365 сказок

Мягкий свет едва вычерчивал её лицо, линию волос, свившихся тугими локонами, покатые плечи, не прикрытые, не защищённые совершенно ничем. Она словно рождалась из темноты, когда луч поочерёдно высвечивал то острый подбородок, то стянутую чёрным корсетом грудь, то обхваченные алыми лентами запястья или сжавшиеся вокруг чашки пальцы с короткими ногтями. Такой она и появилась, в той же позе, с этой чашкой. Что там за жидкость внутри? Губы её влажно блестели, будто она только что пила, глаза скрывали перламутрово блестящие веки. Длинные ресницы отбрасывали тени на щёки. Первое время, вырастая из темноты, высвечиваясь, становясь всё реальнее, она совсем не шевелилась. Оживая в пальцах света, она всё же была картиной, которой любое движение чуждо. Но вдруг повернула голову и тогда показалась будто бы сразу вся. Пышная юбка спадала с кресла и терялась, точно таяла во мраке. Ленты обвивали руки до самого локтя. В волосах что-то засияло — то ли заколки с мелкими камешками, то ли капли или блестящая пудра. Она появилась в моей гостиной без всякого спроса, неизвестно откуда, и молчала, отчего тишина выгнулась и задрожала. — Добрый вечер, — мой голос показался глухим и невыразительным. Она же пожала плечами и наклонилась вперёд, выправляя платье. — Ночь, — прошелестело в ответ. Но вряд ли это сказала именно она. Мне даже показалось, что её горло охватил плотный ошейник, врезаясь в чересчур белую кожу, отчего она и не может говорить. — Чаю? — предлагая, я гадал, подаст ли она свою чашку, которую сейчас перехватила за ручку, отставив мизинец. — Нет, — она наконец-то посмотрела на меня, глаза её оказались тёмно-алыми, с проблеском рыжеватых искр. — Сказку? — теперь же я почти лукавил. Она улыбнулась уголками губ. — Сказку рассказывать должна я, не так ли? — и развернулась к огню. Чашка выскользнула из её пальцев и упала на пол, расколовшись напополам. Под осколками образовалась тёмная лужа. Она даже не заметила, потянувшись к камину, словно хотела отодвинуть заслонку и запустить ладони в угли. Мне показалось, что от неё не дождаться ни историй, ни сказок, ни чего-то там ещё. Поднявшись, я размял плечи и двинулся в кухню, оставив гостью обретать себя. Когда же вернулся и устроился с чашкой чая на своём обычном месте, она заговорила, монотонно, точно голос её был приливной волной, шуршанием воды по гальке: — В том мире нет больше огня и нет никакого света. Солнце погасло, звёзды поглотила тьма. Нет ничего, только влага, влага, влага… И я заметил, что кожа её стала блестеть сильнее, с платья потекли целые ручейки. — В том мире нет больше воздуха, он переполнен водой, что вытеснила всё, совершенно всё. Научиться жить в ней почти невозможно… Она не отрывала взгляда от языков пламени, точно была очарована им, её голос тёк плавно и медленно, иногда паузы слишком затягивались, а потом слова возникали, словно поднимались с пузырьками воздуха из глубокого омута. — Я выжила. Отреклась от воздуха, от света, но… Жажду мою не могла утолить никакая вода, — вот теперь и только теперь она посмотрела на меня пристально и требовательно, будто бы именно я хранил какой-то ответ, мог подсказать ей, как решить странную загадку, которая поставила её в тупик. Что говорить, я не знал, а потому встретил её взгляд и чуть склонил голову. — Как я оказалась тут? — Пришла с лучом света, — теперь я кивнул в сторону миниатюрного маяка. Он парил в сфере молодого мира, изредка его луч прорезал полумрак комнаты и вновь истаивал, чтобы промелькнуть опять через несколько мгновений. — Это странно, — и с ней нельзя было не согласиться. — Быть может, свет в твоей груди слишком ярок, чтобы ты оставалась в полном тёмной воды мире? — предположил я. Она поднялась, осторожно шагнула. Теперь её платье опять было сухим. — Но здесь-то мне тоже не место, — она приблизилась к сфере, где всё так же сиял маяк. — Что там? — Новый мир. Всматриваясь в то, что творится внутри маленькой сферы, она наклонилась, отчего локоны сорвались и закрыли от меня её лицо. Можно было решить, что она так скоро обрела новый мир, но в груди моей ворочалось тугое недоверие. — Как туда попасть? — Никак, если ты не путешественница или не должна ему принадлежать. Это поставило её в тупик, и она отошла, снова устремив взгляд в камин. — Может, мне и нигде нет места. — Так не бывает, — я знал это чувство, оно всегда было ложным. — Где-то тебя ждёт иной мир. — Но как туда добраться? — она развернулась, присмотрелась. — Почему я пришла к тебе? — Так бывает, — и иного ответа у меня всё равно бы не нашлось. — А мир… Здесь он сам придёт к тебе. На беседу я уже не надеялся, гостья оказалась слишком странной даже по меркам моего чересчур странного дома. Порой её словно отторгало само пространство, образ становился блеклым и почти исчезал, порой под ней намокал пол, с платья звонко капала вода, а в другое мгновение всё становилось сухим. — Когда… найдёт? — вопрос было легко оставить без ответа, но я пересилил себя и подошёл, осторожно взял оплетённое лентой запястье. — Возможно, скоро, а может быть, нет, но времени ты всё равно не заметишь. Пока ты в чуждом мире, время для тебя — лишь условность, которую ты имеешь право не принимать в расчёт. Выслушав меня, она только тихонько вздохнула. — В том… там… когда-то было тепло, — пожаловалась и замолчала. — Теперь ты сбежала, — уж в этом-то я был уверен. Я отпустил её, она тут же уселась в кресло, махнула рукой — и чашка опять оказалась у неё в пальцах, такая же целая, как и раньше. Приготовилась ждать. Оставив её у камина, я поднялся в спальню и вытащил Таро. Мою гостью назвали они Королевой Чаш, а её ожидание обозначили Звездой. Но ничего большего сказать не сумели. И я остался в полной тишине — размышлять и надеяться, что мир отыщется быстро. Так быстро, как только возможно, ведь для меня время здесь условностью не было. Её история осталась невысказанной, но я не желал слушать о мирах, где умерло солнце и не осталось света. Когда я вновь оказался в гостиной, камин почти догорел, а моя безымянная гостья задремала, устроившись в кресле с ногами. Я хотел укрыть её, но тут её облик стал меркнуть и скоро истаял. На полу осталась лишь лужа морской воды, в которой отражались алые угли. Так странно не уходил и не приходил больше никто. Может, стоило бы найти историю этой Королевы чаш?.. Я обернулся к молодому миру, где всё так же вспыхивал маяк. Там занимался рассвет. — Ты забрал её? Мир не ответил. Но одно я знал точно — мы должны были ещё раз встретиться с нею.