365 сказок

Мир казался созданным из разноцветного стекла, в котором вспыхивали блики и загорались звёзды. Я стоял на хрупком, причудливо изогнувшемся мосту, и во мне тоже было вдоволь хрустальной хрупкости. Можно было смотреть сквозь собственные пальцы, а за стеклом груди наверняка видно было, как гулко бьётся сердце. Оказавшись здесь, я замер, испугавшись, что неосторожным движением расколю самого себя или всё мироздание разом. Но когда привык, всё же посмел коснуться гладких перил, всмотреться в блестящие, отражающие друг друга поверхности и плоскости. Всё расцвечивалось радужными бликами, пастельные, мягкие тона перетекали один в другой, преображаясь бесконечно, мерцая, удивительным образом рождая внутри крошечные сияющие точки. Под моей кожей тоже текли, переливаясь, крохотные галактики. Небо гляделось в землю, всё отражало друг друга, и я, наверное, отражал частичку этого мира столь же чётко, как он мог отразить меня. Даже звук тут казался хрустальным, звенящим, даже ветер словно лился, неся в себе мельчайшие сияющие частицы. Не вредно ли таким дышать? Или моей плоти, ставшей такой же стеклянно-прозрачной, уже ничто не повредит, кроме прямого удара? Наконец я сбросил оцепенение и перешёл по мосту на другую сторону навечно застывшего хрустального потока. Словно деревья, здесь высились зеркала, и в них я дробился и бесконечно повторялся. В таком лесу можно было заблудиться, даже не двинувшись с места. В округлом куполе небес не сияло солнца, но свет как будто бы проникал изнутри, шёл от неведомого источника и потому был мягок и чист. Он почти не давал теней. На мгновение я представил, что на самом деле нахожусь в одной из тех сфер молодых миров, что так часто парили вокруг лампы на моей кухне. Когда я улыбнулся этим мыслям, тысячи меня повторили улыбку. Я шёл мимо зеркального леса, и во множестве своих дубликатов потерял осознание самого себя. Вот только это было совсем не страшно, напротив, стало спокойнее. Может быть, на какой-то бесконечный миг я даже превратился в зеркало или прозрачную стеклянную статую — ничего нельзя было утверждать конкретно. Само передвижение по этому миру казалось скольжением и парением. И когда-то я забыл о возможных осколках, о том, что стекло способно разрушаться. Наверное, то была секунда чистейшего счастья. *** Наступил миг, когда весь мир зазвенел, точно захотел расколоться, напомнив мне о вероятных угрозах. Но нет, и снова страх был ложью, никаких трещин не появилось, ничто не дрогнуло, не опало осколками. Всего лишь открылась дверь. Она, конечно, тоже была стеклянной, и переступать её порог было немного больно — растворяясь в этом мире, я почти что забыл о других. Или о том, что мне нужны какие-то другие. Однако дорога вела меня прочь, и я сделал шаг вперёд. Как было нужно. *** Дыхание перехватило, и лишь секундой позже я осознал — всего лишь ветер бьёт прямо в лицо, быстрый и безжалостный. Он был влажным, даже ледяным, нёс снеговые хлопья. Дышал не то застоявшейся зимой, не то гневной, выхолодившейся весной. Дверь разбилась, осколки спрятались среди лежащего пухом снега. Я этого почти не заметил. Ещё немного тоскуя о заворожившем меня стеклянном мире, я поднёс ладони к глазам, но они вновь налились плотью и больше не были прозрачны. Я перестал быть зеркалом или стеклом, перестал отражать. И грустно, и, наверное, к лучшему. Теперь мой путь лежал сквозь усыпанную снегом пустошь, всё дальше, к темневшему на фоне высветленных до белого небес лесу. А сердце всё ещё стучалось неровно, слишком гулко, словно искало стекло внутри меня. От мокрого снега я быстро промок насквозь, вот только почему-то совсем не испытывал холода, как будто забыл, что это такое. *** А потом проснулся. Спокойный свет заполнял комнату. Под потолком медленно кружили две сферы. Одна из них радужно переливалась, краски были мягкими, а на стенах от неё дрожали, прыгали, разбегались блики. Вторая же была молочно-белой, потому что в ней бесконечно кружилась метель. Интересно, явились они сюда, чтобы прийти в мой сон, или же мой сон породил их? Сидя на постели, я рассматривал сферы. Мне было столь же хорошо и спокойно, как в мире стеклянном, так же удивительно тепло, как в мире, забывшем о весне. Я даже не ждал, что меня прервут, всё же утро было совсем раннее. Но раздался требовательный стук, и я, оставив миры, спустился к двери. *** Скоро в моей гостиной сидел Лис. — У меня деликатная проблема, — говорил он, пока я пытался понять, что в нём не так. — Мне нужно узнать себя со стороны. — Хм, — чуть нахмурился я. — Чем же тут может помочь Странник? — Говорят, вы все себя со стороны знаете, — он чуть дёрнул ушами. — Не так? — Но ведь у каждого свой способ… познания, — я потёр висок. — Не понимаю. — Может, для этого нужно путешествовать?.. — с надеждой спросил Лис. — Вряд ли ты родился в этом мире, разве нет? Значит, уже путешествуешь. — Это верно, но, может, не там? — Тут, опять же, я тебе не помощник, — вздохнув, я поднялся с кресла. — Кто тебя надоумил прийти ко мне? — Никто… Ветер? — он словно пытался подобрать верный ответ. Тут в гостиной показались обе сферы. Радужная описала вокруг головы изумлённого Лиса круг. И тогда я вспомнил, как дробился в зеркалах. — Послушай, — заговорил я, воодушевлённый мыслью, — может, тебе стоит отправиться вот в этот мирок. — Разве же я влезу? — он с сомнением тронул сферу пальцем, та чуть отодвинулась, но зависла напротив его носа. — Это как раз нетрудно, если ты захочешь. Там только стекло и зеркала. Быть может, то, что тебе нужно. — Ну-у… — однако мысль его захватила. — Тогда забрось меня туда поскорее. Дверь открылась сама собой, мне не пришлось звать её, и Лис исчез, как исчезла и радужная сфера. Остался только маленький, полный снега шарик. — А ты для кого? — спросил я его. Ответом была тишина, но тут уже не стоило сомневаться — кто-то да найдётся. *** Позже я пил чай на кухне, задумавшись так глубоко, что едва расслышал звук дверного звонка. На этот раз открыл я с заметным опозданием, очередной гость недовольно уставился на меня. По глазам я узнал в нём Ветра. — С чем пожаловал? — вырвалось у меня. — К тебе забрёл сегодня холодный мирок, — он оглядел прихожую. — Ах да, вот он. Сфера, будто подслушав, что говорят о ней, подплыла ближе. — Заберёшь или заберёшься? — усмехнулся я. — Ни то, ни другое, — он ловко изловил кажущийся стеклянным шар. — Здесь заключён мой старший брат. — Вот как, стало быть, выпустишь его? — Посмотрим, — тут он впервые усмехнулся и порывом унёсся прочь. Я же вернулся к своему чаю, пусть тот и остыл. Мне ещё грезился мир, полный бликов и рассеянного света, ещё чудился голос Ветра, а главное, всё так же хотелось понять — пришли эти миры ко мне ночью или родились из моего сновидения. Но никто не смог бы дать пояснения, впрочем, по сути, и то, и другое наверняка являлось правдой. По крайней мере, хотя бы в одной из реальностей.