365 сказок

За окном начинается мелкий октябрьский дождь, и вместе с ним приходят, поднимаются китами воспоминания. И стоит только закрыть глаза, как вокруг вырастает мир, в котором я бывал всего несколько раз, однако он так плотно врос в меня, что от него уже невозможно отказаться. В нём не бывает сумерек: как только садится солнце, небеса темнеют, точно наливаются синими чернилами, высыпают крупные звёзды, и хоть на западе всё ещё заметны подпалины, оставленные солнечным диском, ночь уже полноправно владеет миром. В иных реальностях сумерки тягучи, утонувшее за горизонтом солнце оставляет в воздухе едва заметный лиловый оттенок, последний солнечный поцелуй мерцает так долго, захватывая половину небес, и меркнет постепенно, отчего воздух сгущается и становится фиолетово-синим. Иные звёзды далеки и мерцают холодно, напоминая о том, что за летом всякий раз следует осень, что за круговоротом и танцем листвы всегда приходит зима. Ветер сумерек тревожит листву и дышит прохладой. В том мире всё всегда иначе. Я прислушиваюсь к тому, как сквозь мелодию, звучащую где-то в глубине меня самого, прорывается шум дождя, как шуршит ветерок по ещё обнажённым ветвям, но воспоминания рассказывают, что когда бы я ни попадал в ту реальность, меня не встречал ни дождь, ни ветер. Синее ночное небо удивлённо смотрело на то, как у древних стен храма, прежде забытого и брошенного, загорались огни, изумлённо вслушивались старые камни в голоса многих людей. И я вставал на границе света и тени, не в силах пересечь черты, словно мог быть свидетелем, но не участником. В глубине меня всё так же звучат голоса, музыка, ритм. Я слышу это прямо сейчас. Тогда ветер застыл, как и все те люди, что собрались, что замирали, едва только начинались первые аккорды новой песни. Околдовывала ли их ночь, наполненная звуком, музыкой, или они не нуждались ни в каком ином колдовстве, кроме ощущения единства? Мне кажется, что я могу сейчас закрыть глаза и оказаться там вновь. Дверь откроется так быстро и так бесшумно, что волна музыки захватит меня без всякого предупреждения. Закрывая глаза, я вижу, как оранжевый свет факелов и костров мешается с синей ночью, вижу, как будто выписанные чернильно-чёрным деревья, окружающие огромный храм, тянутся к небу, вздымая ветви в немом приветствии. Они впились в камни корнями, обвили каждый, став единым целым с творением человеческих рук, теперь превратившимся в нечто большее, глубоко связанное с природой, в нечто необыкновенно прекрасное. Я слышу эхо голосов, звуков гитар и скрипок. Они сохранились внутри меня. И так же точно, так же чётко и ясно они сохранились в стенах старого храма. Стоит только переступить порог той реальности, прийти ночью, прильнуть щекой, погладить кончиками пальцев пропитанные временем камни, и они отдадут накопленные воспоминания с радостью. Они поделятся, откроются, их можно будет услышать. Память камней намного надёжней человеческой. Вернее, чем память любого странника. Мысленно я переношусь в ту ночь, даю себе почувствовать, как смешались воедино удивительные мелодии — музыка архитектуры, древняя и прекрасная, напряжённые ритмы ударных, звенящие скрипки, поющие голоса. А кроме них и музыка изначальная, извечная, биение сердца ночи — дыхание самой Вселенной. Пусть тот час больше никогда не повторится, пусть я лишь ворошу воспоминания о нём, однако где-то вне пределов меня, в ином мире, снова и снова звенят голоса, а храм всё так же смотрит в небеса. И снова закрыв глаза, я внимательно вслушиваюсь, музыка течёт в моей крови. Мне кажется, что я опять уловил всю гамму эмоций, всю красоту того действа, что произошло в ту ночь, когда я впервые прошёл сквозь арку входа. Впрочем, я могу ошибаться, возможно, со мной играет иллюзия, лишь призрак того, что случилось на самом деле, только жалкое подобие, сотая часть былых ощущений. Но даже от этого невольно выступают слёзы. Отдаваясь на волю течения внутренней мелодии, я представляю, как жаркое солнце катилось за горизонт, удлинялись и густели тени, а небо превращалось в яркий костёр, оранжево-алый. Я вижу, как некто стоял в одном из полуразрушенных дверных проёмов древнего храма, вслушиваясь в биение его медленного пульса, вслушиваясь напряжённо и чутко, чтобы унести этот ритм в собственном сердце. Этот кто-то словно невзначай опирался плечом о стену, совсем рядом с жадным стволом, вплетающимся между камней в безумной жажде жизни. А потом этот некто прислонился щекой, закрыв глаза, и всё так же слушал, но теперь уже — голос уснувшей тут Вечности. Если бы можно было подойти совсем близко, то на ресницах стал бы заметен лёгкий бисер слёз, который отразил на миг пламя небес и тут же исчез, как будто всего лишь померещился. Дождь за окном всё не умолкает, скребётся в стёкла, словно просится в дом согреться и переночевать или даже просто послушать музыку, которая словно начинает изливаться из меня. Во мне сплетаются напряжённые голоса скрипки, гитар и всех тех, кто некогда коснулся кончиками пальцев Вечности, взойдя по ступеням старого храма. Да, музыка бывает очень разной, она наполняется эмоциями, сохраняет воспоминания, открывая картинки прошлого всякий раз, когда только обращаешься к ней мыслями. Она говорит о важном и о несущественном, бывает красивой и уродливой, зовёт в путешествия и рассказывает о доме, признается за нас в любви, решительно отвергает ненавистное, бодрит и расслабляет, возбуждает и успокаивает… Но мелодия, что поселилась во мне после той ночи, совершенно особенная. Можно соткать настроение, подбирая песни и выстраивая их в определённом порядке. Можно перенестись на крыльях мелодии в другой мир, в другое время. И только эта музыка словно вновь переносит меня к самому себе, пусть и родилась под небом реальности, которой я сам никогда не принадлежал. Дождь утихает, кристально чистая октябрьская ночь раскрывается звёздным небом, вспыхивает сквозь уходящие на запад облака лунный серп. Всё замирает. Я выхожу на крыльцо, вдыхаю полной грудью ореховый и горьковатый аромат осени, закрываю глаза, но музыка уже замолчала, она уснула и уговаривает и меня отправиться спать. Мне не хочется слушаться. В самый последний миг я улыбаюсь, внезапно понимая, что именно от меня требуется, и шагаю с крыльца в темноту. Дверь распахивается сразу же, и вот я стою между древних камней, вдыхаю совсем другой — сухой пряный воздух, пропитанный неведомыми специями. Храм открывается мне, улыбается мне, и музыка срывается отовсюду сразу, пробуждаясь. Вспыхивают факелы, танцуют люди, срываются на звон и стон скрипки, звенят барабаны, прыгает и разбрасывает блики пламя костров, небосвод выгибается над нами прозрачным куполом… Октябрь будет ждать, а меня приглашает на танец иной мир. И я не стану ему отказывать.