365 сказок

Рейн стояла на улице, будто забыла, куда именно шла. Ещё несколько дней назад именно тут, на перекрёстке, больше похожем на маленькую площадь, продавали рождественские ели, и всё ещё было усыпано иголками, перемешавшимися со снегом, обрезками шнуров и обрывками обёрточной бумаги. Рейн оглядывалась, словно в этом мусоре потеряла что-то важное и теперь собралась найти. Налетел порыв ветра, затрепетали-забились бумажные флажки, болтающиеся под козырьком закрытого магазинчика, заскрипела, раскачиваясь, его вывеска. Рейн вздрогнула и нахмурилась. Поправив лямку рюкзака, она свернула в неприметный переулок и зашагала между домиков, украшенных гирляндами. Фонарики пока не горели, а может, владельцы решили, что уже не стоит тратиться на освещение. Рейн отчего-то всегда нервничала, когда бывала в городе после праздников. В этом городе. Потому она ускорила шаг и резко затормозила только возле высокой ограды, полностью заплетённой сейчас обнажившимися лозами дикого винограда. Они ложились на решётку так густо, что за ними почти не видно было дома. Рейн знала — там не будет никаких гирлянд. Она нащупала шнурок колокольчика и нерешительно дёрнула, ничего не услышав. Снова налетел ветер, ударил в спину и помчался к площади, отсюда Рейн уже не видела её, но прекрасно представляла, как заскрипит вывеска, зашуршат бумажные флажки, взметнутся обрывки обёрточной бумаги. Она вздохнула. — Сейчас, — окликнул густой мужской бас. Снег заскрипел под тяжёлыми шагами, и вот наконец-то калитка открылась, пропуская Рейн в сад. — Добрый вечер. Рейн едва не возразила, что ещё день, но сумерки навалились тут же, тёмной и удушливой волной. Почти физически Рейн ощутила, как вспыхивают гирлянды, мимо которых она проходила. — Добрый вечер… — прошептала она, — учитель. *** Они молча сидели у камина. В руках Рейн была глиняная кружка, над которой поднимался ароматный пар. Рейн не спешила пить, хоть и знала, что этот напиток вернёт бодрость и остроту мысли. Однако ей почти нравилась дремота, захватившая всё тело, едва она уселась в кресло. Мастер не торопил её, поглядывал на огонь, перебирал острогранные чёрные чётки, выточенные из камня. Рейн знала — если присмотреться, на каждой грани можно различить символ. Она так и не нашла в себе решимости расспросить о них. — Это визит вежливости или тебе нужна помощь? — спросил Мастер внезапно. Рейн поспешно сделала глоток, и сонливость схлынула, как волна обнажает берег, отступая с отливом. Рейн до сих пор робела перед ним, пусть они провели бок о бок двадцать лет, и теперь она сама официально именовалась мастером. Ей было очень нелегко рассказывать о том, что её тревожит, особенно теперь, когда она жила сама по себе, совсем в другой реальности, среди лесов и гор, как когда-то мечтала. — Я всегда прихожу после Рождества, — напомнила она, как будто Мастер мог забыть. — Значит, вежливости? — он усмехнулся. — Тогда отчего ты напугана так, словно превратила в кошку соседку? Рейн закашлялась. Такое случалось. Да ещё и обратного хода заклинанию не было, впрочем, сварливая миссис Кэсседи, превратившаяся в дымчатую кошку Кэсс, кажется, не жаловалась. — Вы правы, Мастер, мне нужна помощь, — созналась она. — Мне не разобраться самой. Он кивнул, и чётки снова зашуршали в его руках. Рейн следила за ними и успокаивалась. Сами собой стали находиться нужные слова, и скоро она уже рассказала о том, что в долине, где стоял теперь её собственный дом, появилось чудище. И Рейн не была бы против, нисколько, но чудище напало на деревню. — И они решили, что в этом виновата ты? — уточнил Мастер. — Ещё не решили, — возразила Рейн. — Но кого им обвинять, кроме странной девицы, живущей на отшибе, совсем рядом с лесом, слишком близко к ущелью? — Да, кто-то укажет на тебя рано или поздно, такова плата за обладание силой, — согласился с её выводами Мастер. — А что за чудовище? — Я никогда не видела его, только слышала. Карты говорят, что я не знаю его и не сумею узнать, — Рейн торопливо вытащила из-за пояса колодку Таро и вытащила несколько карт. Мастер склонился над ними и задумчиво кивнул. — И сколько это уже продолжается? — В общей сложности месяц, — Рейн опустила голову. Она не решила, что было более правильно — пытаться разобраться самой и не преуспеть или сразу мчаться к Мастеру, чтобы он всё уладил. — Что ж, найдётся у тебя гостевая комната? — он посмотрел ей прямо в глаза. — Да… Да, конечно, найдётся, — Рейн подскочила. — Тогда отправимся с рассветом, — усмехнулся Мастер. — Допей. И ложись. Рейн покраснела, опять усаживаясь в кресло. Он всегда ловил её на каких-то мелочах, и ей всегда было мучительно стыдно. *** Городские улицы привычно поплыли перед глазами, потеряли чёткость очертаний и внезапно оказались лесной тропой. Рейн шла чуть впереди, показывая дорогу, хотя на самом деле Мастер не нуждался в её подсказках. Хвойная подстилка, лишь слегка припорошенная снегом, глушила шаги, и Рейн иногда хотелось оглянуться, чтобы убедиться, что Мастер вообще идёт за ней. Наконец они вышли на просеку, и Рейн узнала свой домик, отсюда показавшийся значительно меньше, чем он был. Совсем игрушечный. Мастер опустил ладонь ей на плечо, и Рейн послушно остановилась. Ей было не по себе, и только теперь она поняла, что не от смущения. Что-то произошло в лесу, оттого всё погрузилось в зыбкое и странное молчание. Случилось нечто ужасное. Рейн повернула голову — Мастер приложил палец к губам, предвосхищая вопрос. Сейчас он казался ей охотником, даже черты лица заострились. Никакой расслабленности, он вслушивался в мир и понимал такое, чего Рейна никак не могла уловить. — Оно похитило ребёнка, девочку, — наконец сказал Мастер. — Но та ещё жива. — Они сожгут меня вместе с домом, — выдохнула Рейн. — Думаешь о своей безопасности? — усмехнулся он беззвучно. Рейна вздрогнула как от удара. — Я не… — Тише, — и Мастер обогнал её, зашагав к дому. — Мы исправим всё раньше, чем кто-то решит разложить для тебя костёр. Рейн поспешила следом, сгорая от стыда почти такого же жгучего, как настоящее пламя. *** Дом никто не тронул, к нему, похоже, даже не приближались. И Рейн чуть успокоилась. Мастер бросил дорожную сумку в углу и сказал ей: — Сейчас нам некогда устраиваться, нужно в лес, — он оглядел гостиную. — Возьми нож, маятник и руны. — Хорошо, — Рейн кинулась к полкам собирать необходимое. — Тот, кто пришёл сюда, из иного мира, — Мастер задумчиво провёл рукой по подбородку. — И это хорошо и плохо одновременно. Нам нужно спешить. Рейн подошла к нему. — Я готова. — Отлично. Едва они вышли за дверь, как с гор понёсся ветер, на крыльях которого пришёл снегопад. Рейна испуганно прижалась к плечу Мастера. Метель показалась ей живой и настроенной враждебно. — Вот как, — Мастер засмеялся. — Что это? — не поняла Рейн. — Вслушайся, песня ветра расскажет тебе эту историю, — он взял её за руку, горячие и сильные пальцы обжигали даже через плотную кожу перчатки. — Меня не сбить с пути, Рейн, и ты тоже научишься. Она кивнула, пусть он и не видел этого. Вместе они шагнули в снеговую круговерть. Дом отступил назад и мигом затерялся, словно его никогда и не было. Рейн попыталась отрешиться от сбившихся мыслей. Всё-таки она тоже была мастером, пусть и совсем неопытным. Она тоже могла и умела многое. Воспоминания помогли прийти в себя, и Мастер заметил это: — Теперь ты наконец-то готова. И отпустил её ладонь. Они стояли на поляне, а вокруг бесновался снегопад. Высокие сосны мрачной стеной возвышались в нескольких шагах от них, но были почти не различимы за снеговой пеленой. — Мы найдём его, — вырвались у неё чужие слова. Рейн обнажила нож и резанула себя по ладони. Ветер подхватил огненно-красные капли, выпил их, благодарно урча, и снегопад стал реже, больше не свивался в вихри, а сыпал крупными хлопьями, спускавшимися плавно, как лебяжий пух. — Идём, — Мастер зашагал к лесу. И Рейн поняла, что он одобрил её решение. *** Усмирившийся снегопад скрывал следы Рейн и Мастера. Мимолётно она подумала, что так хорошо, намного лучше, если бы снега не оказалось. Людям из деревни незачем бродить их тропами. Людям из деревни не стоит видеть ничего из того, что обещало произойти уже очень скоро. Ладонь саднила, но Рейн упрямо шла вперёд, не обращая внимания на покалывания и прокатывающуюся временами боль. Она сама не заметила, как вышла вперёд. Мастер теперь отставал от неё ровно на шаг, и Рейн нисколько не сомневалась, что идёт правильной дорогой. Ей больше не требовался проводник. Лес густел, сосны сменялись ельником, и вскоре пространство вокруг стало мешаниной из белого и тёмного, мрака, затаившегося под тяжёлыми еловыми лапами. Рейн бывала в этой части леса редко, но прекрасно помнила, куда идти. Она быстро нашла ручей, бегущий по дну узкого, похожего на трещину оврага. Сейчас быструю воду затянуло льдом, но Рейн слышала её голос. Склонившись, она недовольно мотнула головой. — Спущусь, — бросила она отрывисто. — Хорошо, — отозвался Мастер. Рейн коротко глянула в его сторону — он замер, всматриваясь в темноту, ноздри раздувались, словно он читал запахи, глаза были полуприкрыты. Рейн соскользнула по ледяному склону и опустилась на одно колено на берегу. Окровавленной ладонью она провела по стеклу льда, оставляя капельки, смазывая их, смешивая со свежим снегом. Голубоватый лёд сверкнул, принимая жертву, голос воды стал явственней, теперь Рейн могла спросить. Отрешившись от всего мира, от холода, обнимавшего за плечи, от боли в ладони, Рейн мысленно вступила в быстрые воды ручья. Она почувствовала, как ледяная вода обнимает и несёт её с собой, как они бегут вместе подо льдом, под землёй, охватывают весь лес, скачут по горным склонам, выглядывают из деревенских колодцев. Рейн искала, и вода, отзывчивая, принявшая её кровь, а значит, и её саму, рассказывала, что чудовище спустилось с гор безлунной ночью, что оно отыскало пещеру в сердце горы, прячется там от солнечного света. Что оно голодно, но не может так просто насытиться, и ребёнок, украденная девочка, теперь залог выживания. — Чудовище не отдаст её так просто, — говорила вода. — Не отдаст… просто… — повторила Рейн, возвращаясь в реальность медленно, болезненно, снова ощущая холод ветра, саднящую боль, тяжесть в шее и пояснице. — Рейн? — услышала она голос Мастера. Поднявшись, она подала ему руку, и он помог ей выбраться на тропу. — Знаю, — сказала она, закрыла глаза, собираясь с мыслями. — Туда, — и указала дорогу. — Молодец, — Мастер коротко обнял её за плечи. — Останешься? — Это мой лес, мои горы, мой ручей, — Рейн заговорила монотонно. — Мои владения. Мой снегопад. Я не позволю. — Хорошо, — уступил Мастер. И Рейн встрепенулась. Прежде она не слышала, чтобы он говорил это слово в её адрес столько раз. Тьма сгущалась, снегопад же почти перестал. Рейн ускорила шаг, почти побежала, ведомая чётким чувством направления. Она быстро отыскала вход в пещеру и только там замерла. Слышался плач ребёнка. *** Ночь была непроглядной. Рейн ощущала, как девочка боится, как она дрожит в одиночестве и холоде. И ещё Рейн знала, что некто не сводит с ребёнка голодного взгляда. — Отчего оно не ест? — спросила она Мастера. — Час не настал, — Мастер чуть тронул её за плечо. — Позволь мне помочь. Рейн кивнула не сразу. Захватившее её новое чувство причастности к этим землям заставляло отказаться от помощи, но она поборола его, усмирила жажду разорвать захватчика самостоятельно. — Как с ним сражаться? — обернулась она к Мастеру. — Что это? Что оно? — Нужно выманить его из укрытия, чтобы сказать точно, — Мастер сотворил между пальцев неярко светящийся шар. — Закрою это место от чужих глаз. — Да, — Рейн взглянула на вход в пещеру, сейчас напомнивший ей приоткрытый в беспомощности рот, каменную пасть, лишённую клыков. Лившийся оттуда детский плач показался ей на минуту вполне уместным. Стряхнув наваждение, Рейн подошла ближе. В груди нарастала магия, а потому, остановившись на пороге, на краю между камнем и наметённым метелью снегом, Рейн негромко запела. Голос её был низким, он походил на гул ветра в обнажённых ветвях. Ни одной высокой ноты — Рейн пела, как пела бы спавшая сейчас под снегом земля. Она пела, как поют скалы, как звучат спрятавшиеся под корнями вековых деревьев потоки тёмной воды. Чудовище услышало голос. Девочка услышала голос. — Кто здесь? — закричала она. Рейн продолжала петь, выплетая тягучими звуками сеть заклинания. Чудовище рыкнуло, и девочка зашлась плачем, но Рейн знала — теперь чужому здесь монстру плевать на ребёнка. Оно поняло, что эти места под чужой защитой, оно хотело заполучить их. Оно готовилось сражаться. Рейн сделала два шага назад, замерла в напряжении, но петь не перестала. Чудовище ворочалось в пещере, не решаясь выбраться, а потом одним рывком выкатилось прямо Рейн под ноги. Или это она сама оказалась едва ли не под лапами огромного монстра, рогатого, острозубого. Глаза его постепенно наливались фиолетовым сиянием. Мастер выкрикнул магическую формулу. Рейн замолчала и сгруппировалась, тут же откатившись в сторону от обрушившегося на неё удара мощных когтей. Чудовище оказалось медлительным, но Рейн не стала радоваться раньше времени. Она снова запела, на этот раз ноты взмыли ввысь и коснулись звёзд. Снеговые тучи, подчинившись, разбежались с небес, и лунный свет залил площадку перед пещерой. — Это мой лес, мои горы, мой ручей, мои владения, моя луна. Уходи, или я уничтожу тебя. Чудовище развернулось к ней, прожигая взглядом. Оно было бессловесно. Ещё мгновение Рейн не знала, что делать, а затем слова сложились сами собой, сплелись с голосами леса и гор, вырвались сквозь её горло. Чудовище упало на колени, зарычав негодующе, но магия спеленала его и начала душить. — Дверь, нужно вернуть его, — выкрикнул Мастер. Он торопливо чертил прямо в воздухе знаки, и Рейн улыбнулась, продолжая петь, вкладывая в строки всю свою силу. Вскоре открылся портал, невиданной силой монстра затащило прямо туда, и Мастер резанул себя по руке, запечатывая дверь собственной кровью. Рейн выдохнула последнее слово и замолчала. Навалилась усталость. — Девочка, — напомнил ей Мастер. *** Рейн долго шла в темноте. Девочка больше не плакала, но Рейн знала, где она. Она чувствовала пещеру так, будто та теперь была её частью. Она видела внутри себя, где именно притаилась маленькая тёплая искорка — жизнь испуганного ребёнка. Повернув, Рейн осторожно коснулась камня и уверенно шагнула вправо, в самый густой мрак. Почти сразу она услышала сбивчивое дыхание и ухватила девочку за плечи. Та вскрикнула. — Тише, — опустилась на колени Рейн, чтобы быть с девочкой одного роста. — Чудовище ушло и никогда не вернётся. — А ты — не монстр? — уточнила девочка. Она осипла и замёрзла. Рейн нахмурилась, предстояло ещё и вылечить дитя от простуды. — Как тебя зовут? — спросила Рейн. — Тэа, а тебя? — Рейн. — Ты живёшь в странном доме на просеке? — холодная ладонь Тэа легла в руку Рейн. — Так и есть. Они пошли к выходу вместе. Рейн тихонько напевала себе под нос, и когда они выбрались из пещеры, Тэа уже ничего не боялась. — Деревня далеко, ко мне ближе. А тебе нужен чай, — говорила Рейн. Тэа кивнула. — Холодно. Мастер тут же сбросил с плеч плащ и укутал девочку. — Скоро рассвет, — сказал он. — И мы должны вернуть её родителям. — Да, — улыбнулась Рейн. — Мы успеем. Она изменилась. В ней выросло что-то иное. Мастер заметил и кивнул, отступая в тень. Рейн знала, что он не станет провожать, но в этом и не было нужды. «Мой лес, мои горы, мой ручей, мои владения», — напомнила она себе. Магия в груди колыхнулась волной. Рейн нашла себя.