Never wanted to dance

Паника нахлынула липкой волной уже ближе к утру. С трудом осознавая последовательность собственных действий, Билл прямо в потёмках отправился в ближайший полицейский участок, где не меньше часа потратил на общение с безукоризненно вежливой, но туповатой девицей. Та категорически отказывалась понимать, что произошло, куда подевался Диппер, кто такой Диппер и почему мистер Сайфер считает необходимым разыскивать его силами полиции. Мистер Сайфер честно повторял по двадцатому кругу, что Диппер не мог просто так вырубить телефон и исчезнуть. Девица в ответ хлопала ресницами и продолжала задавать свои дурацкие вопросы, пока не всплыло, что со времени исчезновения Пайнса ещё не прошло двадцать четыре часа, а потому заявление у Билла просто не примут. Из отделения Билл вышел окончательно потерянный. Ему не хватало сил даже на злобу. Синяки болели от каждого неверного движения, глаза слипались от усталости. С тихим, болезненным шипением рухнув на лавку рядом с участком, какое-то время он молча пялился на редких прохожих, количество которых увеличивалось, чем ближе время подходило к рассвету, после чего достал телефон и начал рыться в списке контактов. Настолько выпотрошенным Сайфер чувствовал себя только раз в жизни: когда в очередном трупе узнал двоюродную сестру. Тогда тоже было трудно и больно, но общий план действий выстроился в голове в ту же секунду. Сейчас его хватало только на бездумное перелистывание номеров, большую половину которых составляли люди, лица которых Билл так и не смог воскресить в измученном мозгу. Старый телефон не пережил падения из окна — спасти удалось только сим-карту, так что на этом запасном аппарате не сохранилось ни единой фотографии к контактам. Сплошной туман в голове мешал нормально думать, мысли путались, сильно хотелось пить. Или выпить. Билл не особенно разбирался в сигналах собственного тела. — Как же спокойно без тебя жилось, — прошипел он, обращаясь к отсутствующему здесь Дипперу, и прямо на месте отключился, тяжело завалившись на бок.

***

Со скамейки его забрал Уилл. Первый в списке экстренных контактов, он примчался на звонок полиции спустя какие-то двадцать минут. Выглядел, впрочем, едва ли лучше самого Билла, которого вышедшие из отделения патрульные приняли не то за бездомного, не то за очередного наркомана — спасибо неизвестному прохожему, не поленившемуся стащить у него из кармана бумажник со всеми документами впридачу. Уилл не стал задавать вопросов. Когда полицейские ушли, он тяжело вздохнул, отошёл к ближайшей стойке с уличным фастфудом и вернулся оттуда с двумя стаканчиками крепкого кофе. Один молча протянул другу, а ко второму, бездумно глядя перед собой, присосался сам. — Диппер пропал, — едва слышно сказал Билл, так и не притронувшись к своему кофе. Ему на плечо, помедлив, опустилась чужая ладонь. Уилл присмотрелся к его разукрашенному синяками и ссадинами лицу, нахмурился и осторожно спросил: — Пропал или сам ушёл? — На что ты намекаешь? — Окрысился Билл. Уилл вздохнул ещё тоскливей. — Вспомни, что ты говорил мне, когда я щеголял такой же разбитой физиономией. — Это другое! — Гаркнул Сайфер так, что прошедшая мимо парочка шарахнулась от них в сторону и испуганно ускорила шаг. — Не сравнивай Диппера и эту твою дрянь! — Пожалуйста, Билл, не кричи. Может, хочешь выпить? Я знаю рядом одно местечко… — Мне не нужно пить! — Заорал Билл уже в полный голос и швырнул стаканчик с кофе на проезжую часть. — Уилл, не беси меня, я за себя не ручаюсь! Друг и бровью не повёл. Только вздохнул, глядя, как разлившийся кофе мешается с ближайшей лужей у самой обочины, после чего полез в карман за мобильным телефоном. — Значит, будем искать. Скажешь, что от меня, возьмутся вне очереди. Это частный сыск, — объяснил он в ответ на раздражённый взгляд. — Тебе станет спокойнее, если узнаешь хотя бы, где он. — Чего? — Билл как будто сдулся или постарел. Опустились плечи, обмякли руки, округлилась спина, и на какой-то момент в глазах мелькнуло то самое загнанное выражение. Уилл знал его очень хорошо. Не раз замечал в собственном зеркальном отражении, а потому, не выдержав прямого взгляда, порывисто отвернулся. — С ним всё в порядке, — тихо повторил он. — Вот увидишь. Ты прав — это совсем другое. Прежде чем убиваться так, поговори с ним. Я могу сходить в контору с тобой, если хочешь. — Уилл… — Сайфер поднял на него откровенно несчастный взгляд. — Он правда ушел? — Я не знаю, — ответил Уилл с убийственной прямотой. — И ты не знаешь. Знает только он. И если так, то вряд ли ему сейчас лучше, чем тебе — иначе он бы уже вышел на связь. Не загадывай наперёд, Билл. Ты не хуже меня знаешь, что причин может быть великое множество, и большая их часть относится к вполне решаемым. — Между бровей появилась и тут же разгладилась выражающая глубокий скепсис морщинка. — А как, кстати, это произошло? — Я вернулся домой после смены, мы наговорили друг другу… всякого, потом подрались, потом поговорили, потом опять ругались, потом потрахались, — скучным голосом поведал Билл и пожалел, что выкинул кофе. Спать хотелось катастрофически. Друг уставился на него нечитаемым долгим взглядом. Уилл, в общем и целом, никогда не относился к людям, считающим необходимостью везде и всюду совать своё личное мнение по любому вопросу, но сейчас было видно: его очень тянуло втемяшить в эту короткую исповедь пару неласковых комментариев. — Пойдём, — выдохнул, наконец, он и поднялся со скамьи, протягивая Биллу руку. — Возьмём такси. Час твоего времени, и отправишься спать. Как проснёшься — его уже отыщут. Даю слово. — Спасибо, — ответил Билл и опустил голову. …разговор в детективном агентстве и впрямь отнял от силы двадцать минут, десять из которых улыбчивая секретарша распечатывала договор и ждала от Сайфера чек. Двадцать минут — и три тысячи долларов с гарантией, что за срок от суток до четырёх дней местонахождение Диппера Пайнса будет известно. Цветастые речи работника, принимающего показания, Билл слушал даже не краем уха — он не вслушивался в них вовсе. Позже бездумно позволил Уиллу усадить его в такси, довезти до дома — Уилл жил дальше, но назвал водителю свой адрес, — скормить себе горсть каких-то таблеток и уложить в кровать. Сон без сновидений, тяжёлый и давящий, больше напоминал кому. Выходить из неё пришлось так же мучительно: телефон на столике у кровати разразился звонкой трелью, и бодрый голос детектива уведомил, что Пайнс проживает сейчас в мотеле Санрайз: пересечение сороковой улицы с сорок третьей, номер девятнадцатый, этаж первый. Часы показывали, что проспал Билл почти сутки кряду. Живот болезненно сводило от голода, но ещё хуже ощущалась жажда, из-за которой горло будто драло наждачкой. Уилла дома не было, и после посещения ванной с ледяным душем Билл, позалипав пару минут на полупустой холодильник, выудил оттуда крупный ломоть сыра, сменил собственные пришедшие в негодность шмотки на первое, что попалось под руку у друга в шкафу, и с записанным в телефоне адресом покинул его квартиру. Ощущение некой сюрреалистичности происходящего не покидало Билла ни на минуту. Сковавший всё тело страх не давал нормально дышать, а руки то и дело принимались мелко трястись. Уже стоя напротив двери с криво прилепленным девятнадцатым номером, мужчина остолбенел окончательно — смотрел пустым взглядом на слегка облупленную дверную ручку, на пыльную оконную раму рядом с ней и думал, что не должен здесь находиться. Свитер с чужого плеча висел на, в общем-то, субтильном Билле бесформенным мешком. В некоторых местах крупная вязка протёрлась до того, что просвечивала насквозь. Через эти дыры до тела добирался холодный ветер, с самого утра ледяным языком облизнувший город, и Билл продрог до костей ещё по пути с остановки до мотеля. Когда страх перерос в панику, и та достигла критической отметки, Билл не выдержал. Несколько раз с размаху пнул дверь и крикнул: — Эй, Сосна! Дверь распахнулась рывком. Билл вздрогнул от неожиданности, а потом совсем перестал дышать. Синяки, разукрасившие бледное лицо, расцвели от иссиня-фиолетового до почти чёрного. Тёмные глаза смотрели затуманено. Из обшарпанной полупустой комнаты резко повеяло запахом выпивки. Сам Диппер на пьяного, впрочем, не походил. Он испуганно заморгал, кое-как сфокусировал на Сайфере взгляд и сделал неровный шаг назад. — Билл? — Он самый, Сосна, — каркнул тот и бесцеремонно подвинул Диппера, проходя внутрь комнаты. — Ой, как у тебя тут уютненько! Эти тараканы в разы милее Чернушки, да? А бутылки, наверное, дизайнер расставлял. Так цветовая гамма подобрана, даже завидно становится! А вонища, вонища-то! Диппер закрыл за ним дверь и, вздохнув, уселся на кровать. Бутылка, стоящая рядом на полу, при этом опрокинулась. Алая винная лужица потекла по половицам, и Пайнс, тихо чертыхнувшись, лёгким пинком покатил бутылку в сторону. — Паясничать пришёл? — Спросил он. — Собирайся, — коротко бросил Билл через плечо, брезгливо откидывая носком ботинка какое-то тряпьё, валявшееся на полу. — Нет. — Диппер запнулся и только усилием воли заставил себя не отводить от Сайфера взгляд. — Нет, Билл. Не едем. — В смысле — не едем? Диппер рухнул на постель спиной. Так было легче — не смотреть Биллу в глаза. — Ты начал пить антидепрессанты. Вот уже две недели как. Я видел рецепты. — Ну… молодец, умеешь пользоваться глазами. Тебе только это мешает собрать свою костлявую жопу в горсть и уехать из этого клоповника туда, где твоё место? — Прекрати прикидываться идиотом. Как ты вообще меня нашёл? — Неважно, — отмахнулся Билл. Заправил за ухо выбившуюся из косы прядь, ещё раз покрутил головой по сторонам, осматриваясь, и только после этого, с трудом справляясь с голосом, спросил: — Что происходит, Сосна? Почему ты ушёл? — А я и не ушёл, — Пайнс поднял с пола бутылку, на дне которой ещё оставалось непролитое вино, но пить не стал. Просто стиснул горлышко в худых пальцах и постарался говорить как можно ровнее, насколько позволяло удушающее чувство вины. — Я сбежал. Это разные вещи. Потому что знал, что если попытаюсь поговорить с тобой об этом, мне в жизни не хватит решимости сделать всё правильно. — Сделать что? — Дать нам немного времени. Порознь. Билл, если у нас и существовали какие-то рамки здоровых отношений, сейчас от них и мокрого места не осталось, — Билл отнял у него бутылку, и Диппер, кивнув, устало прикрыл глаза. — Нам обоим от этого плохо. Ты стараешься, я знаю. Пытаешься что-то исправить, вытянуть нас, но ты не справляешься. А я никак тебе не помогаю. Просто не могу. И это только один пункт из списка причин, понимаешь? — Огласи весь список, будь добр, — фыркнул Билл, на самом краю сознания ощущая отголоски подступающей истерики. Диппер снова вздохнул. Он не знал, как подобрать слова, как ясно донести мысль, которая даже у него в голове была сумбурной и едва ли складывалась в связную картинку. Не знал, как не обидеть Билла очередной неловкой фразой. Как ухитриться всё не просрать. — Мы слишком зациклились друг на друге, — сказал, наконец, он. — Ничего другого в жизни не осталось. Учёба, работа — всё далеко на заднем плане, а на переднем ты. Я либо жду тебя и ненавижу за то, что ты там с кем-то другим, не со мной, либо вижу тебя рядом и мечусь между обидой, от которой не могу избавиться, и благодарностью за то, что ты в принципе ко мне вернулся. Я сам будто бы потерялся. Уже не знаю, кто я, какой я, что мне делать со своей жизнью. Всё сводится к переживанию этого замкнутого круга. И тебе не легче. Тебя тоже на всё это не хватает, и я должен тебе помочь, я хочу помочь тебе! — Голос сорвался. Диппер почти ожидал, что снова позорно разревётся, но горький ком из слёз так и остался где-то в горле, так что говорить пришлось совсем отрывисто и тихо. — Я люблю тебя, что бы ты там себе ни напридумывал. Но сейчас мне нужно побыть здесь. И тебе нужно побыть вдали от меня. У нас так неправильно всё началось: мы не понимали, на что подписываемся. У нас не было возможности обдумать всё и тщательно взвесить. И сейчас я просто… — Он горестно поморщился. — Я просто не могу так. Я никогда не считал себя сильным человеком, но не подозревал даже, что настолько слабый. А теперь я вижу, как эта моя слабость бьёт по нам обоим и по нашим отношениям, и я с этим больше не справляюсь. Мы не поможем друг другу, пока не поможем себе самим — вот в чём фишка. Больше всего на свете я не хочу снова причинять тебе боль, но я не понимаю, чего ты хочешь, почему позволяешь этому происходить — это сводит меня с ума, хоть в петлю лезь, и получается так, что я не делаю для тебя ничего хорошего. Только плохое. Я как будто совсем тебя не знаю, ты как я: делаешь упор на том, что происходит прямо здесь и сейчас, но никогда не раскрываешься сильнее. Мне кажется, мы с тобой словно изолированы от всего остального мира. И друг от друга тоже — добровольно. Заперты в большом стеклянном шаре, который медленно заполняют водой. И вода уже подступила к горлу. И если мы попробуем провести какое-то время не вместе, привести мысли в порядок, подумать о том, что и как нам друг от друга нужно… — Он приподнялся на локтях и устремил на Билла умоляющий взгляд. — Может, тогда станет легче? — То есть… правильно ли я тебя понимаю, что ты хочешь расстаться, но временно? — Ответил, наконец, Билл, после короткого, но очень напряжённого молчания. — Боюсь, если мы этого не сделаем, то одного из нас вскоре найдут с переломанной шеей или многочисленными ножевыми. Либо в психушке. Первое вероятнее. — Я не способен на убийство, — зачем-то сообщил Сайфер и криво усмехнулся. — Я знаю, что я сейчас вроде как не вправе указывать тебе, что делать, но… можно тебя попросить? — Ты определись, указываешь или просишь. Колкую фразу Диппер проигнорировал. На него сейчас жалко было смотреть — Билл и не смотрел. — Переезжай к Уиллу, — тихо сказал Диппер. — Хотя бы на пару недель. Или пускай он поживет с тобой. Не оставайся один. Пожалуйста. — Это ещё зачем? — Хмыкнул Билл. — Затем, что ты не будешь заботиться о себе сам. — До тебя как-то справлялся. — До меня. — На что ты намекаешь? — Будешь делать вид, будто тебе всё равно, и ничего не изменилось? Ладно. — Диппер сел на кровати и устало провёл по лицу ладонью. — Как знаешь. Это ведь безобидная просьба. — Ты не ответил на вопрос. — Ответил. Просто ты, как всегда, не услышал. Я не думаю, что ты справишься. — С чем? — Прекрати вязаться к словам! Ты прекрасно всё понимаешь. Опять издеваешься, да? — Нет, — выдохнул Билл, опустив голову. — Я пытаюсь понять. Диппер устало покачал головой. — Я уже сказал всё, что мог. Не в первый, кстати, раз. Только ты слышишь не то, что нужно. Цепляешься к ничего не значащим деталям — просто галочки ради, да? Ты за этим приехал? — Он вздохнул и спрятал лицо в ладонях. — Если так, то уезжай. Я больше не собираюсь с тобой ругаться. — Сосна… Диппер не ответил. В этой обветшалой и дешёвой мотельной комнате он выглядел чужеродной деталью. Не на своём месте. Хотелось взять за шкирку и выдернуть обратно — домой, отсюда подальше. К себе, в конце-то концов. Это всё было нечестно и до кома в горле обидно. — Диппер, — сдался Билл окончательно. Сел прямо на пол — без шуток, тот выглядел самой чистой поверхностью в комнатушке, закрыл лицо руками и какое-то время сидел так, пытаясь осмыслить всё услышанное. Заговорил Пайнс как-то неожиданно и почти невпопад. Его слова прозвучали ни к месту, хотя парой минут ранее Билл сам задал ему этот вопрос. — Я не хочу, чтобы ты оставался сейчас один, — тихо сказал Пайнс, — потому что ты слишком склонен к саморазрушению. Я сбежал, чтобы нам обоим стало проще. Чтобы всё встало на свои места. Не за тем, чтобы ты гробил себя ещё больше. Как бы то ни было, Уилл твой друг и может за тобой присмотреть. — Скидываешь всё на Уилла, да? — Твои манипуляции за милю видно. Билл сделал глубокий вдох и решил, что с него достаточно. К дьяволу всё. К дья-во-лу, основательно и надёжно. Без вариантов. — А знаешь, что, — вдруг полубезумно улыбнулся он и поднялся на ноги. — Знаешь что, лапуля? Хочешь сидеть здесь — сиди, сколько влезет. Всё равно обратно приползёшь. И просто для справки: ты меня заебал! — Громко крикнул он напоследок и ушёл, хлопнув за собой дверью с такой силой, что хлипкая штукатурка с потолка градом осыпалась на чужую постель.