365 сказок

Пока дорога уносилась вдаль, проскальзывая мимо окна поезда так быстро, что очертания внешнего мира смазывались до беглого акварельного рисунка, я настолько ушёл в себя, что забыл о привычном чае, о разговорах с возможными соседями, о книге, которую зачем-то взял с собой. Поезд, как это обычно и бывает, соединял сразу несколько миров, мчался то среди ночи, то заснеженными полями, то через рассветную долину, и я растерянно вглядывался в пейзажи, что вырастали за стеклом, лишь на краткое мгновение становясь чёткими и обретая трёхмерность. Иногда весь состав дрожал от мощного гудка, временами останавливался, выпуская и впуская тех, кто желал недолго пробыть вне всяких реальностей. Времени внутри вагонов не было. Путешествуя из мира в мир, поезд никогда не брал его с собой. Возможно, именно поэтому я задержался здесь, хотя вряд ли кто-то стал бы претендовать на моё место. У поезда не было никакой конечной точки. Он бежал из реальности в реальность не по кругу, а ломаным, непредсказуемым маршрутом, никогда нельзя было узнать точно, где же именно найдётся та самая остановка, на которой под сердцем вырастет напряжение, требующее немедленно выйти. На вокзале я оказался случайно, переходя из одного сновидческого мира в другой. Появившись на платформе, я нашарил в кармане билет, и тут же на ближайшие пути подошёл поезд. Вагон, указанный в билете, замер прямо напротив меня. Получалось, сама дорога пригласила меня на этот раз воспользоваться иным способом путешествия. Я не стал ей перечить. Теперь же, всматриваясь в тонущий в сумерках пейзаж, я гадал, что должен понять, находясь вне временного потока в составе, пронзающем миры один за другим. Какой из них мне следует выбрать, ведь на билете не было об этом пометки? — С тобой случится что-то дурное, — рядом со мной грузно приземлилась старуха. Я не узнал её, и в то же время было во всём её облике что-то очень знакомое. — Непременно случится, ты и сам знаешь об этом. Но предпочитаешь убегать из мира в мир, как будто в том и есть твоё предназначение. — Если не в этом суть пути странника, то в чём ещё? – проворчал я, не думая, что она обратит внимание. Отчего-то меня ужасно разозлил этот разговор. — Вот об этом ты и должен спрашивать себя, пока рассматриваешь пейзажи, — она самодовольно хмыкнула. — Вы все слишком, слишком, слишком молоды, чересчур беспечны, за что вам даны такие силы, когда вы всё равно не уловите сути? Спорить я не стал, только отвернулся. Мне не нравилось её присутствие. Кроме того, молодость во мне давно обернулась чем-то иным, ведь странники редко меняются внешне, пока блуждают по мирам, а я бродил уже очень давно и очень долго. — Сколько миров ты уже видел? Десяток? — засмеялась она хрипло, точно каркала. — Я сбился на третьей сотне, с тех прошло многовато лет, — слова скользнули в пустоту — старухи уже не было рядом. Поезд замер, чтобы минутой позже опять сорваться с места. «Что-то дурное». Меня не оставило в покое это предсказание, пусть и высказанное той, что не понимала в путях странников совсем ничего. Я привык обращать внимание на знаки, и это точно был один из них. Едва поезд остановился снова, я выскользнул на платформу, утопающую в дожде и сумраке. Не прошло и двух минут, как я остался среди ночи один. Вокруг не было огней, и только в небе временами проглядывал ущербный кусок лунного диска, уже надкушенный кем-то. Облака почти сразу прятали, выпивали всякий свет, но кроме этого ничто не разгоняло темноту. Тропинка, что вела от платформы, углублялась в тёмный лес, колышущий голыми ветвями, и я направился туда, отчего-то точно зная, что здесь нельзя ни идти по путям, ни переходить их. Две стальные стрелы, пронизывающие ночь спицами, остались позади. «Что-то дурное»… Вот значит как. Одно я чувствовал — избежать этого чего-то не получится. И с удовольствием пошёл бы навстречу, только бы не выжидать, но передо мной лежал лес и внутреннее чутье подсказывало, что странники через него могут проходить, ни о чём не волнуясь. *** Лес кончился внезапно, точно кто-то стёр его изображение, оставив лишь белый туман, сквозь который едва просвечивала заря. Подступало утро. Сырой и холодный воздух не давал мне вздохнуть, точно на самом деле я оказался под водой. И пусть со мной такие переделки уже случались, я всё же растерялся в первое мгновение, не понимая, что делать теперь. А потом кто-то обнял меня и выдернул из сна. — Держись, чужие сомнения не должны помешать тебе, — прошептал мне на ухо кто-то незнакомый. Голос был не мужским, не женским, как будто текучим, и на секунду я решил, что поддержка мнимая, что именно этот незнакомец и столкнёт меня в белую гущу тумана, где я окончательно захлебнусь. — Держись, дыши, — повторил всё тот же голос, и мы вместе поднялись над белым полотном. Вместе увидели, как разрастается заря, захватывая небеса. Я хотел обернуться, но это было непросто, а когда получилось, незнакомец исчез. Я стоял над туманом на дороге, выгнувшейся тут мостом, смотрел, как встаёт солнце. «Что-то плохое» ожидало меня в тумане, как акула ожидает добычу в глубоких водах, но здесь я оставался в безопасности. Тот, кто спас меня, исчез, будто и не желал показываться. *** Дорога вывела меня к городскому вокзалу. Снова подошёл поезд, а в моём кармане отыскался билет. Я нашёл своё купе и сел у окна, пока не понимая, почему поддался порыву, в какую реальность намереваюсь попасть. Едва поезд тронулся, а за окном качнулся и растворился в золотистом свете город, дверь купе отъехала, пропуская внутрь девчонку, слишком юную, чтобы путешествовать в одиночестве, слишком древнюю, чтобы кто-то отказал ей в таком праве. — О, странник! — повеселела она, взглянув на меня. — И наверняка кто-то ещё. — Возможно, — кивнул я, рассматривая её с большим интересом, чем прежде. Она была одета легко и небрежно, а в рыжие волосы хаотично вплетались ленточки. — Я — Арфа, — она протянула узкую ладонь, и мы пожали руг другу руки. Её оказалась крепкой. — Я пою… Из мира в мир. Реальность за реальностью. — Здорово, — оценил я. — Тяжело ли петь реальности? — Нисколько, когда знаешь, как браться за дело, — рассмеялась она, но в глазах у неё читалась вся тяжесть, и я только кивнул, отвечая и на то, и на другое. — Ты когда-нибудь встречала старуху? — зачем-то спросил я через минуту. — Старуху? — она наморщила лоб. — Кажется, понимаю, о ком ты. Нет. — О, — я не знал, как расценивать такие слова. — Она редко появляется в поезде, — Арфа присела наконец напротив. — Что она тебе пообещала? — Что-то плохое, — я потёр заболевший висок. — Хм, — она пожала плечами. — Каждый путь, что выпадает странникам, таит в себе и что-то плохое, стоит ли теперь… Стоит ли сомневаться? За окном поплыли клочья белого тумана, и я понял, что он ждёт именно меня. Поезд начал сбавлять ход. — Наверное, мне всё же надо встретиться с этим самым плохим, — я не отрывал взгляд от окна. — Самое плохое — сомнения, — весомо заметила Арфа. — Сомнения странника ведут его неверными путями. И тут я оказался один на вокзале. Ни поезда, ни билета, ни тумана. Только тёмная и влажная ночь, бледная луна в чистом небе и блики света на влажных камнях. А ещё я знал — ничего плохого не случится, потому что мир изменился в единый момент. — Благодарю, — прошептал я непонятно кому и двинулся по рельсам, холодно блестящим в темноте. Где-то впереди меня ждала дверь.