Совершенная месть

      Эклз пришел в себя быстрее, чем ожидал этого Джаред. А еще он заимел наглость завалиться к нему на кухню и качать права, чего коп тоже не предвидел, и даже сначала немного растерялся.       Наверное, Дженсен провисел достаточно много времени вверх ногами, что ссанина из его мочевого пузыря стекла вниз и ударила в мозг. Либо он слишком сильно ударился головой, пока машина падала. Иных разумный причин так бесстыже выебываться в чужом доме Джаред не видит. Хотя нет, была еще одна: Дженсен думает, что ему опять все сойдет с рук. Если так, то он жестоко ошибается: сегодня удача подсунула ему доброго Падалеки, который вытащил его проклятую задницу из разбитой тачки, но на этом, пожалуй, ее работа прекращается. Теперь судьба Дженсена в руках Джареда — пусть до парня этот факт еще не дошел, Джаред приложит все усилия, чтобы он скорее это понял. Дженсен не на своей территории, в отличие от помешенного на мести копа. Эклзу лучше бы последить за своим острым языком, но он, видимо, так не считает.       У этого парня что, совсем отбит инстинкт самосохранения?       — Это называется ипотечное кредитование. Я бы сказал, что мне приятно слышать от тебя комплименты, но мне срать. — Джаред встает из-за стола, разворачиваясь спиной к Дженсену, и лениво бредет к старенькому железному чайнику — этакому раритету в эпоху электрических аналогов. Он не спеша наливает в железную посудину холодную воду из-под крана и следит за движениями «гостя» в отражение зеркальных поверхностей, благо, таковых на кухне полно. Газ на плите вспыхивает в мгновение ока голубым пламенем. Джаред регулирует подачу газа и ставит заполненный чайник на плиту. Затем он вновь разворачивается к мужчине лицом, облокачивается на столешницу, закуривая сигарету и скидывая пепел в раковину. — Зато твоя квартира, та халупа с дырявым матрасом и ободранными обоями, наверняка в собственности? Что, времена шикующих преступников прошли? Или ты такой неудачник, что можешь только женщин обижать, пытаясь компенсировать Эдипов комплекс?       На неподобающее обращение «офицер» он решает не обращать внимание. Пока. У него еще будет время заставить Дженсена звать себя так, как нравится ему. Джаред бросает мимолетный взгляд на фотографию в красивой резной бумажной рамочке на холодильнике, на которой акцентирует внимание Дженсен: на этом снимке они вдвоем во время медового месяца, отдыхают на ранчо. Они абсолютно счастливы и полны надежд. Это Женевьев решила повесить на холодильник этот снимок, чтобы он всегда служил напоминаем о том времени, когда они были влюблены, и, чтобы даже будучи в ссоре, глядели на этот снимок, помогающий напомнить о том, почему они решили вступить в брак. Но им не удалось проверить, может ли помочь этот снимок помириться — она умерла до их первой крупной семейной ссоры.       — Разве тебе не все равно, плачу я над ее фотографиями или нет? Лучше подумай, как много народа будет оплакивать твою смерть. Наберется хоть пара человек? — Джаред уже жалеет, что не бросил эту разговорчивую мразь там, у подножья обрыва. Каждое его слово подобно крохотному острому лезвию врезается в самое сердце, но Джаред в молодости, на Востоке, переживал и не такое. Нельзя давать ублюдку думать, что он нащупал его слабое место — нельзя давать ему манипулировать своими эмоциями.       Нельзя вестись на его провокации.       Джаред знает все эти правила, но под внешним спокойствием бывшего военного бурлит самый настоящий вулкан, готовый взорваться от еще одной мизерной провокации. Давай, Дженсен, скажи еще хоть слово, и поймешь, почему стоит уважать хозяина дома, у которого ты гостишь, пусть и не по своей воле (а по своей глупости).       Чайник постепенно начинает свистеть, напоминая о своем существование. Этот высокий пронзительный свист наполнен отчаянием: чайник чувствует боль от лижущих донце горячих языках пламени. Джаред тушит сигарету о край раковины и бросает в нее тлеющий бычок.       — Хочешь чаю?       Такой простой и незатейливый вопрос, призванный разрядить атмосферу, режет воздух. Независимо от ответа, мужчина снимает чайник и ставит перед мужчиной на стол. Из открытой крышки валит пар и быстро устремляется к потолку, но тает быстрее, чем успевает его достигнуть. Джаред с выражением, не предвещающим ничего хорошего, надвигает на Дженсена и заглядывает в его наглые бесстыжие зелёные глаза, в которых нет и намека на раскаяние — зато они полны сарказма и язвительности. Ну, ничего, Джаред знает много способов заставить человека изменить мнение, и сейчас он собирается применить один из них: резко схватив мужчину за одно запястье железной хваткой, мужчина окунает его руку в кипяток. Любое сопротивление сейчас бесполезно: какие бы мускулы не накачал Дженсен, он не сможет выбраться из захвата профессионального бойца. Джаред сжимает его руку сильнее и проталкивает вглубь чайника, заставляя упереться пальцами с шершавое железное дно, покрытое накипью.       — Запястье, говоришь, болит, тварь?! — Наверное, это больно. Адски больно. Наверное, потом его рука будет больше похожа на один большой волдырь, чем на нормальную человеческую конечность — и от этой мысли Джреду становиться так хорошо на душе. Кричи, детка, кричи. — Ты еще не знаешь, что такое боль! Однако от резкого выброса адреналина в Дженсене просыпаются новые силы, и он все-таки выкручивается, опрокидывая чайник на пол. Тот падает с противным громыхающим звуком на кафель, и горячая вода растекается по всей кухне. Но Джареду сейчас не до чайника: Дженсен-таки смог его довести и теперь настал час расплаты. В висках пульсирует горячая, как разившийся кипяток, кровь, и мужчина с яростью набрасывается на Эклза, отталкивая его к двери и прижимая раскрытой ладонью его голову боком к деревянному косяку. Джаред больше не кричит, он наклоняется к лицу мужчины и тихим ровным голосом, будто до этого они вели обычную беседу, спрашивает:       — Тот Мерс же был не твой, да, сучья ты морда? Говори, чья это была машина! Почему ты решил ее разбить?       Джаред все еще числится в отпуске, следовательно, коллеги решили не сообщать ему об угоне Мерседеса, представляющего важную улику в одном старом деле, которое менее недели назад получило долгожданное продвижение и двигалось к развязке. Джаред прекрасно осведомлен о имуществе, числящемся за Дженсеном, и никаких мерседесов в том списке точно нет.       — Не хочешь говорить, а? — Обезумевший от злости коп прикладывает мужчину виском о дверь еще раз, будто это и правда может помочь его разговорить.