365 сказок

Череда миров так быстро сменяла друг друга, что когда я вышел в осенний парк и не обнаружил портала в следующую реальность, на миг мне стало жутко и странно. Конечно, я пришёл в себя быстро, но привкус развеявшегося ощущения всё ещё маячил, не позволяя насладиться красотой золотой осени. В парке было ветер, но я не боялся его, бродил, переходя с аллейки на аллейку, пока не нашёл пруд. Пологий спуск к воде заполонили утки. Их никто не кормил здесь, да я и не видел в этом парке никого другого. И только сейчас понял, насколько это непривычно. Я был здесь совсем один. Компас в груди бился ровно, мягко, но я не доверял ему больше. Дверь должна была ожидать меня неподалёку, но теперь мне не хотелось уйти. Я мечтал разгадать загадку ухоженного парка, в котором никого нет. Утки заволновались и ринулись в воду. Я огляделся, но никто не пришёл, никто не мог бы заставить их бежать. Или, быть может, я находился в каком-то осколке этой реальности и не мог воспринимать её в полной мере? Я двинулся вдоль пруда. Небо потемнело, вода казалась серо-стальной, а усилившийся ветер клонил вниз сухие стебли осоки. Утки остались далеко позади, и никто больше не составил мне компанию. Дверь тоже звала теперь откуда-то слева, но я отходил от неё всё дальше. Наконец я едва не забрёл в кустарник, среди которого пряталась неприметная беседка. Сначала мне хотелось пройти мимо, потом я пересилил себя и вошёл, остановившись на пороге. В центре беседки, одна из стенок которой была решетчатой и позволяла созерцать озеро, находился стол, и прямо на железной столешнице, придавленный плотным зеленоватым камнем, лежал листок. С любопытством я склонился над ним и вчитался в неровные буквы: «Жизнь здесь — лишь сон, — начинал неизвестный. — Я столько времени провёл в пустом созерцании, что должен отречься от него. Кто меня остановит, если мир этот измыслен мной? В сердцах я пожелал, чтобы меня покинули все, и мир освободился от кого бы то ни было. Так не значит ли это, что моя реальность далека от реального? Лишь сновидение, лишь иллюзия. Быть может, я и сам — только блик на поверхности воды?» Слова обрывались, повисали в пустоте, превращались в ничто. Неужели этот мир — сновидческая реальность? Но где же тогда сновидец? Или это мой сон? Я ещё раз обвёл взглядом осенний парк. Краски начинали блёкнуть, ветер становился всё сильнее, тёмные тучи нависли так низко, будто вот-вот прольются дождём. Всё казалось реальным. Как любой сон, в котором я бывал прежде. Дверь всё ещё не закрылась, выбраться отсюда я мог в любой момент, но отчего-то это казалось неправильным. Я покинул беседку и выбрал дорожку, ведущую прочь от пруда, к тонким осинкам, мерцающим ало-розовой листвой. Они почти сдались ветру, но всё равно их ветви казались объятыми пламенем. Где-то в той стороне мне чудилось что-то важное. Я ускорил шаг. *** Время здесь двигалось иначе, не так, как я привык. Осознать это оказалось непросто, но когда я разобрался, мне стало ещё любопытнее — не в этом ли причина, что здесь никого — совсем никого — нет? И если это всё же сон, если сновидец изгнал из реальности всех, кого прежде придумал, мог ли он покинуть её тоже? Остался ли чужой сон среди веера миров открытым для странников? Пока я шёл по дорожке, местами присыпанной гравием, ветер усиливался, кидал мне под ноги осеннюю листву. Наконец порыв заставил меня замереть, пронзил насквозь. И пока я старался найти возможность дышать, сбежал, унося с собой ало-розовый вихрь. Передо мной на тропинке стоял мальчишка, подросток. Взгляд его был пустым и печальным. — Я же придумал, что тут никого больше не будет, — недовольно протянул он. — Отчего ты не исчезаешь? — Я странник и этому миру не принадлежу, — пусть дышать было по-прежнему тяжело, я всё же сумел ему ответить. — Но ведь это не мир, а всего лишь мой сон, — отмахнулся он. — Как сюда вообще может попасть какой-нибудь путник? Ты мне лжёшь, я придумал тебя. — Если так, то почему же ты не в силах остановить меня? Он задумчиво провёл ладонью по лицу. — Но что же это получается — мой сон стал реальным? Кто же я? — Сновидец и снотворец, — подойдя ближе, я чуть коснулся его плеча. — Отчего же ты так сурово обошёлся с теми, кто населял эту реальность? — Но ведь они были лишь картоном, — поморщившись, он хмыкнул. — Лишь жалкой пародией. Отчего я не могу теперь проснуться? — А есть ли тебе куда просыпаться? Помнишь ли ты иной мир? Он нерешительно качнул головой. Мы пошли по аллее вместе, ветер почти стих, среди тёмных туч солнце нашло просвет. Я всё так же чувствовал зов двери, но дорога, которую мы случайно избрали, забирала влево, выгибаясь полумесяцем, и оттого получалось, что мы так или иначе должны были оказаться в нужном мне месте. — Что такое странник, почему я не могу быть странником? — ворчал творец этого мира. — Зачем мне эта реальность, где вечная осень и так холодно? — У каждого свой дар. И раз уж это твоя реальность, она может быть такой, какой ты желаешь её видеть. Поморщившись, он вздохнул. — Но я не желаю… — и замер. — Вот в чём дело. — В чём? — Кажется, я понял, как нужно думать об этом мире. Осознание увлекло его, он помчался по аллее так быстро, что скоро я потерял его из виду. Дверь же была совсем близко, и я свернул на зелёный газон, побрёл меж золотых монет палой листвы, направляясь к ней. Парк менялся, наполнялся людьми, возникающими внезапно, да и осень стала теплее и прекраснее — если осень может быть ещё прекраснее. Дверь приближалась, но в парке становилось всё уютнее. Похоже, сновидец разобрался, в чём дело. Стоило мне переступить порог, и я оказался дома. *** — Похоже, я бывала в том мире, — сказала Королева чаш, когда мы беседовали в гостиной вечером. Неизменный бокал в её пальцах был наполнен вином настолько алым, будто она пила рассвет. — Он стал полноценным. — Но я же оказался там сегодняшним утром. — Время относительно, будто ты не знаешь. Я в любом случае побывала там позже тебя, только и всего. — Иногда твои хаотичные перемещения во времени способны запутать так сильно, что никаких концов не найти, — проворчал я. — Так он справился? — Да, справился, — она смягчилась. — Да ты и сам увидишь, когда опять попадёшь туда. — Почему думаешь, что попаду? — Ну, тебе же любопытно увидеть, как он справился, — она отошла к окну. — Ночь, мне пора идти. — Когда это ты начала уходить ночью? — Сейчас… — и растворилась в сумерках, улыбнувшись на прощание. Она была права, разгоревшееся любопытство мне уже было не погасить. Где-то снова ждал мир, рождённый из сна.