365 сказок

Ночь тает на кончиках пальцев, я слышу, как за окном падают тяжёлые капли. Это не дождь, просто влага собирается на необлетевших пока листьях дикого винограда и срывается вниз, разбивая ночную тишину. Окно открыто, сентябрьская темнота пронизана последним теплом, улёгся ветер, и город безнадёжно глубоко спит, ничего не ощущая. Не горят другие окна, не подмигивают фонари, по улицам течёт тьма, спокойная и тихая, именно та, что должна бы. Я слушаю в этой тишине голос, звучащий глубоко внутри меня самого. Он рождает образы, дарит ощущение, что некто стоит прямо у меня за спиной и шепчет мне на ухо. Это иллюзия, в которую мне приятно верить, мне хочется поддаваться ей, заблуждаться, хотя на самом деле в наступающем мраке, с которым не справляются свечи, я один. Впрочем, ощущение одиночества знакомо и привычно, оно не причиняет боли. Странники часто остаются совершенно одиноки, только дорога всё так же бежит вперёд, но сколько бы она ни мчалась, она не становится ближе, только зовёт и зовёт из мира в мир, из реальности в реальность. Словно бы обещает наконец-то объединить с кем-то, кто окажется способен принять сущность странника. И это тоже на самом деле утешающая фантазия, мираж, но не более того. Как бы это могло быть чем-то иным? *** …Вечер был полон знаков. Если бы я читал их дословно, то сердце забилось бы чаще, словно бы в предвкушении, если бы доверять каждому из них, то можно было бы сорваться в путь прямо сейчас. Но я медлю, застыв, как тёмная капля на краешке листа, прежде чем обрушиться в осенний мрак. Где-то меня ждут двери, где-то они могут открыться и поймать меня, но я не тороплюсь к ним навстречу. Я вообще не спешу. Ведь за всеми дверями в конечном счёте меня сейчас ждёт одно и то же — обёрнутое в различные упаковки одиночество. Стоит ли бежать к нему навстречу, когда оно и теперь может обнимать меня за плечи так тепло и нежно, как никто другой? Возможно, здесь и сейчас меня поймала очередная петля времени. Сколько их уже было завязано, сколько дорог пройдено, а сколько запуталось клубком… Иногда мне кажется, во всём этом больше никогда не разобраться. Да и требуется ли?.. Конечно, хочется поверить, что кому-то со стороны структура будет гораздо понятнее, чем мне. Что кто-то потратит одно мгновение, чтобы растолковать её, указать мне правильный поворот, подарить мне путеводную нить. Я смотрю в сгущающуюся акварельную ночь за стеклом и вижу в ней отражения тысяч подобных ночей. Я ощущаю привкус всех этих размышлений, и… он не меняется. Он ни капли не меняется. Почти никогда. Мир тысячи тысяч раз преломляется сам в себе, отражается, рассыпается и восстаёт новым. На единственный миг мне хочется, чтобы я в нём так же преломился и отразился, чтобы мог поменяться местами с тем собой, которому что-то куда понятнее, нечто куда ближе. Иногда голос, что я слушаю внутри себя, как будто бы и не принадлежит мне, и тогда, если в нём внезапно звучат нотки отчаяния, я начинаю выискивать способы сближения. Пока не понимаю, что нельзя сблизиться с тем, что существует в созданной мною иллюзии. Разве можно быть ближе к тому, что сам для себя создал? Разве я уже не максимально близок к этому? Отражения и тени дают иногда забыться, обещают краткое единство, слияние с темнотой, которое не кажется чем-то опасным. Это будто возможность ненадолго раствориться и почувствовать себя кем-то другим. Я не спрашиваю, хочется ли мне стать кем-то ещё, и в этом тоже улыбается очередная иллюзия. В конечном счёте нельзя превратиться в кого-то, кроме самого себя. Особенно когда ты странник. Что-то подобное словно бы приходит во снах. Я помню об этом. Там, на просторах сновидческих миров, в сиянии чуждых солнц, можно найти иллюзорное единство, отражение, спасающее от горького привкуса одиночества среди сентябрьской ночи. Можно вообразить себя тем, чьи пальцы могут переплетись с чьими-то ещё. И пусть краткость такого момента удручающе мала, но и этого достаточно, чтобы обрести спокойствие и уверенность, найти силы продолжать движение, ведь правда в том, что странник способен существовать, лишь пока он движется, пока не сошёл с дороги. Стоит замереть на обочине, и время догонит, спросит стократно, размелет в пыль… Я не желаю думать об этом и перевожу взгляд с окна на зеркало, где по случаю тоже отражается мрак. Мне приходится подойти ближе и коснуться старинной рамы, чтобы зеркальный мой двойник всплыл на поверхность, как со дна чёрного омута поднимаются серебристые пузырьки воздуха. У нас одинаково бледные лица, мы слишком похожи, как и должно быть, но в глубине как будто собственных зрачков я вдруг вижу кого-то иного. Я цепляюсь за это ощущение, вглядываюсь пристальнее, и ничто больше не кажется странным, не дрожат, не плывут, не меняются черты лица, но вот глаза… Я ловлю в них нечто, похожее на меня, но мною никогда не бывшее. Я вижу в задрожавших зрачках осколок иной реальности. Это не страшно, но дыхание перехватывает, всё вокруг перестаёт хоть что-нибудь значить. Из моих глаз смотрит кто-то другой. Моими глазами смотрит кто-то другой. Мы вглядываемся друг в друга, не стремясь бороться, не чувствуя соперничества, бесконечно понимая и в то же время не обличая в слова ни единого смысла. Тянется ночной мрак, протекает сквозь нас, сквозь зеркало, ничуть не боясь мерцающих свечей. И в тот самый час, когда время застывает, когда минуты длятся дольше положенного, в тот самый миг, когда ночь темнее тёмного, когда небо только надеется на рассвет, я нахожу в глубине себя кого-то, возможно, чуждого мне. Или, напротив, слишком уж похожего. Голос, звучавший лишь в фантазии, звенит и в реальности, разливается в застывшем воздухе, множится эхом. Ночь тает на кончиках пальцев, я слышу, как за окном падают тяжёлые капли. Плачет воском свеча, в темноте зеркала отражаясь трепещущим безвременьем. Тают звуки музыки, очаровывая и заставляя забывать обо всём, не выискивать смыслы, ничему не верить и ничто не звать. Мне не хочется сбрасывать наваждение, и я не отхожу от зеркала. На подоконник опять падает капля, глухо ударяется о жестяную поверхность. Ночь бесконечна. Ночь вечна. Время скрутилось в петлю, и я не хочу вырываться из неё. Хрустальные грани миров поворачиваются, чтобы бесконечно преломиться в калейдоскопе снов. Звёздный свет рассыпается по зеркалам вечности, затихает звук, почти гаснут свечи, воздух застывает, обращаясь патокой. Мой зеркальный двойник вышагивает за поверхность стекла.