365 сказок

На ладони моей покоился последний ключ, а передо мной раскрывался город, пока ещё чужой и незнакомый. Впрочем, с иными городами, с некоторыми мирами с самого начала можно было понять, что ты навсегда останешься чужаком. Улицы будут скалить зубы тебе вслед, фонари — гаснуть, с крыш непременно сорвутся ржавые и ледяные капли, да чтобы прямо за шиворот. Такое случается. Город надвинет крыши на глаза, будет хмуриться, нагонит облаков, а ветра так и вовсе будут норовить пронизать до костей, заполнить самое твоё существо невероятным холодом. Как будет с этим конкретным, я пока не знал. Первые несколько шагов тут ничего мне не рассказали, улочка была тихой и сонной, она словно и не заметила, что здесь появился кто-то ещё, да не просто спустился с крыльца одного из домиков, а вышел из ниоткуда. Впрочем, это было к лучшему. Я сам себе казался непрошенным гостем. Эта дверь, что несколько минут назад впустила меня сюда, будто бы предназначалась не мне, хотя как бы я мог пройти без приглашения в чужую. Сжав ключ в кулаке, я продолжил идти. Улочка плавно забирала вправо и вскоре привела меня к перекрёстку, где было значительно оживлённее. Несмотря на ранний час, здесь уже спешили куда-то городские жители, кто-то толкал впереди себя тележку с булочками, мальчишка зазывал покупать свежие газеты, пахло выпечкой и корицей, а ещё немного дёгтем и дымом из труб. Миновав перекрёсток, я свернул к скверу. Мне всегда было спокойнее там, где поднимали кроны деревья. Тенистый крохотный парк манил пустыми аллеями. Похоже, что этот город почти не замечал меня, но и не относился враждебно. Так бывало со многими. Я прошёл вглубь сквера, посидел на скамейке, рассматривая белые статуи, ступни которых утопали в зелёном мху, и наконец почувствовал, что определил нужное направление: тот компас, что жил в груди каждого странника, не всегда сразу мог указать точно. Обычно каждый город притягивал в свой центр, к площади, или же провожал к набережной — реки для странников вроде меня были особенным местом, но в этот раз меня влекло на окраину. Я прошёл несколько кварталов, где высились трёх- и пятиэтажные здания, украшенные лепниной или заросшие диким виноградом, потом оказался на улочке, где каждый дом прятался в саду, после вышел в пригород — здесь дома отстояли так далеко друг от друга, что я даже засомневался, город ли это или уже что-то новое. Но вот я увидел дом. Окружённый высокими деревьями, внешне схожими с тополями, он стоял с закрытыми ставнями, будто был брошен хозяевами. Однако мой внутренний компас убеждал — это здесь, здесь! И я, конечно, послушался его. Подъездная дорожка была усыпана гравием, вперемешку с речным песком, тёмным и чуть пахнущим водорослями. Этот ненавязчивый и едва заметный запах сначала сбил меня с толку, я предположил, что рядом пруд. Но ничего такого не нашлось. Камешки чуть поскрипывали под ногами, и мне нравился этот звук, он словно приветствовал совсем по-дружески. Здание же, хоть и выглядело неприветливо, всё-таки не казалось угрожающим, как это порой бывает. Крыльцо занесло сухой листвой. Похоже, внутри здесь давно никто не бывал. Я поднялся по певучим деревянным ступеням и… вложил в замочную скважину последний свой ключ. Он подходил, да и могло ли быть иначе? В доме было сумрачно, ведь окна закрывали ставни, впрочем, в них сквозило немало щёлок, потому временами пространство комнат пронизывали тонкие, кажущиеся острыми солнечные лучи. Я оставил дверь распахнутой, чтобы свежий ветер смог прогуляться по застывшим в безвременье комнатам, растревожить пыль, прогнать пустоту заброшенности. В комнатах располагалась лишь самая необходимая мебель, на полках не было безделушек или книг, лишь в гостиной посреди низкого кофейного столика замерла и забылась сном пыльная ваза, в которой навечно застыл сухой цветок — роза, почти потерявшая свои лепестки. Зачем этот дом звал меня к себе? Что в нём скрывалось, как жемчужинка в раковине? Я заметил в холле лестницу на второй этаж. Дом оставался крепким, сколько бы ни пустовал, так что я решил подняться и осмотреться и там. Быть может, тогда и выяснил бы, что же здесь такое спряталось. *** Многие комнаты хранили свои тайны за запертыми дверями. Ключей у меня не осталось, потому я только прикасался к неподдающимся дверным ручкам и шёл дальше, понимая, что тут нет ничего, припасённого для меня. Дом всё так же спал, не думая о пришельце, о госте, которого никто не приглашал. Окно, выходившее на лестницу, заплела паутина, и сквозь него, там, где ставни немного разошлись в стороны, виднелся осколок прозрачно-голубого неба. Некоторое время я стоял, глядя на него, не в силах решить, подняться выше или спуститься. Наконец последний пролёт привёл меня к мансарде. Просторное помещение пустовало, но в центре его, прямо в пыли на полу лежало что-то небольшое, непонятное. Я приблизился и склонился, но всё равно не смог рассмотреть, пришлось присесть на корточки, протереть пыль с предмета. Тогда только я смог узнать в нём крохотную шкатулку, свободно помещавшуюся на ладони. На тёмной лаковой крышке, слегка потрескавшейся за многие годы, цвели странные тёмно-алые цветы. Лепестки прорисовывались с такой тщательностью, будто на самом деле картина была живой. Осторожно я коснулся крышки и приоткрыл её. Внутри таился тёмный бархат, на котором поблёскивал кулон. Явно выполненный из серебра, он, тем не менее, не потускнел и не потемнел, точно только вчера оказался внутри коробочки. Это был скорпион. Предназначалась ли коробочка мне? Или, может, она ждала кого-то другого? По первому этажу гулял ветер, я слышал его шаги. На втором таилась сонная тишина. А здесь в единственное не скрытое ставнями окно привольно лился солнечный свет. И в этом свете танцевали пылинки, а я стоял, недвижимый, удерживая на ладони шкатулку. Наверное, это была бы забавная картина, да только поблизости не оказалось ни художника, ни фотографа, чтобы поймать мгновение. Сомнения и вопросы вдруг разом куда-то пропали, и я положил коробочку в карман. Компас внутри меня не ошибался никогда прежде, вряд ли он ошибётся и теперь. Я уже намеревался шагнуть на лестницу, но вместо того оказался в другом пространстве и даже не сразу узнал собственную гостиную. Она утонула в сумраке, а в камине осталась только остывшая зола. Дом встречал меня тишиной и покоем. Я зажёг свет, поставил греться чайник и тогда только вспомнил о причудливом подарке. Всё-таки я использовал последний ключ, не была ли шкатулка своеобразной наградой? Тот, кто дал мне задачку с ключами, вполне мог подстроить что-нибудь этакое. Я извлёк подвеску и долго рассматривал её, пока не понял, что теперь-то скорпион должен оставаться со мной, как можно ближе. Пришлось повесить его на цепочку. Подоспел чайник, я заварил трав, а не чая, и ушёл с кружкой в сад, смотреть на то, как ночь кутает город.