Never wanted to dance

Глядя на мужичка, заказавшего приватный танец «с продолжением», Билл изо всех сил старался вспомнить, за что же любит свою сомнительную работу. Мужичок выглядел как типичный посетитель: чуть за сорок, невнятной внешности, в невнятном сереньком костюмчике с претензией на дороговизну и с такой же невнятной речью, невыразительной мимикой человека, которому чаще приходится работать с бумагами, чем с живыми людьми. Среди прочих клиентов он выделялся только нездоровой одышкой и общей потливостью — особенно на ладонях. Потные руки Билл ненавидел всей душой, а потому на мужичка, представившегося явно придуманным «мистером Джонсоном», смотрел с плохо сдерживаемым отвращением. — Напомни, как тебя зовут, куколка? — Спросил Мистер-потные-ладошки, падая на мягкий диванчик в кабинке для приватных танцев. — Билли, — сладким голосом пропел Билл, наблюдая, как клиент неожиданно ловко расправляется с пробкой от шампанского. — Билли, — повторил мужчина и похлопал ладонью по мягкой красной обивке, приглашая сесть. Билл послушно сел, сразу же закидывая обе ноги Джонсону на колени. Тот основательно приложился к шампанскому — прямо с горла, вот же мерзость! — и запустил сразу всю свою влажную ладонь под резинку чулок Билла. — Тебе подходит. — Спасибо… А как же танец? — Почти умоляюще просипел Сайфер, надеясь отодвинуть подальше тот момент, когда чужие потные руки будут трогать его везде, где только заблагорассудится. — К чёрту танец, — тоненько хихикнул мужчина. Хлебнув ещё шампанского, повалил Билла на спину и начал слюняво облизывать его шею. «Терпеть», — приказал себе Сайфер, зажмурившись, но мысль о том, что даже с трупом было бы приятнее трахаться, витала в его сознании, как назойливая муха. Полноценной молитвой нечто подобное считать было нельзя, но то ли так совпало, то ли высшие силы действительно пожелали спасти Билла от неприятного контакта — спустя буквально минуту клиент захрипел и притих. Билл машинально отпихнул его, глубоко вздохнул и посмотрел в сторону мистера Джонсона, который уже начал некрасиво синеть. — Скорую в шестую, живо! — Заорал Билл во всю силу лёгких. Впрочем, скорая не успела бы при любом раскладе. Не помогли ни давно пылящийся среди забытого хлама диплом, ни даже годами наработанный опыт. Мистер Джонсон-или-как-там-его скончался в считанные секунды, ещё до того, как в комнату ворвался один из охранников с телефоном наперевес, а после клуб превратился в сплошной муравейник — концентрат суеты сует. Спустя три часа персонал готов был выть от усталости и буквально валился с ног. Охранники катастрофически не справлялись, так что всех троих уборщиков пришлось подключить к внеплановому закрытию клуба. Пока вывели из здания людей, пока освободили вип-комнаты, пока разбирались с уже оплатившими свой досуг клиентами, распрощались со скорой и полицией и закончили уборку основных помещений, успело наступить утро, и смена вышла за свои временные лимиты. Набегавшийся Диппер едва не зарыдал, когда администратор отловила его у служебного выхода и отправила убраться в той самой комнате, где скончался посетитель. — Там нет крови, всё чисто, — успокоила его такая же вымотанная, но всё ещё стойко держащая лицо женщина. — Работы на пять минут. Вымоешь полы и свободен. То, что отправили именно его, было легко объяснимо: будущий врач, по убеждению общественности, должен был обладать полным отсутствием брезгливости и иррационального страха встречи со смертью. Но, хотя Дипперу и приходилось на занятиях в морге контактировать с трупами, перед дверью он боязливо топтался едва ли не четверть часа, прежде чем решился толкнуть её и зайти внутрь. Тихий взвизг, вырвавшийся из его груди, был достоин номинирования на Оскар. Билл, вальяжно развалившийся на диване, лениво отсалютовал Пайнсу той самой бутылкой шампанского. Лакированные, выше колен, ботфорты он уже успел снять и отбросить куда-то в угол. Диппер никогда не понимал, как и зачем нормальному мужику (впрочем, относительно женского пола непонимание это работало в равной степени) нужно нацеплять на себя это костоломное убожество, и как можно передвигаться в нём, так что не удивился ничуть. Кроме того, поводов для удивления у него накопилось уже достаточно. — Что ты тут делаешь? — Нахмурился он, смутившись собственного визга, и крепко стиснул неизменную швабру. — Пью, — торжественно объявил мужчина и, будто для наглядности, выхлебал остатки шампанского. — Там вторая бутылка есть, будешь? Пайнс открыл было рот, но тут же его захлопнул. Он уже слышал, что именно Билл был тем, в чьей компании скончался несчастный клиент. Наверное, подумал он, у Сайфера жуткий стресс. Пережить такое — врагу не пожелаешь. Диппер вот Биллу подобного не желал и теперь чувствовал, будто обязан хоть как-то его поддержать. — Тебе пора домой, — вздохнул Диппер и аккуратно присел на самый краешек диванного подлокотника. — Отдохнуть, протрезветь и отоспаться. Если ты на машине, могу подбросить до нужного адреса. — Чего? — Искренне удивился Сайфер. — Зачем? — Билл… — Диппер надавил подушечками пальцев на прикрытые веки — глаза болели от усталости. — Я знаю, что мы с тобой не друзья, но тебя лучше подвезти до дома. Возможно, ты хочешь с кем-нибудь поговорить? — Зачем? — Продолжил искренне тупить порядком захмелевший Билл. Настала очередь Пайнса глядеть на него с вопросительным недоумением. — Ты такое пережил... — протянул он с сомнением. — Что пережил? — Спросил мужчина, уже смутно догадываясь о том, почему эта надоедливая инфузория в очередной раз странно себя ведёт. — Человек умер! На тебе... то есть... при тебе! — Ну, умер и умер, молодец, хоть с этим справился, — усмехнулся Билл. — Мне насрать, честно, так что не парься, Соснулька. Лучше принеси мне вторую бутылку. — Насрать? — Вскинул брови Диппер. — Да брось, не прикидывайся камнем. Ты... Он не договорил. Но Билл почти услышал, как Пайнс мысленно резюмирует «всё с тобой ясно». Теперь во взгляде Диппера читались только заметное разочарование и брезгливость. — Что опять тебе не так? — Раздражённо цокнул языком мужчина. — Мне нужно тут убраться. Твоя пьяная туша мне здесь даром не сдалась, так что, будь добр, свали. — Ой, ну подождешь немного, не беда, — лениво отмахнулся Сайфер. Пайнс в ответ едва заметно сощурил глаза: — Я сказал, бери свои туфли в охапку и прогуляйся отсюда подальше. Пожалуйста. — Ты охуел? — Поинтересовался Билл, не сдерживая насмешку в голосе. — Я не мешаю тебе работать? — В голосе Пайнса начало прорываться явное раздражение. — Вот и ты мне не мешай. — А ты покричи на меня, Сосна, может, звуковой волной снесёт, — ядовито оскалился мужчина, развалившись ещё вальяжнее. Злиться он ещё не начал, но подозревал, что если сопляк — и неважно, что разница в возрасте не настолько большая — вякнет ещё хоть слово, он точно взбесится. Вот только кричать Диппер не стал. Вместо этого просто занёс швабру и больно ткнул ей Билла под зад. — Пошёл нахер, Сайфер, — неприязненно поморщился он. …лучше бы он начал орать. Билл как-то очень значимо повернулся к нему, подобрался и тихо прошипел: — Руки не распускай, уёбище. — А я их и не распускаю, — тут же откликнулся, побледнев, Диппер. — Всего лишь выметаю мусор. — Вот и выметайся отсюда, лапуля, — неожиданно повысив голос, предложил Билл, расплываясь в очень нехорошей улыбке. Вышел из себя он, как обычно, мгновенно и сразу же до полной невменяемости. Так далеко их разговоры ещё не заходили. А у Сосны, как выяснилось, категорически отсутствовали тормоза. — Я бы с радостью ушёл и спихнул на тебя свою работу, вот только твои наманикюренные когти под что-то серьёзнее чужих хуёв не заточены. — Парень, явно напуганный, пошёл нехорошими красными пятнами. — А ты, похоже, и правда не знаешь, когда остановиться? — Как-то даже сочувственно спросил мужчина, одним резким рывком поднимаясь на ноги и за локоть подтаскивая Диппера ближе к себе. Следующие свои слова Билл выговорил прямо ему в лицо: — А не много ли ты на себя берёшь? Диппер даже дыхание задержал, неотрывно глядя Биллу в глаза и полностью уверенный, что сейчас огребёт, и огребёт очень больно. Благоразумно заткнуться он, впрочем, так и не смог. На памяти Билла это вообще был первый раз, когда Диппер ему ответил — прежде парень засыпал на ходу и к подначкам Сайфера относился с флегматичностью глубоко задолбанного человека. — Лапы убери, мразь, — прошипел Диппер и рванулся — впрочем, безрезультатно — из цепкой хватки прочь. — Как представлю, сколько на тебе заразы… — Послушай-ка меня, лапуля, — через силу выдавил из себя мужчина. От едва сдерживаемой ярости у него слегка подрагивали руки. — Ты слишком борзой для простого уборщика. Забыл, где твоё место? — А у тебя не слишком много понтов для простой давалки? — Диппер, задохнувшись, взвился. Таким злым Билл не видел его ещё ни разу. — Обращаешься с людьми, как с грязью. Ведешь себя так, будто человеческая жизнь ничего не значит. Знаешь, если кому-то здесь нравится твоя задница, весь мир лизать её всё равно не обязан. Ты не деньги, чтобы даже в этом говне заляпанным всем нравиться. Отпусти меня, мне противно. — Давай кое-что проясним, Сосна, — пропел Билл приторным голоском той самой простой давалки, стиснув пальцы на его локте так, что едва слышно хрустнул сустав. — Я — звезда. Меня все любят, с моей задницы текут, я нравлюсь всем как деньги, даже по уши заляпанный в говне, хотя единственное говно, которое я сейчас трогаю, это ты. Кстати, о тебе — ты говно. А ещё мне на тебя плевать, и у тебя паршивое чувство юмора, и всё, чего ты достоин — жалость, но самое стрёмное, что ты даже не понимаешь, что с тобой что-то не так. Ты, Сосна, грёбаная занудная сучка, с которой одним сортиром пользоваться противно. Ни кожи, ни рожи, а гнёшь из себя столько, что даже не смешно. Скромнее надо быть… в твоём-то положении. Диппер рванулся снова — на сей раз сильнее, почти отчаянно, но Билл держал слишком крепко. На мальчишку было бы жалко смотреть, будь Билл сейчас хотя бы косвенно способен на жалость. — Самоутверждаешься за счёт тех, кто физически слабее? Оно и понятно, — выплюнул Пайнс остервенело и яростно. — Если активно петушиться и рассказывать, какой ты охуенный в белом пальто стоишь красивый, кто-нибудь, может, и не разглядит мешок дерьма за блестящими трусами! — Кто-то завидует, да? — С притворным сочувствием осведомился Билл. Съездить по морде гадкому мальчишке хотелось безумно, но какими-то остатками здравого смысла понимал — Диппер вполне может и не пережить. — А чему завидовать? Тому, что ты в свои тридцать годен только на то, чтобы ноги раздвигать? — Диппер, дошедший до точки кипения, непроизвольно понизил голос на пару тонов. Глаза у него, и без того тёмные, сейчас казались совсем чёрными — и на фоне нездорово бледного цвета лица выделялись особенно ярко. Этого Билл уже не выдержал. Желание врезать Дипперу стало нестерпимым, но бить его Сайфер не стал. Вместо этого молча шарахнул пустую бутылку шампанского об пол с такой силой, что на нём осталась вмятина. Одновременно с этим он отпустил парня, искренне надеясь, что у него хватит ума сбежать. Ума хватило. Диппер в принципе был парнем неглупым, даром что сообразительность его выключилась начисто в момент, когда следовало сообразить: злить эмоционально нестабильного человека намного сильнее себя — откровенно дурная затея.