насмешку над Создателем, подарил им такую же оболочку, какой наградил тот своих детей, только многократно прекрасней. Чистую, лишенную отметин пороков и излишеств. Но это же стало уязвимым местом, ахиллесовой пятой тварей. Они оказались замкнуты в бренном теле, могли чувствовать, а значит и страдать. Боль — один из самых действенных и безжалостных способов сломить любую волю. И дело не в страхе смерти. Мужественный человек может противиться воздействию любой силы, если знает, что все конечно, даже если этим концом будет смерть. Но сделать боль бесконечной — вот высшее совершенство и талант. Так построены современные методы допроса, и для этого совсем не обязательно терзать живую плоть, как приходилось это делать инквизиторам прошедших столетий. Дать жертве неконтролируемо умереть — для современных специалистов слишком просто, непрофессионально. Правильно заставить допрашиваемого поверить, что агония может длиться бесконечно. Сложная аппаратура будет держать под контролем все физиологические процессы, не давая мозгу переступить порог беспамятства или диссоциативного расстройства идентичности(1), предупредит нежелательные проблемы с психикой. А если предел близко, то последует перезагрузка, и все начнется сначала. Пока цель не будет достигнута. Понятие времени у допрашиваемого терялось, он осознавал, что впереди нет ничего, кроме мук и отчаяния. Сдаются все. Рано или поздно не выдерживает любая воля. Но с тварью все не так просто. Чтобы сломать демона, понадобятся лучшие специалисты, и сделать это на месте нереально, Абель подозревал это с самого начала. Будь его воля, он бы сразу попытался вывезти тварь с планеты, но риск провала был велик, и руководство настояло на попытке нейровзлома на месте. Абель брезгливо скривился. На эти глупые потуги осталось часа три, не больше, иначе не успеть задействовать основной план. Инквизитор отвлекся на свои мысли и не сразу понял, что что-то изменилось. Страшная картинка обезображенного тела все так же присутствовала на экране, вокруг деловито суетился Ишти, сноровисто орудовавший рукой в окровавленной перчатке, сжимавшей зверского вида клещи, но что-то было неправильно. Настоящий Ишти стоял рядом с креслом, в котором лежала тварь, то и дело вытирая со лба валящий градом пот. Длительная работа с допрашиваемым без сменщика давала о себе знать. Он заметно нервничал, второй рукой крутил монокуляр, врощенный в глазницу, зачем-то вручную пытаясь менять настройки прибора. Курт все так же торчал возле монитора, по которому ползли столбцы цифр и символов. Он досадливо шипел и тихо матерился сквозь зубы, проявляя признаки гнева и нетерпения. И тут Абель понял, что же ему так не нравилось. Демон больше не бился, не выгибался в спазмах боли, открывая рот в безмолвном крике. Его лицо расслабилось, смертельно бледную кожу окрасил легкий румянец, а губы изогнулись в легкой, почти невесомой нежной улыбке. Как будто тварь видела кого-то, кто был ей дорог и приятен. Ишти от натуги стал красным, как вареный рак, перекошенный рот совсем провалился и больше теперь напоминал щель. Это раздражало: если старую крысу хватит инсульт, придется добивать, а такое Абель не любил. На мониторе светилось уже привычное: «Загрузка файлов: 0%», ничего не происходило, тварь улыбалась. Ишти вдруг яростно наподдал ногой бутафорский столик с хирургическими инструментами, и те с металлическим звоном разлетелись по полу. Абель брезгливо поморщился: опыт — это прекрасно, но у старых дознавателей нервы ни к черту. Когда он формировал группу для амойской миссии, то до последнего не мог решить, взять Иштвана с собой или подобрать другого, пусть менее опытного, но более уравновешенного дознавателя. Абель не любил новых людей в команде и не менял старых и проверенных без особой на то причины. Теперь стало понятно, что старые схемы не всегда верны. С Ишти пора прощаться. Досадно, но люди его профессии часто соскакивали с резьбы. Сначала необоснованные вспышки гнева, потом они начинают путать реальность со снами, дальше хуже — сами создают для себя иллюзию, в которую постепенно уходят целиком. Тут уже не спасает ни хирургическая операция по удалению искусственных имплантов в головном мозге, ни длительное лечение в закрытых клиниках. Они становятся безразличными к окружающему миру, перестают следить за собой, опускаются. Дальше: перестают есть, пить, сутками не выходят в реальный мир, и погибают, отказываясь общаться и принимать какую-либо помощь. Говорят, они умирают счастливыми. Абеля передернуло. Хотелось бы в это верить, но, по большому счету, ему все равно. Людьми, избравшими этот путь служения, он брезговал. Курт стукнул кулаком по терминалу — заметно, что он тоже не пределе, но сделал это аккуратно, так, чтобы ничего не разбить. Демон улыбался, его яркие губы чуть приоткрылись, как будто в ожидании поцелуя — это причиняло Абелю почти физически ощутимую боль. Ему пришлось постараться, чтобы взять себя в руки и не вмешаться, но тут неожиданно сорвался дознаватель. Несомненно, в первую очередь, это была его, Иштвана, неудача, причины которой, к тому же, были непонятны, но это не повод выходить из себя, теряться и проваливаться в собственную иллюзию. — Не понимаю, я не понимаю, — обескураженно твердил Иштван, находясь в странной прострации. — Почему у меня не получается? Почему ничего не получается? — резко наклонившись, он схватил с пола ампутационный нож и, зажав его ручку в кулаке, вдруг ударил блонди в живот. — Так ты чувствуешь?- он испуганно загляну ему в лицо, выпрашивая ответ.- Нет? А так? — нож проткнул покоящуюся на подлокотнике кисть руки. Казалось, Иштван не понимал, что режет живую плоть. — Скажи! Скажи, почему? Тварь открыла глаза и вдруг рассмеялась. Тихо, хрипло, но так искренне, будто с ним забавно пошутили, и тут же зашипела от боли, попытавшись сжать в кулак проколотую руку. На животе блонди, пропитывая белую рубашку, быстро расплывалось синевато-красное пятно. — А так? Так тебе больно? Ну, скажи — скажи — скажи, — растерянно просил дознаватель, проворачивая нож в ране. — Ишти! — изумленно заорал Курт. — Что ты делаешь? Что ты, мать твою... — Эй, мы так не договаривались! — монгрел в углу завозился и стал неуклюже подниматься. — Вы обещали, что ничего ему не сделаете! Слышите, придурки! Ты, урод, — он ткнул в сторону дознавателя толстым указательным пальцем, — ты ему живот проткнул, а говорил, что все будет не по-настоящему! — Моз уже поднялся во весь свой немаленький рост и выпятил вперед квадратную нижнюю челюсть. — Это же блонди, идиот! Он не человек! — издевательски отозвался Курт. — Чего его жалеть? Он Оди шею свернул, забыл уже? — Оди сам к нему полез. Все честно. Он наш, амойский блонди, — угрожающе прорычал Моз. — Мы тут сами и разберемся. А вот вы, говнюки, кто такие, я не знаю! — Захлопни пасть, ублюдок! — повернувшись к монгрелу, коротко приказал Курт. Абель, наблюдавший сцену из соседнего помещения через экран, не сомневался, что исповедник справится, как в прошлый раз. Курт был опытный оперативник с прекрасной реакцией и профессиональным чувством необходимой дозы давления. — Тебе отвалили приличную сумму, чтобы ты держал свои мысли при себе, вонючая обезьяна, — исповедник ощутимо излучал ярость. Он не ожидал поражения и теперь нашел того, на кого можно излить досаду, да еще с пользой. — Кто ублюдок? Кто вонючая обезьяна? — Абель не ожидал, что такой тяжелый мужчина, как Моз, может оказаться таким проворным, а слова исповедника произведут эффект, противоположный ожидаемому. Монгрел резко наклонился, потом сделал быстрый шаг вперед... Курт выхватил пистолет, но выстрелить не успел. Пользуясь пулеметом, как дубиной, монгрел ловко выбил оружие у него из рук. Пистолет отлетел к стенке, а Моз снова размахнулся: — Так кто тут ублюдок?! — он держал пулемет за дуло, как дубину. Еще один быстрый шаг... Хр-р-ясть! Двуногая подставка вошла Курту глубоко под ребра. Он почти повис на импровизированном холодном оружии, открывая и закрывая рот, как большой черный жук, проколотый иглой для инсектария. — Пастор Элай... — испугано выдохнул Иштван. — Пастор говорил, что все люди равны! — оскалился Моз. — Если тебе можно железкой в живот, то почему нельзя Мозу? Ч-мак — он выдернул из раны металлическую двузубую вилку с куском окровавленной плоти. Что-то неприятно хрустнуло. Пинком ноги монгрел отправил обмякшее тело к стене, сорвал с головы ментальный экран, бросил на пол и наступил на него ногой — кр-ак! — Так кто обезьяна? — теперь монгрел повернулся к дознавателю. — Я не-е-е...! Огромные руки-клешни сомкнулись на бледном горле с торчащим, плохо выбритым кадыком. — Я тебе покажу, кто тут ублюдок! — ноги Иштвана судорожно дергались над полом, он хрипел, единственный глаз неестественно вылез из орбиты, белок налился красным. -Х-к-Абе! Помо-гх...- сипел он, судорожно пытаясь оттолкнуть монгрела. Из носа и рта хлынула кровь. — Приборы, — тихо отдала приказ тварь в кресле и чуть заметно шевельнулась. Моз кинул на блонди безумный взгляд и с силой приложил Иштвана лицом о терминал. Монокуляр с неприятным хрустом вошел в глазницу почти целиком, на монитор брызнула темная жидкость. Абель наконец вышел из ступора. Все произошло так быстро, что он не сразу сообразил — контроль над ситуацией утрачен, драгоценные секунды потеряны. Уже открывая дверь, краем глаза заметил, что Курт, который на удивление был еще жив, поднялся, зажимая окровавленной рукой страшную рану в боку, и ударил монгрела сзади чем-то по голове. Чтобы попасть в ангар, потребовалось секунд десять — двенадцать, но, вбежав туда, он понял, что для Иштвана все кончено. Моз все еще держал его за горло, шея дознавателя неестественно удлинилась и вывернулась. Курт опять неудачно пытался подняться, опершись на одну руку и зажимая второй рану в боку. Он неуклюже барахтался в расползавшейся луже собственной крови, в которой валялся и ментальный экран. Движения, плавные, как в замедленной съемке, выглядели раскоординированными. Рука проскальзывала, он падал, но тут же делал новую попытку. Озверевший монгрел тряс безжизненное тело, периодически прикладывая его головой о терминал. Абель выстрелил, уже не боясь попасть в Иштвана, и прострелил монгрелу плечо. Тот дернулся, отбросил в сторону мертвое тело, как тряпичную куклу, и пошел прямо на Абеля, широко расставив руки. Лицо его заливала кровь. Видимо, Курт все-таки разбил ему голову, но это только чуть замедлило великана, не причинив особого вреда. Абель выстрелил еще раз, не целясь — мишень была близко. Остановила Моза только третья пуля. Огромное тело на мгновение застыло и с глухим стуком опрокинулось навзничь. И все вдруг закончилось. Иштван лежал, неестественно вывернув шею, он уже не шевелился. Курт был жив. Стоял на четвереньках и неотрывно смотрел в глаза лежавшей в кресле твари. — Я знаю, тебе больно, — почти нежно, нараспев, произнесла та. — Отпусти себя. — Нет! Не смей! — Абель ринулся вперед, забыв, что его ментальный экран остался на столе в координаторской, и тут же провалился в зелень глаз пробудившегося демона. Ощущение было такое, как будто он рухнул в холодный и быстрый водоворот. Красный, синий, зеленый — тварь смотрела на него пристально, изучающе, улыбаясь только уголками губ. — Мне не нужен экран, чтобы противостоять тебе, — зарычал Абель. Он рухнул на колени и закрыл глаза руками. Просто отвести их сил не хватало. Красный, синий, зеленый... — Здравствуйте, Абель. Рад вас видеть. Что это? Слова произнесены, или он слышит их в своем сознании? Нет, дознаватель мертв, и тварь опять может говорить. — Выруби его, Курт! Курт с бессмысленным выражением на лице крутил в руках свой же пистолет, но сила приказа командира сотворила с полумертвым исповедником чудо, он очнулся и, неуклюже, на четвереньках, пополз к терминалу. — Предавший однажды, предаст снова, господин Абель, — сказал тихий голос в пустой черепной коробке. Красный, синий, зеленый.. . — Предавший однажды... Разве вы не знаете? Абеля затрясло: — Господь, свет мой! Услышь и защити меня! Курт все-таки что-то сделал. Тварь в кресле резко выгнулась, мучительно, протяжно застонала и отключилась. — Господь! Господь всемогущий! — подхватил исповедник. Он подполз к мертвому Иштвану, таращившемуся в потолок вылезшим глазом. Из черного провала второй мертвой глазницы кровь уже не текла. — Прими его душу, — он хотел закрыть оставшийся глаз, но почти тут же понял, что это невозможно, отдернул руку, и, как будто в полусне, снова впадая в транс, потянулся к пистолету. Абель смотрел на него с сожалением. Этот человек уже мертв. Тот дышал хрипло, открытым ртом, на лбу вступила испарина. Дознаватель выполнил свой долг, но для него все кончено, спасения нет. Блонди — не люди, зря его не слушали, не верили... Теперь тварь высосала эту душу, и помочь здесь невозможно. Абель неуклюже поднялся с колен, повернулся и медленно пошел к двери. Когда прогремел выстрел, он только вздрогнул, на мгновение задержавшись, но не повернулся. Ему надо прийти в себя. Бой не проигран, это только начало. Сейчас самое главное — вспомнить, что же сказала тварь? Красный, синий, зеленый. Нет, не получается! Красный, синий, зеленый...Почему это кажется таким важным? Красный, синий, зеленый... -------------------------------------------------- Рауль сразу даже не понял, что произошло. Боль, которую проецировал в его мозг исповедник, была надежно замкнута в голубом полупрозрачном коконе и проблем больше не доставляла. Он думал о Ясоне, качаясь в сладких дремотных волнах воспоминаний, и был почти счастлив. Новый источник возник неожиданно. Теперь, когда тело и сознание стали едины, на анализ ушли доли секунды. Вывод был нелеп — ему чем-то проткнули живот. Внутренние органы мгновенно сдвинулись в сторону от места травмы — еще одна возможность, подарок Юпитера, и серьезных повреждений он не получил. Тут же боль вонзилась в руку. В кисть руки, которую, по сценарию исповедника, вроде бы недавно напрочь отмахнули лазерным резаком. Это была непростительная ошибка даже для начинающего оператора. Рауль открыл глаза и первое, что увидел — странно перекошенное бледное лицо прямо перед собой. Человек-мышь был явно не в себе. — А так? Так тебе больно? Ну, скажи — скажи — скажи, — жалостливо просил он. Это было так нелепо, что Рауль не смог сдержаться и рассмеялся. Дознаватели психически нестабильны, это известно. Из-за чрезмерной нагрузки и искусственных модификаций, которые плохо переносит человеческий мозг, они часто сходят с ума, путая реальность с вымыслом. Со временем, у них деформируется чувство опасности. Они выходят в несуществующие в их воображении окна, попадают под иллюзорные для них машины, и наоборот, шарахаются от созданных собственным сознанием фантомов. Врачи называли это «операционный психоз». Неужели ему повезло, и случайно получилось дожать дознавателя? — Эй, я так не играю! — проснулся в углу монгрел. Это было очень кстати. О способностях собственного творения линии Q 00/9 Рауль знал прекрасно. Теперь с ними придется познакомиться и его палачам. Возможности видеть происходящее за спиной и, частично, сбоку у него не было, но, скосив взгляд, кое-что можно было уловить. Кроме того, Рауль опять мог разговаривать. Человек-мышь так жаждал ответа на свои идиотские вопросы, что подсознательно отпустил речевой центр. Что происходило, полностью увидеть не получалось, как он ни извивался и ни выворачивался. Приходилось догадываться по звукам. Все случилось очень быстро. Болезненный крик исповедника, победный вопль монгрела, получившего свою добычу, и панический, закончившийся хрипом визг дознавателя. Душивший его Q 00/9 чуть сместился и теперь попал в поле зрения. Человеку-летучей мыши явно пришел конец, но монгрелу, похоже, было все равно, он не выпускал дергающееся в предсмертных судорогах тело, иступлено тряся им в воздухе. Рауль тихо застонал, привлекая внимание Q 00/9. — Приборы, — посыл получился слабым. Голос охрип и слушался плохо, но то ли монгрел уже был настроен на его волну, то ли сам собирался сделать это. Лицо дознавателя с хрустом встретилось с терминалом. К сожалению, пластик оказался крепче: кровь брызнула на монитор, украсив его причудливыми разводами, заливая уже привычную надпись: «Загрузка файлов: 0%». Невидимая дверь распахнулась. В помещение ворвался тот, чья внешность была Советнику хорошо знакома. Абе Сангве, он же Абель Девье, инквизитор и координатор группы. Тот, ради встречи с кем Рауль все затеял. Он был без ментального экрана, но Советник знал, что инквизиторы не так беззащитны, и сосредоточился, готовясь к главному удару. Сам он был сейчас не в лучшей форме и понимал, что бой будет почти на равных. Почти. Откуда-то из-за спины выскочил Курт и ударил монгрела по голове. Тот легко отмахнулся, резко выбросив в сторону тяжелый, как гиря, кулак, исповедник, пролетев по воздуху метра полтора, рухнул на пол прямо перед Раулем. Монгрел, между тем, продолжал бушевать. Дитя Кереса, он совсем забыл, как стоило использовать пулемет, хотя мог решить проблему намного проще. Если бы Q 00/9 применил оружие по назначению, то — Рауль был уверен — они бы отбились, а потом он нашел бы Абеля. Тот обязательно должен был быть где-то здесь. Но монгрел предпочел рукопашную, а инквизитор пришел сам и, конечно, благородный поединок с кересцем устраивать не собирался. Три разрывных пули в упор останавливают даже раптора с Паоны. Q 00/9 вздрагивал при каждом попадании, но упорно шел вперед, медленно, как во сне, широко распахнув темные глаза и расставив в стороны руки, а потом молча рухнул на спину. Монгрела было жаль. Жаль, что он умудрился отдать концы так бездарно. Но главное он сделал. Тройка была уже не полной, без дознавателя продолжать они не смогут, а исповедник на последнем издыхании. Аппаратура, хоть и не полностью уничтожена — Рауль опять с жалостью посмотрел на валявшийся на полу пулемет, который прекрасно бы справился с задачей — но, он надеялся, хоть частично повреждена, а Абель сейчас стоит перед Раулем. Курт зашевелился и встал на четвереньки. Он оказался на редкость живуч и теперь немигающим стеклянным взглядом смотрел на Советника. — Я знаю, тебе больно, отпусти себя, — ситуация сложилась наилучшим образом, он знал, что Курт приказ выполнит, о нем теперь можно забыть. — Здравствуйте, Абель. Рад вас видеть! — Рауль улыбнулся. Инквизитор был силен, снести защиту одним ударом не получилось, как он и ожидал. Мужчина рухнул на колени, закрывая руками глаза. Он сопротивлялся. Отчаянно и вполне успешно, но Раулю показалось, что он все-таки попал. По касательной, но... — Предавший однажды, предаст снова, господин Абель. — Выруби его! Исповедник, за много лет привыкший выполнять приказы своего координатора, действовал на автомате, для Рауля это стало неприятной неожиданностью. Курт, как будто нехотя, из последних сил преодолевая сопротивление, дотянулся до терминала и что-то переключил. Грубый нейроудар отправил Советника в беспамятство. Затухающим сознанием он фиксировал, как Курт, то и дело поскальзываясь в крови, подполз к мертвому дознавателю, встал на колени, потянулся рукой к его лицу, одернул ее: — Господь! Господь всемогущий, прими эту душу! — поднял с пола собственный пистолет, деловито осмотрел, выплюнул на пол большой сгусток крови, вставил ствол себе в рот и нажал на спусковой крючок. Выстрел бросил его на спину и вбок, инквизитор вздрогнул... ------------------------------------ диссоциативное расстройство идентичности(1) — раздвоение личности.