365 сказок

Когда я заглянул в сферу, возникшую над рабочим столом в полночный час, волны расступились, и я увидел, что здешнее море покоится на крышах давно покинутых зданий. В этом маленьком мирке не осталось никаких известных мне физических законов, и потому я ласкал взглядом деревянные подпорки, удерживающие стены от обрушения, дорогу, ведущую по дну, которое на самом деле не дно, пустые глазницы окон. И сам не заметил, когда оказался внутри. Воздух, пропитанный морем, пах водорослями и йодом, ветра не было вовсе, только шумели разошедшиеся шторами волны. Не зная, как долго они будут приглашать меня, я ускорил движение. Вымощенная крупным булыжником дорога гулко отзывалась на каждый шаг, впереди зиял арочный провал ворот. Когда я подошёл ближе, то рассмотрел натёкшую лужу, в которой отражались здания и капельку — небо, перепрыгнув её, я оказался как будто бы во дворике — дома плотно обступали пятачок свободного пространства, но чтобы подняться к ним, нужно было вскарабкаться по шаткой деревянной лесенке. Она так долго находилась под водой, что стала приютом приросших раковин и какой-то морской мелочи вроде рачков. Преодолев это шаткое препятствие, я наконец-то оглядел желтоватые, в разводах от воды, стены. Что будет со мной, если разошедшийся в стороны океан вновь сомкнётся? Я поднял голову и увидел, как морская вода трещинами струится по монолитам зданий, там, выше, словно проходила грань, где одни законы сменяли другие. И мне захотелось подняться туда, чтобы увидеть своими глазами, ощутить на себе. Я вошёл в одно из зданий в поисках лестницы наверх. Освещения не было, только тишина и сумрак, да ещё, быть может, отдалённый, но гулкий звук равномерно падающих капель. Блуждая по холлу, я едва заметил коридор, который уводил куда-то вглубь. Выбора особенно не было, и я попробовал именно этот путь. Вскоре передо мной оказался лифт. Коридор заканчивался тупичком с забранным решёткой окном, но над плотно сомкнутыми челюстями лифта одиноко горел желтоватый маячок. Система работала. Надавив на кнопку, я приготовился ждать. Сначала послышалось утробное урчание — приходил в действие старый механизм, затем с шорохом и влажным чавканьем кабина двинулась в своём ложе. С лязгом двери разошлись в стороны, и я шагнул на слабоосвещённый квадрат блестящего от воды пола. На стенке было только три клавиши, я надавил верхнюю, двери тут же захлопнулись, от грохота кабина задрожала, качнулась, но затем всё же плавно двинулась наверх. Таинственный механизм чавкал прямо у меня над головой, в стенки кабины что-то упиралось, раскачивая её, будто в шахте помимо лифта находилось и что-то ещё, нечто живое, теперь растревоженное и недовольное. Движение было очень медленным. Я почти устал стоять, рассматривая стенки с потёками и трещинки в потолке, сквозь которые лился непонятный свет. Можно было даже успеть отчаяться, что кроме этого лифта в мире ничего не осталось, но наконец двери снова разошлись. Я выпрыгнул на площадку, а они хищно лязгнули за мной, словно хотели в последнюю минуту поймать и сожрать. Механизм голодно поворчал ещё минутку и затих, уснул, даже лампочка над лифтом померкла. *** Вперёд меня повёл коридор, в конце которого мерцал свет. Не было никаких иных дверей, это странное здание совсем не предназначалось для того, чтобы в нём кто-то когда-нибудь жил. Но вот я вышел к ряду окон — узкие, точно бойницы, они дали мне возможность выглянуть наружу и удивиться тому, как высоко я оказался. Почти под самой крышей. Крышей, которая не была крышей, но оказалась океаном. Теперь я видел, как в метре надо мной ломаются физические законы. Как океан, бывший водой, обращается в трещины, змеящиеся по стенам зданий, синеющие морской гладью, шумящие набегающей волной. Из этих трещин изливался птичий крик, чаячий стон. Высунувшись из окна, усевшись на подоконник, я дотянулся до одной из трещин и погрузил пальцы в океан. Вода была холодной, облизала кончики и схлынула, чтобы подкрасться мгновением спустя. Прижавшись спиной к оконной раме, я чувствовал, как мягко и медленно бьётся океанское сердце, каждый удар отдавался во мне самом. Возможно, уже и во мне текла та же вода, кричали те же чайки. Я тоже стал пляжем и морем, берегом и волной. Я закрыл глаза, улыбаясь. Странный мир мне понравился, хоть в нём и скрывалось что-то хищное. Наверное, я с самого начала находился внутри, постепенно врастая всё сильнее, пока не слился целиком. Сердце океана всё билось и билось. Когда реальность сменилась, я не заметил. *** В кухне мешался запах кофе с ароматом корицы. Только у плиты стоял не я, не я творил кофейную магию. — И как тебе мир? — Странный, но интересный, — пожал я плечами, подходя ближе. — А ты почему здесь? — Скучал? — предположил он. — Ты? Мы улыбнулись друг другу. Кофе был почти готов. — Завтра я принесу тебе ещё один любопытный мирок, — сказал он, наливая напиток в две чашки. — Тебе понравится. — Спасибо… И разговор замер. С ним обычно не было нужды разговаривать, достаточно было краткого соприкосновения. В окна стучалась влажная ночь. Манила дождём и запахом продрогших улиц. Май танцевал на крыше дома напротив, играя с фонарями и бликами света. Как остался один, я тоже не заметил. Только вторая чашка кофе оказалась допитой. *** Позже я задумался, как много соприкосновений с дивными и чудесными существами выпало мне на долю. Как много их! Но… вечерами я часто остаюсь в одиночестве. Впрочем, это ничуть меня не тяготило. И удивляясь себе, я набросил куртку и вышел во влажную ночь. Дождь уже перестал, небо казалось опрокинувшимся тёмным океаном. Мне даже показалось, что оно тоже начинается прямо от крыш, врастая в них не трещинами, но корнями. Чтобы почувствовать лучше, я нашёл пожарную лестницу и поднялся, открывшись разом всем ветрам и всей черноте. Стоя на гулкой жести, я всматривался в глаза звёзд, в рваные клочья облаков, а видел волны и пену, очертания островов и даже корабли, плывущие в тишине и тьме. Взошла луна — мощным маяком разбросала свой свет по морским волнам. Мне тоже захотелось плыть к ней, оказаться кораблём и расправить паруса, вдоволь набирая густого, пропахшего маем ветра. Но я стоял на крыше, а беспокойное небо мчалось мимо меня. У меня не было ни крыльев, ни парусов. Только май в душе и сердце. Я спустился много позже, когда окончательно продрог, а небо стало плеваться мелким дождём. Фонари на улицах погасли, только самые широкие проспекты ещё дрожали робкими огоньками. Было очень поздно или почти уже рано. Небо проглотило луну. Остановившись на крыльце, я вдруг понял, зачем всё это было. Если когда-нибудь мне будет суждено выбрать мир, в котором я окончательно пропаду, растворюсь, обратившись лишь капелькой, лишь вздохом ветра, то в этом мире обязательно будет океан. Им я и стану. Что может быть лучше для путника?