Never wanted to dance

Стоило им оказаться в квартире, как Диппер, отчаянно зевая, извлёк из стоящей на полу коробки очередной энергетик и под колочение перенасыщенного стимуляторами сердца глубоко вздохнул. — Я некрасиво поступил. — покаялся он. — Прости. Я не должен был тебя преследовать. Просто как представил, что ты с ним… не только в клубе… — Банку поставь, умник, — вздохнул Билл. — Обязательно поставлю, — заверил его Пайнс, — как только допью. — Диппер, — проникновенно прошептал ему на ухо Билл, низко склонившись. — У меня по реаниматологии всего на два балла выше проходного, а зачёт по основам кардиологии я сдал с седьмого раза. Не устраивай при мне приступ, я абсолютно бесполезен в таких ситуациях. Будь хорошей сосной. — Ладно. Предположим. А что за мне за это будет? — Лишние пять лет жизни, — фыркнул Билл и выхватил злополучную банку у Диппера из рук. После этого плюхнулся на диван, сгрёб Пайнса в объятия, перетаскивая к себе на колени, и довольно вздохнул. Диппер у него на коленях недовольно затрепыхался. — И часто у тебя появляются обожатели вроде этого парня? — Я только два с половиной года осваиваю древнейшую профессию, — хмыкнул Билл, принявшись наглаживать удобно подставленное бедро. — Почти у каждого мальчика в нашем заведении есть похожая история за плечами, и хорошо, если всего одна или две. Диппер, вздрогнув, ткнулся лицом ему в шею. Прикосновения даже сейчас, сквозь усталую сонливость, были приятны, но мыслей не путали. По крайней мере, о данном самому себе обещании Пайнс ещё не забыл. — Я могу кое в чём тебе признаться? Билл, тут же подобравшись, кивнул ему, и Диппер грустно улыбнулся. — Я не справляюсь, — сообщил он. — С учебой и работой… вообще со всем. Знаешь, я всегда думал, что ум — моя сильная черта. Что я хотя бы в этом могу быть хорош. Но сам взгляни, как оно выходит. Я даже в своём сильном качестве оказался бесполезным. Честно говоря, я уже не уверен, что сделал правильный выбор. Наверное, мне следовало сбавить амбиции. Поступать на специальность проще или хотя бы уйти после первых курсов — когда стало ясно, что мне тяжело удерживать тот же темп, что и прежде. — А мне кажется, ты прекрасно справляешься, — тихо ответил Билл куда-то ему в висок. — С учётом того, что тебе никто не помогает. Ты молодец, Сосна, а уж я-то знаю, о чём говорю. Из тебя получится прекрасный врач. Осталось совсем немного. — Ты помогаешь, — «когда не портишь мне жизнь ещё больше». — Я живу в твоей квартире, ты меня поддерживаешь. Когда ты ночуешь дома, я даже спать нормально могу, представляешь? — Не замечал, что у тебя проблемы со сном, — искренне удивился Билл. — Раньше крыло бессонницей и кошмарами. Ещё со школы. А ты тёплый и успокаиваешь. — Диппер прикрыл глаза, растекаясь по нему бескостной уютной лужицей. Может, происходящее сейчас и нельзя было назвать полноценным разговором по душам и шагом вперёд в их и без того странных отношениях, но, произнеся вслух то, что мучило его долгие месяцы, он всё же почувствовал себя значительно лучше. — Билл, я ведь могу задать тебе вопрос? Ты упоминал как-то, что сам решил уйти из медицины. Как думаешь… если я не справляюсь, мне тоже стоит? Пока не стало слишком поздно? — Ну, фактически, я никого не лечил, — с заметным сомнением протянул Сайфер. — Я больше с последствиями лечения дело имел. — О чем ты? — По специализации я патологоанатом. Диппер в ответ невнятно хмыкнул куда-то ему в шею. — Я должен был догадаться! — Воскликнул он почти торжествующе. — По методу исключения это был самый очевидный вариант. На педиатра ты не тянешь, урология при твоей смазливой физиономии — ну чисто похабщина, в неврологию и психиатрию тебя бы не взяли… Хирургия требует ещё больше усидчивости, анестезиология — скучно, для терапевта ты слишком… — Всё, Сосна, хорош! Я тебя понял! — Так вот, — хихикнул Пайнс и извернулся, чтобы посмотреть ему в глаза, — почему ты ушёл? — Ну, — Билл, едва заметно изменившийся в лице, нервно сглотнул. А потом вдруг уткнулся лицом Дипперу в плечо и рассказал уже ему: — Если вкратце, то в один не очень прекрасный момент у меня на столе оказалась двоюродная сестра. На какое-то время в комнате зависло неприятное, тягостное молчание. Но вскоре выстуженная на сквозняке ладонь опустилась Биллу на затылок и ласково зарылась пальцами в волосы. — Знаешь… её убили. Убил. Сожитель. — Сайфер сам толком не знал, почему рассказывает Дипперу подробности. По ощущениям это сильно напоминало тошноту за миг до первого спазма в желудке, только не физически — на каком-то ментальном уровне. — Забил до смерти. Я только мельком её видел… меня сразу увели. — И ты уволился, — не столько спросил у него, сколько утвердительно закончил мысль Диппер. Он не знал, как выразить то, что чувствует — ему в целом никогда не давалось выражение эмоций, — но надеялся, что Билл почувствует: если ему это нужно, он, Диппер, здесь. Рядом. — А ты бы не уволился? — Саркастично хмыкнул Билл, взяв себя в руки. — Это ты ещё Уилла историю не слышал. Тот ещё трэш. — Ты про того его бывшего или про работу? — Диппер едва заметно поморщился. От парней в клубе он уже неоднократно слышал рассказы о прошлых отношениях Уилла — и старался не слушать, потому что звучало всё это отвратительно. Сплетничать за спиной не хотелось. Кроме того, он полагал, что в изложении самого Уилла история эта звучала бы совсем иначе, нежели её пересказывали люди со стороны. — Ну, понимаешь, — Билл позволил себе короткий смешок. — Его бывший и работа тесно переплетаются. Уилл — детский и подростковый педиатр. Мы это не афишируем, но он с той дрянью познакомился, когда дряни было четырнадцать. Оценил масштаб пиздеца? — Хочешь сказать, его избивал четырнадцатилетний ребёнок? — Избивал его уже восемнадцатилетний козёл, а четырнадцатилетний ребёнок просто сосал деньги. И нет, — фыркнул Сайфер, поймав тяжёлый непонимающий взгляд, — предугадывая следующий твой вопрос, полноценные отношения во всех смыслах они начали, только когда Ламанику исполнилось семнадцать. — Так значит, это из-за него Уилл потерял работу? — Вздохнул Диппер. Уилла ему было жаль. Общались они не так часто и не так близко, но даже через алкогольный и наркотический дурман, в котором этот парень топил затянувшуюся депрессию, настоящий Уилл не переставал просвечивать ни на минуту. Билл часто подтверждал его подозрения: его друг до тех разрушительных отношений был замечательным человеком. Но вытянуть себя с этого дна мог только он сам, а сил и мотивации Уиллу очевидно недоставало. Билл кивнул. Диппер чуть отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза, а потом всей ладонью огладил смуглую щеку, улыбнулся и отвёл взгляд в сторону. — Извини, — сказал он. — Я зацикливаюсь на своих чувствах, забываю о твоих и веду себя как последняя сволочь. Мы же почти не разговариваем. Собачимся только, да ещё и клуб этот твой… Надо что-то менять, но собственное будущее и непонимание, что с ним делать, пугает меня настолько, что вместо рационального подхода к решению наших проблем я просто в очередной раз срываюсь на тебе. А тебе и так непросто. Я знаю, ты тоже очень устал. Прости меня, ладно? — Ты какой-то подозрительно милый сегодня, — прищурился Сайфер. — Ну, знаешь, быть занудной сучкой двадцать четыре часа в сутки тоже весьма затратно. Если позволишь, сегодня я бы попробовал быть добрым, сонным и плюшевым. — Предложение, от которого невозможно отказаться! — Захохотал Сайфер и повалил Диппера на диван. — Ты ел? — Спрашиваешь так, будто в твоих силах меня заставить. — Пицца? Бутерброды? Помощь Уилла? Диппер активно замотал головой. Всё, чего ему сейчас хотелось — растекаться по Сайферу и переваривать последствия только что состоявшегося разговора. Причём лежать по возможности в спальне — на узком диване места им двоим не хватало, о чём он и сообщил Биллу, зевнув предварительно ему на ухо. Тот рассмеялся. — Ну, тогда поехали, принцесса. — Пайнса Билл подхватил на руки с такой ловкостью, что тот не успел даже ойкнуть. — Господи, ты весишь как кошка. Диппер прыснул от смеха, цепляясь Биллу за шею. — А триумфальный круг по квартире слабо? — Заулыбался он весело. — Да легко! — Фыркнул Билл и действительно прогулялся с парнем по всему дому. В обе комнаты, на кухню и в кладовку. Под язвительные комментарии Диппера заглянул даже в туалет, после чего поволок всё-таки свою ношу в сторону спальни. Ещё по дороге туда Диппер полез целоваться. Едва не впечатался по пути затылком в дверной косяк, но даже не заметил этого. На постель, не разрывая поцелуя, завалились путаным комком тел. Такой Диппер, мягкий, податливый и разморенный, напоминал Сайферу пакет зефирок. Похожим он бывал сразу по пробуждению в выходные дни, но заставал подобное Билл крайне редко. Выходной для него означал рабочую смену — а каждая ночь на работе вела к последующему конфликту дома. По крайней мере, здесь Диппер был прав. От всего этого Билл действительно очень, очень устал. Совсем скоро Диппер, податливо выгибаясь навстречу, застонал ему в рот и ладони сунул под рубашку, с удовольствием прощупывая позвонки. «Ща опять вырубится», — мысленно ухмыльнулся Сайфер и, исключительно исследовательского любопытства ради, самую малость ослабил напор. — Билл, а двай ты счас… — Пробурчал Диппер, после чего обмяк под Биллом окончательно. — Что и следовало доказать, — кивнул сам себе Билл и накинул на уснувшего парня одеяло. — Горе луковое.

***

Следующим же утром Диппер, на удивление хорошо выспавшийся, попросил помочь ему с оформлением дипломной. Он ожидал, что будет сложнее — но вдвоём, с имеющимся у Билла опытом бумажной работы, все оставшиеся детали из имеющихся материалов они завершили ещё до вечера. — Ты святой, — улыбнулся Диппер почти счастливо, когда отослал научному руководителю готовую работу. — Билл, правда… спасибо тебе. — Всегда пожалуйста, — рассмеялся мужчина и потрепал Диппера по голове. — Это надо отметить, — вдруг просиял Пайнс. — Ты, я, праздничный ужин. Точнее сказать, завтрак. Мне сегодня в клуб не надо, но ты возвращайся пораньше, ага? Сразу после выступления? Только сегодня, Билл. Соглашайся! — Ну, если только сегодня, — вздохнул мужчина в ответ. Настроение тут же скатилось ниже нулевой отметки. Он прекрасно понимал, что утром его будет ждать ещё одна мерзопакостная сцена со скандалом, драматичными причитаниями и заламыванием рук. Диппер и сам не подозревал, насколько склонен ко всяким бытовым спектаклям. Уходил Сайфер с тяжёлым сердцем, но не сказал окрылённому мальчишке ни слова. Если Пайнс до сих пор не понял, что работа есть работа, пусть даже такая, и что халтурить Билл по некоторым причинам позволить себе не мог, тогда пусть набивает шишки. Чем больше, тем лучше. В конце концов, полагал Сайфер, лучшего способа разбить розовые очки, чем встретиться с реальностью лицом к лицу, ещё не придумали. У входа в клуб его встретил Уилл, почему-то трезвый, но настолько раздражённый, что лезть с задушевными беседами Сайфер к нему не стал. Он подозревал, что Уилл снова задолжал кому-то и теперь работает исключительно на погашение долга — следовательно, средств на вещества ему не хватает. Будь проблема критической, он бы уже обратился к Биллу за помощью, а до тех пор Билл без повода старался не приставать. Бесцеремонного вмешательства Уилл не любил, хотя помощь ему, безусловно, была необходима — совсем иного порядка. Билл уже давно подумывал о том, чтобы тряхнуть старыми и новыми связями и таки закрыть друга в хороший реабилитационный центр, но всякий раз что-то в этих планах не складывалось. Так или иначе, ночь начиналась удачно. В первый раз Билла выкупили ещё до его выступления. Неопрятного вида пожилой мужичок с блестящей лысиной и очень внушительным содержимым бумажника заказал только приватный танец, но заплатил за него даже больше, чем Сайфер обычно брал за услуги с довеском. Ладони у клиента потели так, что всё положенное время Билл боролся с приступом тошноты, но не выказал этого ни единым взглядом или жестом. Затем был какой-то грошовый писака, три раза кряду спросивший, не читал ли Билл его последнее произведение. Тот терпеливо врал, что читал, восхищён и преклоняется пред талантом, хотя на деле брать в руки нечто подобное решился бы только в случае старческого маразма. А потом был ещё один клиент, а за ним четвёртый… Утро наступило незаметно. Сайфер ворвался в гримёрку, устало рухнул перед зеркалом и начал поправлять поплывшую подводку, когда его взгляд случайно упал на оставленные на соседнем столике часы. Те показывали половину пятого утра, а это значило, что ему прямо сейчас следовало поторапливаться домой и готовить оправдательную речь для своего вроде как парня, либо вообще там не появляться дня три, а после заявить, что его похитили и насильно удерживали в подвале без средств коммуникации. Билл поморщился, уставившись на своё зеркальное отражение. Только Уилл, знавший его задолго до клуба, замечал перемены, оставленные глубинной, затаённой усталостью от всего и всех, но Уилл был слишком занят собой и своими переживаниями, чтобы найти время поговорить об этом с другом, хотя обсуждать подобное Билл всё равно не стал бы. Произнесённое становится настоящим, так он всегда считал. А ведь некогда работа в самом деле приносила ему радость. Была по кайфу, как и сейчас во многих аспектах, и, пусть Билл не собирался признавать это вслух, внутреннее понимание нарастало: он вляпался с головой. Ему всегда нравилось быть в центре внимания, нравились чужое восхищение и своеобразная власть над зрителем. На какое-то время он превращался в самого желанного человека, благосклонный взгляд которого был способен доводить некоторых до экстаза. До сих пор именно это привлекало Билла в работе — в той же степени, в которой сейчас заставляло бояться перемен. Где ещё он сможет чувствовать себя таким образом? Но, как это зачастую случалось, в один не самый прекрасный момент наступила пресыщенность. Она-то и раскрыла Сайферу глаза на истинную суть происходящего: под восхищением пряталась похоть, а для клиентов он был не более чем симпатичным куском мяса, который не сегодня, так завтра потеряет в цене — годы-то идут. Пока спасала удивительная способность верить в собственную же ложь. Только вот жизнь всё равно давно и основательно катилась под откос. Ближайшее будущее выглядело смазанным тёмным пятном, и Диппер был прав — с этим срочно следовало что-то сделать, но Билл равнодушно отпустил ситуацию в свободный полёт. Точнее, падение. Этот водоворот затягивал не хуже наркотического, и Билл уже не был уверен, что сумел бы разорвать порочный круг, даже если бы признал проблему и попытался изменить свою жизнь. Если даже присутствия Диппера не было достаточно, что он мог сделать с этим в одиночку? В любом случае, его дожидался последний на сегодня клиент. Навесив на лицо дежурную блядскую ухмылочку, Билл подтянул на смуглом бедре резинку высокого сетчатого чулка, сказал себе, что Диппер всё равно никуда от него не денется, и пошёл ублажать очередного платёжеспособного любителя ночных бабочек.