365 сказок

Вдоль идущей к парку аллеи росли высокие тополя. Их кроны были такими густыми, так переплетались между собой, что вечерами тьма становилась здесь густой и непроглядной, и только к десяти утра она сменялась зеленоватыми сумерками. Мощные стволы, тяжёлые ветви и летом, и зимой внушали трепет, а среди ночи в них чувствовалась потусторонняя мощь, будто на самом деле они превращались в колонны, удерживающие свод чистейшего мрака. Аллею должны были освещать фонари. Они стояли на равном расстоянии друг от друга, стройные, изящные, но ни один из них не загорался с наступлением темноты, ни один не разгонял её. В хрустальных стёклах не рождалось блика, фонари лишь молчаливо свидетельствовали о том, что тьма победила. Изо дня в день, из года в год… Фонари забыли о том, что должны нести свет, и постепенно за аллеей закрепилась дурная слава. Ползли всякие слухи, поговаривали, что здесь в ночи можно встретить собственную смерть, что во мраке крадутся самые жестокие и чёрные страхи, которые вмиг задушат любого. Каждый в городе хотя бы раз слышал историю о том, что решившийся пройти по аллее после того, как солнце укрылось за горным хребтом, уже никогда не вернулся домой. Мало кому хотелось проверять, так ли это на самом деле. Пусть аллея была прямой и короткой, самой удобной, лучше уж было обойти её, чем рискнуть. Постепенно между гранями плитки проросла трава, потому что и днём соваться на аллею стало неловко и жутко. Фонари, слепо уставившиеся в сплетение ветвей, молчали, не даря ни капли света, безразличные ко всё возрастающей волне ужасных историй. Купол мрака давил на кроны тополей всё ощутимей. Тьма с аллеи постепенно просочилась и в парк. Она наползала сначала украдкой, хищно прицеливалась на ещё исправно горящие парковые фонарики, крала их огонь. Постепенно пустели парковые дорожки, сквозь некогда стриженные газоны прорастали страхи, среди живых изгородей таилось что-то опасное, мистическое, хищное. *** В доме, что был развёрнут к парку боком, жила девушка. Самая обычная, лет восемнадцати, с короткими и густыми волосами, глазами цвета припорошенной пылью листвы, тонкими губами, вечно искусанными до крови. Она любила парк и печалилась, что его стали избегать, но кто бы подсказал ей способ вернуть свет и победить темноту, что свила себе гнездо в парковом сердце у фонтана? Каждое утро девушка выходила из дома и шла давно надоевшей дорогой к остановке трамвая, что увозил её на целый день. Возвращалась она в ночи, пробегала через двор и поднималась к себе. Перед сном она смотрела на молчащий во мраке парк, теперь больше походивший на лес, и грустила. Изо дня в день, месяц за месяцем… Когда в город ворвался яркий май, девушка по обыкновению вышла утром во двор. Небо казалось жидко-синим, текучим и славным, метались над крышами только прилетевшие ласточки, тепло разливалось повсюду. И пусть нужно было спешить на остановку, садиться в звенящий трамвай, девушка качнула головой и быстрым шагом направилась к аллее, ведущей к парку. Она и сама не могла бы сказать, что тянуло её, что вело туда, в тень и сумрак, затаившиеся между мощных стволов. Проходя по аллее, девушка оглядывала фонари и гадала, отчего же они не горят, почему не хотят разогнать мрак. Она нашла распахнутые ворота парка, уже чуть покосившиеся и больше напоминавшие пасть, пошла по дорожкам, где тьма заснула, обернувшись лишь тенью. Ответа на загадку, так мучавшую её, девушка не нашла, однако, совсем забыв про трамвай, она бродила по парку и аллее до самого вечера. Солнце где-то за городом последний раз зацепилось за горный хребет, а потом сорвалось, скрылось в тучах. Пробудилась темнота, и девушка оказалась окружена ею со всех сторон. — Отчего ты не боишься? — спросил мрак. — Отчего не отступишь? Здесь теперь только я, людям тут не место! Девушка пожала плечами. — Этот парк не принадлежит тебе, — сказала она тихо. — Я найду способ зажечь фонари. — Фонари — это души жителей города, — возразил мрак. — Чем больше в них мрака, тем меньше фонарей будет загораться каждый вечер. Что ты сделаешь с этим? Как зажжёшь, как очистишь людские души? Нет, мне здесь властвовать, вскоре и весь город окажется только моим. Она не ответила, только вздохнула. В груди её билось самое яркое, самое чистое сердце. *** На следующий день трамвай вновь не дождался её. Вернувшись домой лишь под утро, девушка пила чай, сидя на подоконнике и глядя на то, как ветер бродит в кронах парковых деревьев. Говорил ли мрак правду? Может быть… Когда в последний раз она видела улыбки у тех, кто ехал с ней вместе в трамвае? Когда ей встречались небезразличные, отзывчивые люди? Покачав головой, девушка вздохнула. Одно ей было ясно — нужно зажечь фонари. Обязательно нужно. Она опять отправилась на аллею. Солнечный свет угас, остался где-то позади, когда она ступила на плитки. Приблизившись к первому из череды фонарей, девушка обняла его стройное стальное тело и закрыла глаза. «Отчего ты не светишь?» — спросила она. Сначала ответом была лишь тишина, но через некоторое время где-то глубоко внутри пробудился шёпот. — Для кого дарить свет? В этом городе нет ни одного сердца, что само сияло бы подобно звезде. Мрак затянет все души, ничего не останется… Ничего не останется. Девушка провела кончиками пальцев по холодному металлу. — Взгляни внутрь меня, — предложила она. — Если нужно лишь одно сердце, то не достаточно ли моего?.. И она замерла, прижавшись к фонарю так тесно, как только могла. До самого заката она не открывала глаз, не замечала ни ветра, ни холода, внезапно пробудившегося в разгаре мая, ни неудобной позы. Когда солнце опять сорвалось за горный хребет, девушка открыла глаза. Фонарь, весь день слушавший её сердце, медленно разгорался, вычерчивая — отвоёвывая у мрака — ровный круг света. За первым последовал и второй… Медленно-медленно пробуждались они ото сна, зажигаясь по цепочке, подтачивая силу темноты. Вскоре девушка смогла пройти освещённой аллеей до самого парка. Старые ворота пропустили её, и свет покатился волною следом, оживляя каждый фонарь, который отчаялся сиять. *** Больше она не уезжала утром на трамвае. Вечером она выходила на аллее и шла от фонаря к фонарю. Они пробуждались, чувствуя спокойное биение её сердца, просыпались и рассеивали мрак. Летом первые парочки появились на дорожках парка, к осени весь город вспомнил, как славно гулять там. Вновь стали люди улыбаться на улицах, вспомнили о том, что такое вежливость, участие и отзывчивость. А девушка продолжала каждый вечер приходить на аллею, где старые тополя держали купол небес, полный сияющей звёздной пыли.