365 сказок

Я знал немало историй, которые никогда не приключались со мной, но отчего-то приходили ко мне в чужих рассказах. Так много, что иногда возникала необходимость выписать какую-то из них, только бы не позабыть. Тогда я закрывался в кабинете и отдавался во власть слов, чтобы они излились сполна, обернулись некоей формой и застыли в ожидании читателя. Этим вечером я точно так же замер, удерживая в пальцах ручку. История потихоньку обретала голос, и я выжидал, когда же можно будет её записывать. В такие минуты я не любил беспокойства, но кто бы и побеспокоил меня в моём доме, где я жил один? Разве что гость, но из кабинета я не слышал возни у входной двери, а появиться иными путями тут могли немногие. Однако стоило мне начать выписывать первое слово, стоило только первой букве нарушить покой бумаги, как что-то ударило в стекло. На миг даже солнечный свет померк. Я поднял голову от стола и удивлённо нахмурился. Так меня не прерывали ещё никогда. История внутри недовольно свернулась клубком и затихла. Без её голоса вытащить её наружу было делом непростым, так что я решил всё же сначала посмотреть, что там творится за окном, прежде чем уговаривать ненаписанные слова вести себя хорошо. Окна кабинета выходили в сад, поначалу кроме свежей зелени и ярких пятен цветов я ничего не увидел. Кто бы там ни старался привлечь моё внимание, он уже сбежал или спрятался. Впрочем, довольно скоро я заметил, что на траве лежит какая-то непонятная вещица. Пришлось открыть створки и перегнуться через подоконник, только бы рассмотреть, что там на самом деле такое. С виду это больше всего напоминало бесформенную груду тряпья, и всё же что-то с ним явно было не так. Неужели кто-то швырнул этим в стекло? История уснула внутри меня, и потому я отправился вниз. Раз уж слова перестали проситься на бумагу, значит, можно и подойти поближе к тому, что там лежит. Может, это ещё одна история, кто же знает наверняка? В саду оказалось неожиданно жарко, ветер совсем не тревожил листвы, воздух был пронизан гудением пчёл. Я обошёл дом и приблизился к тому, что сверху напоминало тряпьё, а тут уже больше казалось… сильно побуревшей от времени бумагой. Присев на корточки, я убедился, что это действительно бумага, обёрнутая вокруг самого обычного камня. Измочаленный, местами порванный лист был исписан мелким почерком, хотя поначалу я представил себе, что увижу карту. Но нет, неровные строчки на непонятном языке, может, и рассказывали о других мирах, вот только оставались мне совершенно непонятными. Машинально я сунул бумагу в карман и вернулся в кабинет. Теперь история уже пожелала пробраться наружу, и я более не отвлекался. Заниматься именно этой пробудившейся сказкой мне пришлось почти до заката. Однако вот она была закончена, и я опять вышел в сад — выпить чаю в беседке, посмотреть на то, как сумерки захватывают власть над городом. Под потолком беседки висел крохотный фонарик, загоревшийся, едва стало слишком темно. И его ласковый жёлтый свет напомнил мне про клочок бумаги. Уложив его на столешницу, я снова склонился, провёл кончиками пальцев по строкам. Интересно, как же понять, что тут написано? Суть странника, конечно, помогала в этом, но довольно долго я не мог понять ни единой буквы, пока вдруг, чуть отстранившись, не прочёл их все разом. Смысл перестал ускользать, открылся полностью. «Мрачен ли мир, где не знает никто о солнце, Плачет ли он, если ведома только лишь тьма? Где бы достать ответы, как сотню червонцев, Как бы узнать, отчего в этом мире нет дна? Может, он полон водой, а может, туманом, Может, за лесом найдёшь его, может, в горах. Может, его больше нет, тогда самообманом Занялся тот, кто его воспевает в стихах. Ну же, давай, собирайся скорее в дорогу, Птицы кричат, возникает вдали переход. Как ты узнаешь, что правда, что ложь понемногу, Если пока не собрался ты в этот поход? Строчки кривые мои, я о том уже слышал, Ты не забудь только выбросить эту игру. Жду я тебя, вот послушай, ты всё ещё дышишь, Значит, и я без тебя покамест не умру». Таким замысловатым образом меня ещё не приглашали в путь. Но значит, и этот листок был ключом? Я потёр виски, отчего-то в них пробудилась боль. Отвечать на вопросы и путешествовать на ночь глядя я не хотел, но письмо, если уж оно вообще адресовалось мне, настаивало. В груди шевельнулся мой внутренний компас, и в тот же момент напротив выхода из беседки соткался дверной проём, заманивающий в мир, где темнота была нормой. В таком я ещё, честно говоря, не бродил. Трудно представлялось, что где-то нет никакого света, не было никакого света и не будет никогда. Я сделал шаг и на мгновение потерял способность ориентироваться. Зрение здесь не могло мне помочь, но прежде чем остальные чувства обострились, я словно оказался в воде, перестал ощущать землю под ногами, понимать, где верх, а где низ. Но вот стало проще. Внутренний компас подсказал направление, и я двинулся вперёд, чутко прислушиваясь, ловя мельчайшие запахи. Очень скоро я забыл, что значит видеть как-то ещё. Клочок бумаги я сжимал в кулаке, почти не вспоминая о нём. Да и что с него было толку тут, если света никакого не было. Впрочем, тут я задумался, кто и как сумел написать эти строчки. Может, потому они такие малоразборчивые и кривые, а может, на самом деле писавший оказался совсем в другом мире, чтобы рассказать свою историю. Как бы то ни было, а мне предстояло идти ещё долго, дверь, которая выпустила бы меня отсюда, находилась очень далеко. И потому я только сунул бумажку в карман, постаравшись ускорить шаг насколько то возможно. Камни под ногами отзывались гулким эхом, будто под ними на самом деле простирались пустоты. Но эхо помогало ориентироваться, я даже не споткнулся ни разу. Не слышал я поблизости никого другого. Да и кто бы стал жить в такой темноте и пустоте. Странный мир напоминал мне безжизненную пустошь, хоть я и не спешил делать таких заключений. Внезапно раздался далёкий и тихий отзвук. Будто кто-то смеялся. Я повернулся в ту сторону, хоть это и было бесполезным. Смех повторился. Внутренний мой компас указывал совсем не туда, но я двинулся к источнику звука, слишком любопытный, чтобы продолжать путь. Вскоре расслышал я и звук сбивчивого дыхания. Кто-то убегал от меня? Или пытался спрятаться в темноте? Но тогда ему следовало бы сдержаться и не выдыхать так часто. Или, напротив, так он заманивал меня к себе? Насторожившись, я замер, сдержав дыхание. Стал ли я невидимым при этом? — Эй, странник, я всё равно могу почуять тебя, моё обоняние превосходит твоё в сотни раз, — и снова раздался тот же смех, уже ничем и никак не сдерживаемый. — Уверен ли ты, что нужно приближаться? — Похоже, что ты меня боишься, — отметил я, расслабляясь. — Зачем бы мне бояться того, кто слеп? — Здесь мы все слепы, — усмехнулся я. — Но я тебя чую. — А я тебя — слышу. Существо задумалось. — Может, мы и равны, — признало оно. Почему-то мне показалось, что именно слух у него не очень острый. Однако проверять я б не стал. Сердце настойчиво тянуло меня дальше, потому я больше не стал задерживаться. Стоило мне сделать пару шагов, как послышался лёгкий шелест позади и справа. Кто-то решил следовать за мной. Я ускорил шаг. Пустошь вокруг не казалась мне страшной, а вот поиграть с существом было любопытно. Побежит ли оно быстрее? Может, оно знает о чём-то в этом мире, чего мне постичь не дано? — Странник! — скоро прозвучал голос позади. — Там ждёт тебя провал, ты упадёшь и разобьёшься. — Вовсе нет, — отозвался я. Откуда во мне была такая уверенность, я не задумывался. — Ты же не видишь! — Но чувствую. — Он говорил, что в темноте вы совершенно беспомощны, — теперь в голосе звучала злость. — Он говорил, что я настигну, напугаю и наконец-то выпью твоей крови, странник. — Что ж, попробуй, — посоветовал я. — Издеваешься, у тебя сталь в ладони. Шаманский нож на самом деле ещё не появился, но он несомненно был рядом. Как и всегда. Между тем до двери оставалось несколько шагов. Я остановился снова. — Так кто же говорил тебе, что со странниками просто справиться? — спросил я. — Тот, кто забрал здешний свет с собой, тот, кто дал мне эту никчёмную жизнь вместо другой, — он заворочался на камнях очень близко, и я отступил к двери, так, чтобы можно было сразу же перешагнуть грань между мирами. — И кто это? Имя, быть может? — уточнил я, ни на что не надеясь. — Имя во мне, потому что оно моё, — откликнулось существо, и тут мне всё стало ясно. — Что ж, творец тёмных миров, ищи другого странника, иную дверь или учись творить свет, — и я упал в дверь, зная, что меня подхватит ветер. *** Я лежал в траве, в собственном саду. Занимался рассвет. Странный творец, изголодавшийся в своём пустом мире, кого-то мне напомнил. Уж не это ли существо тогда пробралось к нам? Не эта ли темнота? Бумага всё ещё лежала у меня в кармане, но строк я больше прочитать не сумел, как не смог и открыть дверь в этот мир снова. Возможно, когда-нибудь я попаду туда опять, если творец всё же вспомнит, как дать миру солнце.