365 сказок

Ошеломительно пахла сирень, казалось, что её аромат имеет цвет — тягучий лиловый оттенок, уходящий в фиолетовые тона, теряющиеся в сумерках. Окутанный этим ароматом, я стоял, закрыв глаза. Мельчайшее движение мира вокруг, мельчайшие прикосновения ветра ощущались мной так же ясно и чётко, как каждый удар сердца. Я стал миром или мир стал мной. Чудилось, что вокруг нет больше живых существ, что сиреневые кусты давно растут сквозь меня, превращая и меня самого в соцветье, в тяжёлую кисть, обещая, что и я буду срезан, сломан, сорван, займу место в вазе и исчезну. И в тот миг, когда я уже почти стал верить, что вся моя жизнь заключена в тяжести лилового запаха, что-то нарушилось. Я ощутил, пусть ещё не увидел, как в мир проникает некто ещё. Чужая целенаправленная воля, что раздвигала ветви и пробиралась вперёд, всё ближе ко мне. Пришлось открыть глаза и перестать быть всего лишь сиренью. На меня удивлённо взирало существо столь воздушное и текучее, что не пропитайся я так этим вечером, то и не увидел бы, никогда не ощутил его присутствия. Теперь же мы смотрели друг на друга, соприкасались взглядами и словно бы начинали течь друг в друге тоже. Разговор, если бы он был, вряд ли шёл бы словами. Скорее, то были бы осколки мыслей, ошмётки внезапных озарений. Мы вглядывались в души, искали в них что-то схожее и почти находили, почти… Хотя эти невесомые ниточки тут же уплывали, терялись в густом аромате. Всё вокруг пахло сиренью. Существо наконец двинулось, окружило меня туманом и… развеялось. И в тот же миг я полностью обрёл себя, отделился и отдалился от этой реальности. Я стоял в саду, где цвела сирень, ночь опускалась медленно и плавно, небо всё более синее, всё более тёмное, накатывалось волной, но было пора уходить. Последний раз меня коснулся волшебный аромат, и мир выбросил меня, отправил дальше. *** Вырвавшись из сна, я некоторое время лежал, вслушиваясь в ночь. Точнее, в предутреннюю тишь, такую ясную и такую изменчивую. Что разбудило меня и почему? Причина вряд ли находилась снаружи, потому я всматривался вглубь себя, но ничего не находил. Будто бы нечто во мне проклюнулось и тут же исчезло. Пробилось и поникло. Балконная дверь была распахнута, ветерок чуть тревожил лёгкую занавесь. Вместе с ним в комнату протекал смутный свет, небеса выбеливались перед тем, как впустить в себя солнце. Уже пели птицы, тревожно вскрикивали носящиеся высоко-высоко стрижи, и воздух… воздух уже казался совсем летним, хоть и очень холодным. Я всё же сел на постели, не став ловить исчезнувший сон. Вместо того набросил одежду и спустился в сад. Здесь тоже росла сирень, она тоже благоухала, вот только… будто бы совсем даже и не так. *** Встало солнце, утро перетекло в обычный день. Я бродил по мирам бесцельно, не задерживаясь в них дольше, чем на минуту, и в какой-то момент вышел на холмы, да так там и остался. Было жарко, и я лежал на свежей траве, жмурясь от солнца. Хотелось растечься дрожащим от зноя воздухом и навеки остаться частицей холмов. Вот только в памяти всё ещё был жив лиловый и чистый аромат. Сирень того сновидческого мира оказалась особенной, нельзя было найти второй такой же. Отчего-то я тосковал по ней, точно она была моим другом, а потом мы утратили всякую связь. *** Я вернулся домой лишь после заката, пропитавшись росой и последними трелями соловьёв. Поставив для себя чайник, я долго ещё наблюдал за тем, как ночь пеленает город мраком, гася фонари и окна. Чай пришлось пить холодным. После я бродил по комнатам, переставлял бесцельно предметы, как будто что-то потерялось в доме, но я не знал, как найти, как искать. Неугадываемое ощущение то и дело скользило мимо, не давая ни сконцентрироваться, ни собраться. Под утро же я вошёл в спальню. Здесь догорала свеча на подоконнике, дверь на балкон оставалась распахнутой, кровать — неубранной, как я бросил её утром. И только на тумбочке стоял букет сирени. Волшебный запах пропитал всю комнату, он замер в углах и тенях, трепетал на подушке, он тёк и лучился лиловым, и я видел это. Сиреневый аромат. Подойдя ближе, я прикоснулся к лепесткам, с удивлением понимая, что они настолько нежны, точно на самом деле иллюзия. Существуют ли они вообще? Может, букет не полностью перенёсся в наш мир, застыл на грани между реальностями? Ветер колыхнул аромат, я кутался в нём и был счастлив. *** Конечно, на следующий день букет исчез. Мир в очередной раз неуловимо изменился, и я почти позабыл о том, как касался сирени. В сущности, прелесть этих чувств и в их мимолётности, хрупкости. Если бы они были постоянны, то утратили бы изрядную долю своего очарования. Разве нет? Дела и дела. В веренице и кутерьме я то встречался с кем-то, то говорил, то слушал. Вечер застал меня внезапно: чуть тронуло небеса позолота, повеяли иные ветры. Солнце садилось за спинами домов. Я замер на пороге собственного дома, замер с внезапным ощущением, будто забыл о чём-то. Как бывает, когда срывается лишь одно слово из фразы, а всё предложение целиком тут же скатывается в темноту и пустоту, оставляя память пустой, а язык беззвучным. Но что я мог так потерять, утратить, что во мне захотелось утаиться? Я смотрел на застывший в золоте вечер, ощущал его тепло, но… Что же было иначе совсем недавно, буквально секунду назад? Быть может, цвет? Или… запах? Прикрыв глаза, я шагнул с крыльца и двинулся по дворику вслепую. Не было нужды вытягивать руки, но слух, осязание и обоняние обострились до предела так скоро, словно я всегда руководствовался лишь ими, не пользуясь зрением. И когда я шёл в сторону сада, я наконец уловил отголосок и мысли, и чувства, и… аромата. Сирень, лиловый оттенок, тягучесть и тяжесть, обернувшаяся в кристальную ясность. Открыв глаза, я удивлённо засмеялся — мой сад вместил в себя иную реальность, он принял в себя многочисленные сиреневые кусты, чьи ветви изогнулись арками под тяжестью соцветий. Там, на крыльце, я ощутил, как грань мира вторгается в другую грань. Это ненадолго. Такое соприкосновение исчезает, ничего не оставляя, кроме памяти. Но я гулял среди сиреневых зарослей, стараясь надышаться, надышаться на всю жизнь. В то же мгновение, когда этот мир стал меркнуть, рассыпаться и растворяться во мраке, я осознал и ещё одну вещь. Она тоже развеселила, превратилась в улыбку, в тёплое чувство в сердце. Я понял, кто был тем существом в моём сне. Я сам. Я вглядывался тогда в собственные глаза. В глаза будущего себя, заблудившегося среди аромата сирени, терпкого на вкус, лилового цветом. Так и пришла ночь.