365 сказок

Когда я только отошёл от двери, что сразу захлопнулась и исчезла, в этой реальности начинался закат, дорога вела прямо к заходящему солнцу сквозь кажущиеся бархатными дюны. Через равные промежутки стояли столбы или колонны, то ли кто-то забыл поместить на них фонари, то ли надеялся удержать от падения наливающееся тяжёлой позолотой небо. Я пошёл вперёд, и это было так легко, словно плиты под ногами пружинили, а закат всё так же сыпался на меня сверху, каждая частица света точно у самой земли переплавлялась в золотую песчинку, складывалась в очередную дюну. Солнце точно и не собиралось менять своего положения, приклеившись у края небес, а может, я не мог почувствовать здешнего времени, но я миновал уже множество однообразных колонн, а закат всё не прекращался. Лишь количество песка неуловимо менялось. Сначала его почти не было на плитах, потом он усыпал их, как пыль, а затем начал собираться в маленькие прообразы дюн и даже кружить позёмкой у моих ног. Я представил, что когда-нибудь он заметёт дорогу, мне придётся пробираться по песку. Прислушавшись к собственному сердцу, я осознал, что не могу уловить, где же конец этого пути, когда откроется дверь, чтобы выпустить меня отсюда. Впрочем, я уже очаровался пустынным золотом настолько, что пока не хотел уходить. Краски становились всё гуще, золото отливало охрой, тени насыщались и ложились в песок от каждой колонны, а вот плиты всё больше зарастали песком. Похоже, моё воображение пока в точности рассчитало, как всё будет меняться. Я не сразу заметил, что небо пришло в движение, что в его золотой глубине появились облака, что там закружили птицы, безмолвные чёрные птицы. Некоторое время, когда осознание застигло меня врасплох, я следил за ними, не в силах оторвать взгляда, а потом двинулся значительно медленнее. Скорость тут не имела никакого значения, ведь в этой реальности ночь не наступала, солнце не скатывалось за горизонт. Теперь я чаще поглядывал в небеса, хоть идти стало намного труднее, о дороге напоминали лишь колонны, прораставшие сквозь груды песка. Пусть я не мог обнаружить саму дверь и предсказать, как скоро она появится, я точно знал направление и не собирался сворачивать. В то же время в груди нарастало и крепло странное чувство, совершенно необыкновенное. Оно было похоже на предвкушение или восхищение, и как выразить в словах эту огромную эмоцию, растекавшуюся с током крови, я пока не понимал. Облака в небесах стали выстраиваться в чёткую структуру, точно из них сформировался огромный вихрь, и в то же время не было никакого буйства ветра. Недвижимый, застывший, нарисованный облаками смерч одним концом указывал вниз, куда-то впереди меня, но ещё так далеко, что я не мог рассмотреть из-за неровных спин дюн. Пробираясь сквозь пески, я уже не думал ни о чём и ничего не желал. Мне нужно было увидеть, и только. *** Я рассеянно глянул вперёд и остановился, осознав, что тут уже нет никакого солнца. Тот шар, что прежде казался мне прикреплённым к небосводу, исчез. Но закатный свет никуда не подевался, он всё так же лился и сыпался, обращаясь песком, он всё так же закрашивал всё вокруг охрой и золотом. Присмотревшись, я едва угадал, что, кажется, свет исходит из единственной точки на небе. И это так меня удивило, что я опять ускорил шаг, да что там, я почти побежал, захваченный поразительным фактом. Я так отчаянно желал до конца разобраться, что же там происходит впереди. Птицы кружили и звали меня с собой, колонны указывали путь. *** Силы оставили внезапно, я взбежал на холм и упал коленями в песок, только потом сумев посмотреть вперёд. Перед глазами сначала плыли чёрные и красные пятна, и я дышал тяжело, чувствуя, как то, что прежде росло в груди, обратилось в огненный шар, обожгло и внезапно вырвалось наружу. Я посмотрел вперёд. Между колонн, прямо посреди невидимой дороги из песков вставало дерево дивной красоты. Это оно само было солнцем? Это солнце пряталось в его кроне? Где-то едва ли не из ствола вырастал облачный вихрь, укладывающийся ровными витками. И я видел, что небо открыло рот, принимая солнечный свет. Здесь птицы кружили не безмолвно, их протяжные и полные тоски крики слышались со всех сторон, то нарастая, то стихая. Стоя на коленях, упираясь ладонями в слежавшийся песок, я смотрел и не мог отвести взгляда, так всё это было странно и прекрасно. Что на самом деле за магия движет этим миром? Ещё мгновение картина, открывшаяся мне, была почти неподвижна. Только птицы метались перед глазами, но затем всё пришло в движение, будто бы кто-то запустил потайную пружину. Дерево плавно повернулось вокруг своей оси, блеснув солнцем, загудел и начал вращаться вихрь, и песок потёк, будто бы оказался водой. Я ждал, когда же поток подхватит меня и унесёт куда-нибудь прочь, где я, поглощённый красотой, смогу остаться навечно, чтобы созерцать золотое небо. *** Кто-то схватил меня за плечо. Пришлось отвернуться от сияния и движения. — Странник? — золотое сияние скрывало лицо этого существа, охряные одежды ниспадали к дюнам, путаясь с песком и растворяясь в нём. — Тебя ждёт дверь. — Неужели нельзя остаться ещё? — не отчаяние ли прозвучало в моём голосе? — Нет, иначе ты останешься тут навеки, а это неправильно, у тебя ещё не кончен путь, — оно качнуло головой. — Иди же, странник, ты не должен пропасть здесь. Ты не должен был попасть сюда. — Хорошо, — и я с трудом поднялся и пошёл следом за существом из песков, не оглядываясь на поразившее меня кружение дерева, солнца и вихря. Мы свернули с дороги, оставив в стороне колонны, и вскоре пришли к пологому спуску в маленькую долину, где посреди песков вырастала каменная дверь. В тот же миг вздрогнуло сердце в груди, говоря мне, что дверь ждёт. Существо не стало говорить мне что-нибудь в напутствие. Я и без того чуял, как много в нём затаённой тревоги. Как будто я, оставшись, нарушил бы гармонию. И, конечно, теперь я не настаивал бы. Дверь открылась медленно, с мрачным скрипом, и впереди ждала только темнота. Я хотел последний раз всмотреться в рисовку чёрных ветвей на золотом фоне, но шагнул внутрь, потому что понимал — ещё один взгляд может приковать меня навечно. *** На холмах, которые я так любил, тоже разливался закат, только алый. Кружили птицы, ветер трепал травы, деревья взволнованно шелестели. Здесь солнце уходило, и уходило стремительно. Оно не стало бы приклеиваться к небосводу. И в этом тоже была прелесть, в изменчивости и в неизменности. Усмехнувшись, я направился по знакомой тропе домой. Может, я устал в последних путешествиях? Пока что мне было не совсем понятно, отчего золотой мир так привлёк меня, отчего он позвал и готов был принять. Садилось солнце.