365 сказок

Сказки и миры, миры и сказки… Небо было синим, а трава — изумрудной, песок — золотым, а камень дороги пепельно-серым. Мир казался ярким, но на самом деле… Называя каждую краску, я словно призывал её к жизни, на самом деле эта реальность была совершенно бесцветной. Каждый тон, каждый полутон, каждая тень её вырисовывались, лишь когда раздавался звук голоса. Лиловое облако, розоватый отблеск, красно-алый закат, зеленовато-бурый подлесок, тёмные ели на своде небес. Мир-раскраска. Остановившись на кирпично-красной крыше, я прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Не нужна была дверь, зелёная дверь с шелушащейся краской, чтобы уйти отсюда куда-нибудь ещё. *** Сказки и миры, миры и сказки. Скалы, горные вершины, затянутые мглой накатывающего вечера, угрюмый лес внизу, пронзительный ветер. Недружелюбная реальность. Я осмотрелся и обнаружил тропинку, она повела меня кромкой ущелья, но вскоре спуталась и затихла, оставшись на пятачке между скальных выступов, напоминающих обломанные клыки. Воздух пах подступающим дождём, над моей головой клубились тучи, и пора было уходить, но двери поблизости не находилось. Только зев пропасти. Прыгнув, я сразу же перенёсся в город. *** Сказки, прорастающие в миры. Я шёл городскими проспектами, сворачивал к паркам, но никак не мог добраться до реки. В воздухе чуялся её зов, прохладная свежесть, но никак не получалось выйти к набережной. Город не видел меня, суетился, подмигивал огнями, жил, наслаждаясь каждой секундой, закат стремительно таял, карамельно-золотой на синем языке неба. Очередной поворот, и я остановился в тупике, дома плотно смыкали стены и крыши, было сыро и даже холодно. Где же река? — У нас не бывает ни странников, ни рек, — откликнулся на мои мысли водосток. — Ни того, ни другого никогда не встречал. — У нас есть и странники, и река, — спорил с ним конфетный фантик. — Ветер поднимал меня высоко, я видел и тех, и других. — Мы вросли корнями, и нам всё равно, — отвечали дома, захлопывая ставни. Им хотелось спать. Я вернулся, но оказался на другой улице, город шевельнулся во сне, меняя направления своих дорог, разворачиваясь, переставляя дома и площади, меняя местами киоски и скверы, пруды и фонтаны. Подождав, пока он не угомонится, я шагнул в тот же тупик и, конечно, вышел к реке. Она была тихая и неглубокая, узкая, грустно бегущая мимо парапетов и мостов. — Эй, — позвал я, но она спала так крепко, что не откликнулась. Я открыл первую же дверь, что смотрела в эту сторону. *** Миры прорастают сказками. Под моими ногами был остров, островок, совсем маленький. Его и взглядом можно было окинуть сразу. Поросший осокой, он шелестел под ветром будто бы весь сразу, а воды реки обнимали его и укачивали, словно он давно потерял любую связь с землёй и волен плыть как лодочка. Я сбросил кроссовки и опустил ступни в воду, сегодня мне не хотелось ещё куда-то бежать, пусть сказки сами настигнут меня прямо здесь, прямо сейчас на островке, что качается в волнах реки. Близился вечер, над водой далеко разносились крики птиц и голоса лягушек, небо наливалось перламутровым золотом, а облака казались аппликациями, приклеенными на совесть. Я ждал первых звёзд, или ветра, или пусть даже чьего-то вскрика, но всё было слишком спокойно. Потому меня сморило сном. *** Сказки прорастают мирами. Я и сам стал островом, наполненным птичьим гамом, острыми листьями осоки, рогозом и камышом сразу. Я стал лесистой кроной, песком, который лижет река, тропой, по которой пугливые косули идут на водопой, старым пнём, где дремлет гадюка, свернувшись кольцами. Я наполнился ветром, и дождём, и солнцем, и теплом, и вечерней прохладой. Я пробился родниками, отстроился городом и рассыпался в пыль, потому что стал сразу и временем. Сон был не сон, а реальность — не реальностью. Мир был не миром, смерть — не смертью, и только жизнь казалась сама собой. Закрывая глаза, я видел себя, вырастающего тысячью ветвей, открывая, узнавал себя в небосводе, в скалистых уступах, в водопаде, низвергающемся в океан. Я проснулся новым. Прежним. Тем же, но другим. *** Сказки — миры. Мой голос потерялся, а тело исчезло, и я стал прозрачным и чистым. Я обратился звуком падающего лепестка, шёпотом трав, мягким шелестом уснувшей дубравы. Сквозь меня лился лунный свет, обращая и меня в себя. В какой-то миг я потерялся и растворился. И нашёл себя лишь утром, снова на маленьком островке, что качался на волнах реки, никого не тревожа. Птицы пели хвалу рассвету, рядом с моей ладонью сидела изумрудная, как драгоценность, золотоглазая лягушка, тёмные пятна на её влажной коже казались изумительным рисунком, который был достоин кисти величайшего мастера. Я бы мог легко поймать её, рассмотреть, но мне не хотелось шевелиться. И утро текло сквозь нас обоих, и звенело, и пачкало нам лица росой. В этом мире не было дверей, он отпустил меня с ветром, рассеял с пылью, смерчем я возник уже на пороге своего дома. *** Близилась ночь. — Всё-таки ты странник или сказочник? — обнял он меня за плечи, не давая развернуться в руках. — Тебе же должно быть виднее, — усмехнулся я. — Ты ведь знаешь абсолютно всё. — Тут важно твоё мнение, а не некая истина. Что ты думаешь. Важно озвучить, а не прочесть, понимаешь? Я откинулся ему на плечи, он прижал к себе крепче. — Могу только сказать, что скучал по тебе, брат. — Ну уж это я знаю. Между нами пролилось молчание, но потом я всё же подобрал ответ: — Я странник, который идёт по сказкам, сказочник, что путешествует иными мирами, и всё это вместе, и ничто из этого вовсе. Так тебе нравится? — А тебе? — Своей судьбой я доволен. Всё как будто бы стояло на своих местах, где-то миры прорастали в сказки, где-то сказки творили новые реальности, и всё это было не объять. Но мы молчали, и минуты нашего объятия всё текли и текли. Лишь когда он отпустил меня, я обернулся, чтобы посмотреть в его глаза. — Подарю тебе сегодня связку ключей, — сказал он тут же, протянув на ладони крупное кольцо, где нанизаны были самые разные ключи, и маленькие, и большие, и старые, и будто только что родившиеся. — Найдёшь все двери к ним? — Это задание? — Это предложение поиграть, — он поправил светлые волосы и вмиг стал старше. — Поиграем? — Хорошо, отчего бы и нет, — согласился я, пряча ключи в карман. — С тобой играть всегда интересно. — Потому ты и скучаешь по мне. И исчез. Как обычно. Ночь стучалась в стёкла, плыла мимо туманом. Я устало размял плечи и поднялся в спальню. На постели спал, свернувшись клубком, кот, балконная дверь была распахнута, и ночная свежесть растеклась от пола и до потолка. Мне ещё не хотелось спать, но я знал, что сон подхватит меня в тот самый момент, когда я решусь спуститься за чаем. Возможно, так и следовало поступить. Я опустил связку ключей на свою подушку. Первая дверь будет ждать меня во снах.