365 сказок

Облака едва подсвечивались золотым, но воздух уже казался загустевшим медовым, закатным. Дорога, по которой я шёл в этот раз, вела мимо уставших полей, мимо облетевших рощ, и казалось, что ей совсем не будет никакого конца. Оказавшись в новом мире, я услышал отчётливый зов. Не такой, как если бы меня ждала дверь, но зов существа живого и ждущего помощи. Впрочем, исполненный печали и приевшегося отчаяния. Мне пришлось нелегко — определить источник что-то ощутимо мешало — однако вскоре внутренний компас ухватил направление, и я отправился в путь. Эта реальность, пропитанная осенью и закатом, была прохладной и даже несколько стылой. Довольно скоро я с удивлением обнаружил, что замёрз, хотя странникам обычно это вовсе не свойственно в той мере, в какой холоду подвержены иные путешественники. Пускай я бывал и в ледяных ловушках, источником их был вовсе не прохладный вечер. Возможно, я слишком давно не чувствовал себя не странником, не шаманом, а всего лишь обычным путешественником, бредущим по равнине. Между тем закат разгорался, свет лился всё более оранжевый, тёплый — резким контрастом с разлившимся в воздухе холодом. Я подышал на ладони, потёр их, но упрямо продолжил путь. Можно было бы остановиться и развести костёр, вот только почему-то я был уверен, что у меня не так много времени. Усталый зов слабел, пусть почти неощутимо. *** Дорога свернула и побежала вниз по склону холма, обращаясь широкими ступенями. Вскоре я увидел полуразрушенную деревеньку. Некоторые дома рухнули, другие — с чёрными провалами окон, раскрытыми дверями — замерли в окружении высокой сорной травы. Здесь как будто бы больше не было жителей, однако зов был именно отсюда. Возможно ли, что он заблудился во времени, что я опоздал со своим желанием кого-то спасти?.. Улочки тоже поросли бурьяном, я пробирался сквозь него с большим трудом, временами едва не спотыкаясь. Наконец один из домов привлёк моё внимание. Он внешне мало отличался от остальных, вот только что-то с ним было совсем по-другому. Я прошёл к крыльцу, раздвигая облетевшие ветви густого кустарника. Дом слепо пялился на меня пустыми глазницами окон. У него явно было подобие сознания, и я чувствовал, как не нравлюсь ему. Однако пока он никак не мог препятствовать мне. Стоило шагнуть внутрь — двери не оказалось на петлях, песок и мусор хрустели под ногами, и мне стало куда холоднее. Точно этот дом и был источником стужи. Я оглянулся — в дверном проёме золотилось небо. Хотелось тут же вернуться к нему, вместо того я двинулся навстречу внезапно усилившемуся зову. *** Снаружи дом казался небольшим, но я пробродил по комнатам больше сорока минут, прежде чем нашёл лестницу, ведущую в подвал. Именно оттуда несло нестерпимым холодом, и я знал — это ледяное дыхание стремится скрыть от меня кого-то важного. Наверняка того, кто звал и ждал. Ступени были выбиты из камня, но оказались узкими и неудобными, я спускался, придерживаясь за стену, а по другую сторону лестница срывалась в темноту. Совсем не хотелось проверять, как глубоко можно с неё упасть. Мне не мешало отсутствие света. Каким-то чувством я понимал, почти видел всё, что было вокруг. Картинка отражалась внутри меня, вырисовывалась в мельчайших подробностях, пусть перед глазами и находилась лишь пелена темноты. Наконец я спустился, ощутил твёрдый пол под ногами и даже шагнул вперёд, чтобы сразу же услышать: — Нет, остановись! — Кто ты? — спросил я, мой голос звучал спокойно и ровно. — Королева пентаклей, — был ответ. Удивлённый, я сделал ещё один короткий шаг. — Что ты делаешь здесь? Как тебе помочь? — Я? — она засмеялась. — Заперта, скрыта ото всех. И мне не вырваться. — Ты звала на помощь. — Но потеряла надежду, — возразила она. — Кому под силу разрубить эти цепи? Кто может пройти по мосту через ров?.. Я озадаченно вслушался во мрак, что нас окружал. Нет, никакого рва или моста. Королева пентаклей стояла в центре комнаты, ничто не удерживало её. — А если я проведу тебя своим путём? — Как? — она даже не заинтересовалась. — Всё тщетно. Тогда я приблизился и схватил её запястья, холодные как лёд. — Пойдём же со мной! Она испуганно вздрогнула. Я знал, что глаза её закрыты. — Кто ты такой? — удивление звучало в её голосе. — Как тебе удаётся? Ты — коснувшийся небес? — Только странник, — и я повёл её прочь. Она же, забыв о своих страхах, больше не останавливалась. *** Когда мы вышли из дома, закат уже обернулся алым. Небо раскрылось огненным цветком, и Королева пентаклей едва сдержала крик. В свете зари я наконец-то сумел рассмотреть её — печаль в глазах, тёмные волосы, падающие свободно, чёрное платье, совсем не подходящее ей. — Как получилось, что ты оказалась заперта здесь? — не сдержал я вопроса. — Когда-нибудь я расскажу, странник, — поморщилась она — в глазах качнулась звёздная мгла. — Сейчас я не хочу даже вспоминать. — Открыть тебе дверь? — Я пройду твоей куда пожелаешь, — она протянула тонкую кисть к закату. — Смотри, я таю здесь. Небесный огонь играл на кончиках её пальцев. *** Дверь ждала нас чуть дальше, выросла прямо между сорных трав, и я едва не пропустил её, настолько хорошо укрывалась она за кустами шиповника, на которых остались только кроваво-красные ягоды. Королева пентаклей крепко держала мою ладонь, и от её пальцев веяло холодом. Я был уверен, что изгнать из неё эту стужу будет непросто. Закат стремительно гас, и мы прошли в дверной проём вместе, не отставая и не опережая друг друга. Перед нами сразу же развернулись холмы, тёплый октябрь, сухой и солнечный. — О, ты всё же вывел меня, — она покачнулась, словно в ней прямо сейчас закончились все силы. Подхватив её, я спросил: — Что делать дальше? Как тебе помочь? — Придут сёстры, — упрямо качнула она головой. Почти сразу я заметил, что по склону холма спускаются Королева чаш и Королева мечей. — Мы знаем, что делать, — сказала первая. — Справимся сами, — добавила вторая. Они перехватили Королеву пентаклей, и вскоре втроём истаяли в золотом осеннем свете. Я всмотрелся в небо, всё ещё не понимая, как и почему Королева пентаклей попала в заточение. И отчего она назвала меня коснувшимся небес? В другом мире погасло закатное пламя, накатила тьма и разлился холод. Пусть я стоял среди холмов, всё же чувствовал, как он растекается там, сворачивается среди пустых зданий, окутывает каждый стебель травы. Он будто оставил немного себя и внутри меня тоже. Оттого я поспешил домой — отогреваться чаем и ждать, что вопросы, появившиеся сегодня, или отпустят, или же откроются мне… Небеса здесь постепенно загорались золотом, дубрава приветствовала ветер шёпотом высыхающей листвы, и я был благодарен холмам за тепло.