365 сказок

Снова был солнечный день, и опять город раскрывался мне, уводя всё дальше то узкими улочками, то широкими проспектами, то переулками, выходящими к паркам. Признаться, именно сегодня я не хотел никаких городов, но дверь открылась и я не мог ей отказать. Я надеялся попасть в лес или даже пустыню, но не в средоточие каменных зданий, пусть и с колоннами, не в самый центр города, больше напоминающего лабиринт. Однако пробродив здесь более получаса, я всё же признал, что город необыкновенно хорош. Да и жители его мне нравились, хотя бы тем, что не проявляли никакого лишнего любопытства по отношению к незнакомцу. Довольно скоро я оказался в парке и замер там у круглого пруда, столь совершенной формы, что сразу становилось понятно — он рукотворный, почти произведение искусства. На берегу его высились беседки, белые кованые решётки отражались в стоячей воде, создавая удивительный кружевной узор. В одну из таких я в итоге и вошёл, только чтобы отдохнуть и подумать, где именно дверь отсюда. Впрочем, мне не позволили задуматься — в беседку ворвался Северный Ветер. — Эй, Странник! — воскликнул он. — День добрый, — я улыбнулся. — Как твои раны и твоя любовь? Он чуть помрачнел, но всё же ответил: — Раны не беспокоят, а любовь… Что до неё, то я поспешил оставить эту страницу в прошлом. — И получилось? Он помолчал, а затем, усаживаясь напротив меня, заметил: — Нет, и ты сам понимаешь почему. Оставалось только кивнуть. — Так отчего ты здесь? — он взглянул на меня так пристально, точно надеялся прочесть мысли. — Дверь привела, — пожал я плечами. — Теперь ищу новую. — Но ведь вечером тут фестиваль, — Ветер вдруг схватил мои ладони. — Ты должен это увидеть. Внутренний компас подсказывал мне, что раньше я всё равно не смогу уйти, так что я согласился: — Раз уж так, то увижу. — У меня не было возможности выразить тебе благодарность, — продолжал он, чуть улыбнувшись, — потому будь моим гостем. *** Обычно ветра любили забраться повыше, побродить крышами, потанцевать на шпилях башен, разогнать голубей или иных птиц, но Северный повёл меня переулками к реке, где мы устроились на берегу. — Праздник начнётся с закатом, — пояснил он, выуживая из ниоткуда термос с чаем. — Ну а пока мы можем отдохнуть здесь. — Ты изменился с того дня, — отметил я, принимая термос и отвинчивая крышку, которая стала для нас одной кружкой на двоих. — Может, захотел жить, — пожал он плечами. Мы помолчали, а потом разговор завязался сам собой, и больше ни он, ни я не касались обстоятельств нашего знакомства. Ветра всегда знали немало историй и любили послушать чужие, потому мы прекрасно провели время за сказками и чаем, который будто бы и вовсе не кончался в термосе. Наконец запад окрасился золотом, и Ветер поднялся на ноги. — Вот теперь нам пора лететь. — Куда? На площадь? — спросил я. — Нет, фестиваль рождается на мосту, — и он потянул меня прочь, поднял над городом, и вскоре мы уже стояли на верхней точке моста, далеко над процессией, что только собиралась отправиться в путь. Местные жители или привыкли к проделкам ветров, или не заметили нас, слишком захваченные праздничным возбуждением. Грянула музыка, и процессия двинулась вперёд. Разодетые в яркие наряды, танцуя и напевая, через город двигались бродячие артисты, жонглёры и акробаты, звонко играл оркестр. — Чему же посвящается этот фестиваль? — спросил я, удержав ринувшийся вперёд Ветер за запястье. — О, ты увидишь, тебе понравится, — усмехнулся он. И мы опять взмыли над крышами, закружились в потоках воздуха, света и музыки. *** Когда небо уже стало тёмно-синим, а звёзды в нём замерцали особенно ярко, мы оказались над парком, который расстилался вдоль реки. — Вот теперь самое важное, — объяснил Ветер. И мы соскользнули вниз. Вокруг сразу оказалось так много людей, их лица словно светились изнутри счастьем и радостью. И каждый держал в руках банку, укрытую салфеткой. Ветер увлёк меня ближе к воде, и там мы замерли в тени, рассматривая толпу. — Здесь есть поверье, — говорил Ветер, пока вокруг играла музыка и слышался смех. — Если в летнюю ночь выпустить светлячка из банки, и он засияет во тьме, то весь следующий год рядом будет удача и счастье. Так что здесь — новый год. И сейчас… — Они выпустят светлячков? — я вздохнул. — Должно быть, это невероятно. — О да, — кивнул Ветер. — Ты захочешь смотреть ещё и ещё. Тем временем над людьми вздохом пронёсся последний музыкальный аккорд, и вечер в один миг переполнился тишиной, звонкой, налившейся радостным напряжением. Все молчали, утих даже Ветер, и только тонкий-тонкий едва слышный звон можно было разобрать под кронами деревьев. Это светлячки нетерпеливо сновали в своих стеклянных банках, ожидая мгновения свободы. Прошло несколько минут, прежде чем все присутствующие разом, слитым в единое жестом сорвали с банок салфетки и платки, и те вспорхнули потревоженными мотыльками. Стекло хранило внутри кусочек темноты, а в следующее мгновение погасли все фонари и фонарики, дарившие яркий праздничный свет. И снова пала тишина, прокатилась волной над толпой. Ночь обступила и обняла, тёплая, тёмная, звёздная. Каждый пришедший поднял банку на уровень груди, положив одну из ладоней на крышку. За каждой стеклянной стенкой медленно начал наливаться свет, призрачно-зеленоватый, он становился всё ярче, оборачиваясь десятками снующих в стеклянном плену огоньков. А затем все разом открыли крышки. Облако светлячков ринулось вверх, закружилось, звеня крылышками. Они сияли так ярко и прекрасно, образовывали целые звёздные скопления, и я невольно затаил дыхание. Ветер стоял рядом со мной, улыбаясь. — Я был болен, ты знаешь, когда нашёл этот мир, — сказал он. — Я не знал счастья. Но пришёл сюда как раз вовремя. И этот свет исцелил меня. — Понимаю, — кивнул я, заворожённый и очарованный. — Но откуда они берутся в банках? Их ловят? — Нет, — и Ветер покачал головой. — Никто не стал бы здесь неволить свет и радость. Светлячки появляются там как из ниоткуда. Наверняка шутка местного божества. Я так и не узнал, в чём тут дело. Они вызревают в коконах на дне, и в каждом доме такая банка стоит на камине. Даже рассказывают сказки, что пока камин согревает их зимними вечерами, искры из него падают на дно стеклянной банки, превращаясь там в коконы светлячков, в обиталище будущей радости. — Любопытно, — согласился я. — И у тебя тоже есть банка? — О, я ещё не заслужил, — он тихонько засмеялся. — Но она у меня будет, вот увидишь. *** Я уходил из этого мира уже под утро. Светлячки, всю ночь напролёт танцевавшие в воздухе, разлетелись кто куда и погасли один за другим, а жители разошлись по домам. В серебристо-белом тумане я прошёл к мосту в сопровождении Ветра. Там и ждала меня дверь. — Приходи ещё, — попросил меня Северный Ветер, — и обретёшь счастье. — Разве я недостаточно счастлив? — я пожал ему руку. — Но я всё равно приду. Стоило мне оказаться в собственной гостиной, как я заметил, что на каминной полке стоит стеклянная банка. Она только казалась пустой, я точно знал, что внутри неё спит крохотный кусочек счастья, спит в ожидании нового фестиваля. И я не собирался его пропускать.