2.1. Колесо
16 марта 2017 г. в 00:33
Ничто не позволяет нам понять самих себя лучше, чем слежка за другими — Джаред приходит к такому выводу, разглядывая из бинокля окна дома Эклза.
Никогда не узнаешь, на что способен, не дойдя до предела своих возможностей — думает Джаред, просыпаясь посреди ночи и глупо смотря в экран ноутбука перед носом. Он не спал почти трое суток и вырубился на пару минут посреди какой-то пестрящей унылыми длинными терминами статьи по баллистике. Во время службы солдат учат методами контроля сна, но Джаред уже давно не в армии и за несколько лет спокойной уютной жизни успел забыть, что это — жить на грани. Он решает, что пора бы уже сделать перерыв — усталость негативно сказывается на организме, пребывающем в состоянии стресса, в первую очередь снизится продуктивность и внимание.
Стресс — вот имя демону, сводящего с ума Джареда после смерти Женевьев. Раньше он никогда не задумывался о том, что может быть так больно, причем не физически — это иная боль, она исходит из центра груди и отдается в каждой клеточке тела. Джаред не может спать, не чувствует вкуса пищи, не может не быть занятым: ему постоянно нужно о чем-то думать, иначе мысли возвращаются к ее холодному напудренному лбу, которой он целовал на похоронах. К обручальному кольцу, которое так ослепительно блестело на ее пальце в день их свадьбы и как быстро оно потемнело ко дню траурной церемонии. Казалось кощунством закапывать под землей такую красоту: Жен хоронили в длинном роскошном платье, ее длинные темные волосы лежали волнами на плечах — она была похожа на Спящую Красавицу. Ребята из похоронного бюро хорошо постарались: не было ни намека на страшную черную рану с рваными краями, которая зияла в ее груди, когда Джаред приехал на опознание в морг. Патологоанатом не хотел показывать ее грудь, которую нельзя было зашивать до конца судебно-медицинской экспертизы, но Джаред настоял. Ему это было необходимо, чтобы поверить в ее смерть. Чтобы отпустить ее.
Джаред не проронил ни слезы: ни на похоронах, ни в морге, ни дома. Вся печаль залегла глубоко в сердце, и ее невозможно было сковырнуть даже армейским ножом. Он стоял у свежей могилы долго, молча слушая замогильную тишину. Женевьев не была особенной, на ее похороны пришли лишь родственники и близкие друзья. Она не была выдающимся человеком, но для Джареда она стала самой-самой. Его губы зашевелились, беззвучно шепча над могилой жены слова последней клятвы.
Джаред устало трет слипающиеся глаза и отправляется спать.
За пять дней слежки за Дженсеном Падалеки узнал о нем много нового. Например, что тот умудрился за пять дней трахнуть трех разных красивых телок. Как у него это выходит — мужчине оставалось лишь гадать и чистосердечно признаться, немного завидовать. Причем завидовать в основном той легкости, с которой блондинистый ублюдок выпроваживает очередную шлюху из квартиры — без истерик и утомительных разговоров. Интересно, что женщины видели в нем такого, что не позволяло держать на него зла? Или «метод матраса» и правда работал безотказно? Или дело все-таки в том, что Дженсену плевать на всех окружающих людей, а женщины особенно чувствительны к эмоциональной составляющей отношений? Джаред думает, что если Эклз не сбавит обороты, то у него скоро мозоль будет на одном месте.
Утром, в четверг, Джаред со своей позиции на втором этаже одного из пустующих домов (куда он пробрался нелегально, пока жильцы все равно были в отпуске) по этой улице замечает, как голый Эклз идет в ванну, открывает ящик с зеркалом, подвешенный над раковиной, и… замирает. Джаред готов был поклясться, что тот смотрел в зеркало на его отражение и улыбался краешком рта. Но это невозможно, слишком большое расстояние, слишком много лишних предметов! Остаток дня Джаред был осторожнее, чем обычно, но, как выяснилось, скорее Дженсен улыбался от воспоминаний о женском теле, нежели реально заметил что-то в зеркале. Это подтвердил и следующий день. Не настолько же Эклз рисковый чувак, чтобы браться за новое черное дело, подозревая, что находиться под наблюдением? Или именно настолько? Джаред еще этого не знал. Он просто ехал из дома, где ему удалось урвать несколько часов беспокойного сна, обратно к импровизированному наблюдательному пункту. Как вдруг ему захотелось заехать купить куру гриль, ведь ближайший обед будет теперь неизвестно когда. Падалеки свернул с привычного маршрута, здраво рассудив, что Дженсен никуда не денется, если коп сделает хоть что-то, чтобы не сдохнуть с голоду, наблюдая за его несомненно интересной сексуальной жизнью (ничем другим за время наблюдения, вопреки ожиданиям Джареда, он не занимался, только трахался, жрал, пил и сходил в клуб). Задумавшись, мужчина едва успел заметить, как перед капотом его тачки вдруг выскочила другая длинная белая тачка. Мужчина едва успел надавить по тормозам — благо, водители сзади оказались расторопнее уставшего и эмоционально выжитого копа, и аварии не случилось. Машина проехала так близко, что Джаред невольно бросил быстрый гневный взгляд на ее водителя. И — бинго! За рулем в солнцезащитных очках-авиаторах, которые так любят копы, сидел знакомый человек.
Очки закрывали пол его лица, а машина промчалась слишком быстро, но Джаред готов был поклясться — за рулем был не кто иной, как Дженсен Эклз. За пять дней слежки за ним, Джаред успел запомнить каждую складочку на его лице, каждую родинку на теле, так что теперь узнал бы его из тысячи и с любого расстояния. И Джаред ненавидел себя за это — в будущем будет невозможно выкинуть всю эту неактуальную информацию из головы, как бы коп не пытался. Джаред не задумывается о том, что делает и к чему это приведет: он просто выворачивает руль и, создавая еще одну аварийную ситуацию, гонит за умчавшейся вдаль белой тачкой. Единственное, что его тревожит — как не остаться обнаруженным. Джаред ведет не слишком осторожно, то сильно отставая, то неловко лавируя между рядами, то пристраиваясь за грузовыми машинами. Эклз едет далеко за город, вскоре он сворачивает с дороги и едет по проселочной местности. Падалеки теряется в догадках, что ему могло понадобиться в такой глуши: решил труп спрятать? Он сбавляет скорость и очень медленно крадется сзади, но когда Дженсен тоже сбрасывает обороты, Джаред решает совсем остановить машину и идти дальше пешком. Машина скрывается из виду, но найти ее по звуку не составляет труда.
Потеряв несколько минут, Джаред бродит по лесу и выходит к заброшенному поросшему зеленью карьеру. Перед ним картина — выжимая все силушки из двигателя, Дженсен буксует на месте. Джаред не понимает, какого черта мужик пытается добиться: капот направлен в сторону обрыва, а из-под шин валит дым. Выглядит так, будто он к чему-то готовится. Когда Джаред понимает, к чему именно, становиться слишком поздно — Дженсен срывается с места и, развернувшись в последний момент на 90 градусов, срывается с обрыва. Слышится скрежет металла о камни. Джаред подбегает к краю поглядеть, какого хера сейчас произошло, и видит внизу перевернутую погнутую и расцарапанную тачку. Она выглядит не так ужасно, как показывают это в кино, но все равно пугающе. Дженсена нигде вокруг не видно — наверняка он остался в салоне. И скорее всего он уже мертв. И это злит. Ужасно злит. Он не смел сдохнуть так просто! Джаред не такой смерти желал своему злейшему врагу, это слишком просто! Придерживаясь руками за кустарники, мужчина боком спускается вниз, к разбитой машине. Несколько раз он едва не срывается, но упорно продолжает спуск — если Дженсен еще жив, он должен его достать оттуда. Если даже он сдох, то Падалеки лично должен в этом удостовериться. Ближе к машине в нос ударяет резкий запах бензина — наверняка поврежден бак. Черт, точно как в херовых боевиках с тем лысым актером, который всегда бесил Джареда и который так нравился Женевьев. Последние несколько метров Джаред сбегает полуприсядом и падает на колени, заглядывая под перевернутую машину. Водитель мотается, пристегнутый ремнями безопасности, как шарнирная кукла. Скорее всего он сломал шею. Или пробил голову — кровь струйками стекает по щекам и вискам. Правильнее всего было бы оставить его и поспешить скрыться с места аварии, но Джаред хватает с земли камень поувесистее и безжалостно принимается колотить им лобовое стекло. Не зря оно считается самым прочным — разбить удается далеко не с первого раза, но все равно по ударами тренированного бойца стекло быстро покрывается мелкими трещинами, а затем осыпается. О дальнейших событиях Джаред помнил смутно — кое-как ему удалось вытащить тело из тачки, прощупать пульс — слабо, но ровно сердцебиение отдавалось под подушечками пальцев — дотащить Дженсена до своей машины и увезти… к себе домой. Не к нему, не в больницу. К себе. В тот момент, когда адреналин ударил в голову, это казалось единственным правильным выходом. Впрочем, это не помешало Падалеки связать руки Дженсена бельевой веревкой и кинуть его приходить в чувства в спальне, конечно, предварительно не слишком заботливо обмотав его разбитую голову бинтами.
«Зачем я это делаю?» — невольно задал себе вопрос Джаред, выходя из спальни и закрывая за собой дверь. Он мечтает о его смерти, но не бросил подыхать зажатым в развороченной машине. Он хочет его убить, но еще больше хочет, чтобы он испытал ту же душевную боль, что и Джаред на похоронах Женевьев.