Порыв преступлений

— Дедушка, дедушка, — отозвался мальчик, русые волосы вздымались.       Улыбка придала детскому личику очаровательность, а в глазах горела зависимость… зависимость от тайны, что изнуряла маленькое тельце в яркой дрожи. — Я хочу узнать о сыщике, я хочу узнать о нем все.       Послышался ласковый смешок. Мягкие пальчики потянули седые усы, они пышные, без того выразительные и длинные, касались края подбородка, брови изогнулись. Дрожь по телу. В чертогах своего разума старый акула пера продумывал сюжет, и каждый раз, когда один из внуков терзал его, бесшумными движениями топал по красном ковру, а правой рукой поглаживал голову. Белый халат промелькнул слева. — Смотрите, смотрите. Я доктор! — вскрикивала девчонка.       Длинные рукава тянулись по полу, а на лице зияла радость. Еще несколько ребят «дрались» за бумаги. — Дайте. Я лучше читаю. — Нет, я. Ты мямля, — высунул язык.       Маленькие чада грелись возле огня. Легкий стук стрелой коснулся ушей. Дом на Бейкер-стрит сиял в ночных огнях, и редкие вспышки молнии заглушали детский крик. Дождь оббивал парадное окно, а его ручьи набивали пустоту уличных ям. Ручка дернулась, гость поднял голову. Надпись на матовом от паутины стеклу была четкой. Даже без очков, Нина смогла прочитать цифры. Квартира «221би» была открыта. Сильный ветер огибал плоть, от чего колыхалось сердце, женщина нырнула внутрь дома.       Портниха увидела старика, который игрался с детьми. — Привет.       Конан оперся о спинку кресла. Подруга сделала широкий шаг вперед, под ногами полился треск игрушки. — Она все равно старая, — кивнул писатель. — Ты опять уничтожаешь! Рукопись обгорела, Осталось десять листов, — жена сверлила злобным взглядом.       Ее огромные глаза распахнулись и орлиный носик съежился. Седые волосы задевали лоб то щеки писателя, щекотали его мягкую кожу. Рот коснулся краешка сухих губ. — И когда же ты перестанешь пить опиум? Это же вредно! — сунула в руки стопку бумаг. — Дорогая, я… — обхватил супругу за талию, скользнул пальчиками по спине.       Милая улыбка грела обоих. — Смотри Шерлока опять не убей. А то будет… — покачала головой, — как в прошлый раз. — Да, любимая, — медик провел взгляд по синим строчкам, — Я написал это еще в молодости. Это начало исторического рассказа.       Зрачки сузились, глаза выпучились. По спине пробежали мурашки. — Почитай мне, дедушка, — послышался звонкий голос.       Волна воспоминаний обхватила сознание Нины. Горячие щечки опалила снежная белизна. Подушечка указательного пальца прошлась по грубой бумаге. «Сколько же здесь ошибок в первом абзаце!» — Я хочу услышать тайну, — супруга шмыгнула носом, синие платьице качнулось. — Расскажи мне эту историю, сэр акула пера.       Холод разлился по всему телу, лицо побагровело. «Нет», — Конан вскинул бровь. Жена поставила огромный канделябр на деревянный столик. Правая рука ощутила холодную поверхность выключателя. Яркий свет жжет глаза, Хопкинс прикрывает лицо руками, пятится назад. Боль. — Ах, опять я забыла, — молвила супруга и легким движением потушила огонь. Едкий дым пробрался к потолку. — Я никогда к этому не привыкну.       Муза поднимала веки, но сильные лучи заглушали попытки. — Два дня назад провели электрику. Не бойся, — успокаивал мужчина. — Внучата, пора спать. — Ну, бабушка, — сорвались в один голос детишки. — Скоро родители приедут, марш на верх.       Ребятишки взбрели по ступеньках. Последний сделал глубокий вздох, его тело немело, веки опускались, хотелось спать. Поднял правую ногу, споткнулся. Алая лента просочилась сквозь штаны. Колено было разбито. Волосы на голове поднялись, старушка кинулась к мальчику, прижала к себе: — Не переживай, дедушка-доктор тебя излечит.       Боль раздирала бедное сердце, слезы покатились по щекам. Дойл взял малышку, положил на коричневое кресло. Диктатор мод хлопала глазами, приоткрыла рот. — Ничего серьезного, — заключил мастер детективов. — Отлично, тогда я проверю, как там остальные. — А потом ты мне почитаешь, дедушка? — комок застрял в горле, сквозь слезы процедил ребенок. — Да.       Рану промыли, и счастливый внучек открыл рот от удивления, когда увидел обгорелую рукопись, он ждал, когда губы врача зашевелятся и тот понесет его в мир нового приключения. Часы на столе глухо тикали. Ветер раскачивался на улице, прокрадывался в шибки дальнего окна. Нина присела рядышком, провела рукой по ковру. Прозрачный стакан стоял на полу, а в свежей воде плавали маленькие белые хлопья. Рот Артура исказился в дружескую улыбку. Мальчик оглянулся, его пальчики теребили синюю рубашку, ножки выбивали красивую музыку в такт ветру, в сердце звонило волнение. Ребенок косится на посуду и все еще не может понять, почему взрослые затихли и не могут отвести от нее взгляда. В ней было то, что соединило автора и музу более двадцати лет назад, то что дало начало верной любви, а вскоре переросло в крепкую дружбу. Магическое лекарство оказалось отравой. Морфин. Страшный яд и наркотик. С ним время иссякнет, но порыв тайн и убийств никогда не закончится.