Однажды в кошмаре

      У миссис Фергюсон сделался испуганный вид. Даже более испуганный, чем в тот момент, когда Шерлок только вошел в ее комнату и заговорил с ней. Во взгляде женщины Холмс увидел самый настоящий ужас! — Мистер Холмс, — мисс Мэй изобразила подобие вежливой улыбки, приветствуя его, — оставьте это дело профессионалам.       Шерлок в первые пару секунд даже не нашел слов, чтобы достойно ответить. Что для него было совсем не характерно… Он никогда за словом в карман не лез — всегда мог резко и хлестко осадить кого угодно, даже высокомерного старшего братца! И вдруг он, саркастичный и уверенный в себе сыщик не смог дать моментальный отпор новому оппоненту. Почему? Сперва он и сам не мог себе этого объяснить, но потом, со временем, понял, в чем было дело.       Все из-за ощущения угрозы, которую эта женщина практически излучала. Она не угрожала напрямую, как это делал Мориарти, но от одного ее взгляда Шерлоку стало не по себе. Это был не просто страх — это был инстинкт, противно скребущий, словно какой-то подкожный зуд. И очевидно, что это чувствовал не только Холмс.       Миссис Фергюссон застыла на месте, будто громом пораженная. В ее глазах можно было увидеть разверзшуюся бездну, как у приговоренных к смерти. Женщина была смертельно напугана! В отчаянии, она взглянула на стоявшего рядом детектива, будто моля его о помощи.       Взгляд испуганной жены его клиента заставил Шерлока встряхнуться. Он гордо выпрямился во весь рост, расправив плечи, и с удовольствием отметил тот факт, что его рост в очередной раз дает ему преимущество над соперником — он был почти на голову выше мисс Мэй. — Боюсь, что не смогу Вам этого обещать, — спокойно, но с некоторой долей своей обычной бравады, ответил детектив, — я — Шерлок Холмс, и я был нанят мужем этой леди для расследования их семейной драмы. И, полагаю, они оба хотели бы, чтобы я продолжил свое дело.       Мисс Мэй, однако, оказалась особой явно не робкого десятка. Она окинула детектива быстрым оценивающим взглядом, а затем едва уловимо улыбнулась. Глаза ее при этом как-то странно блеснули, или Шерлоку это только показалось? Но ему почудилось, будто он увидел в них какой-то неестественный отблеск… — Но вы не уполномоченный представитель власти, мистер Холмс. В отличие от меня. И вы никак не можете диктовать мне условия. Поэтому, я настаиваю на том, чтобы вы не мешали мне делать мою работу. Разговор окончен.       На этом инспектор словно поставила жирную точку в их с Шерлоком небольшой перепалке. В последний раз взглянув на миссис Фергюссон, Шарлотта Мэй развернулась и молча пошла вперед. А несчастная и подавленная жена клиента детектива молча поплелась за ней.       Вот так вот — просто и быстро, коротко и четко. Эта странная женщина, вызывающая у окружающих чуть ли ни панику, поставила в тупик Шерлока Холмса.

***

      Жена мистера Фергюссона молча следовала за женщиной, назвавшейся инспектором Мэй. Естественно, никаким инспектором она не была, и даже фамилия у нее была не Мэй — обо всем этом хозяйка дома прекрасно знала. Как и о репутации женщины, претворившейся копом, и том, что она — вампир.       Отойдя от посторонних слушателей на безопасное расстояние, Мина резко схватила свою спутницу за руку и потащила ее в одну из пустующих комнат, чтобы поговорить наедине. — Я жду объяснений, Джулия.       Мисс Грейсон встала напротив собеседницы, глядя ей прямо в глаза. Ей не пришлось прибегать к каким-либо вампирским приемам — миссис Фергюссон итак была достаточно напугана, чтобы начать говорить. — Это… это вышло случайно… клянусь! Мальчишка… сын моего мужа от первого брака… он вышел из-под контроля! Я думала, что смогу держать его в узде, но он сорвался! Он плохо контролирует свой гнев… от жажды он набросился на нашего с Робертом сына, укусил его… Я успела вовремя, оттащила его от ребенка, хоть это и было непросто… а затем, я услышала шаги — муж и нянька бежали в комнату сына, и мне ничего не оставалось, как притвориться, что это была я! Что я сошла с ума и причинила вред своему же ребенку! Муж не должен был узнать о том, что его старший сын напал на младшего брата! Он ведь не знает, что Дэвид теперь — вампир, что именно так он спасся от того страшного недуга, который должен был убить его в скором времени… Я ничего не сказала ему, потому что сама предложила помочь, потому что это все из-за меня! Роберт страдал, а я не могла смотреть на это. Я знала человека, который за деньги мог вылечить его сына, и муж согласился. Он сказал, что заплатит любую сумму, лишь бы Дэвид остался жив! Я… я побоялась рассказать ему, каким образом его сыну стало лучше…. Думала, что это не важно… пока. Что придет время, и я все ему объясню, подготовлю его, чтобы правда не шокировала его, чтобы он не отверг сына… Но все пошло не так. И теперь, я не знаю, как все это исправить.       Выслушав объяснения миссис Фергюссон, Мина раздраженно вздохнула. Разве она обязана быть нянькой для людей? Почему она все время стремится им помогать, а потом от этого страдает? Куда делась прежняя Вильгельмина, которая думала только о себе и не знала печалей? — Вы даже не представляете, что натворили, Джулия! — сказала Страж Закона, — вы подвергли наш мир риску быть обнаруженным! Теперь, мне придется подчищать людям воспоминания, чтобы они забыли обо всем, что здесь случилось. Зря я не проконтролировала передачу новорожденного вампира нам… очевидно, Томпсон опять взялся за старое — обращает людей за деньги. Наверняка, он польстился вашими деньгами и не стал забирать с собой парня, решив, что это больше не его проблема. Впрочем, как и всегда. Что ж, с этим я разберусь. А так же, я буду вынуждена забрать Дэвида на перевоспитание. Пока он снова не напал на кого-нибудь. — О, нет… — Джулия закрыла лицо руками и заплакала, — что же…я…теперь.с-скажу моему м-мужу? — Ничего вам говорить не придется, — холодно отозвалась в ответ Мина, — я все скажу сама. Точнее, я внушу вашему мужу, что его старший сын отправился на оздоровительный курорт для поддержания здоровья после «лечения». Он вернется домой, когда научится контролировать свою жажду. Возможно, в наказание за свой проступок Дэвиду придется послужить Закону, он ведь теперь принадлежит другому миру, в котором совсем другие правила. А теперь, возвращайтесь к мужу. Я займусь полицейскими, а после приду к вам, чтобы стереть его воспоминания. И помните, что я обошлась с вами весьма лояльно. Не заставляйте меня пожалеть об этом.       Не успела миссис Фергюссон и глазом моргнуть, как ее собеседница исчезла. Джулия облегченно вздохнула. Кажется, все обошлось малой кровью.

***

      Шерлок рвал и метал.       Только что их с Джоном выгнали с места происшествия, а его клиент отказался от его услуг, заявив, что все произошедшее — просто попытка его жены выгородить его старшего сына, у которого, вероятно, произошел рецидив после лечения. И все бы ничего, вот только что-то не давало покоя детективу. Ему будто казалось, что он уже бывал в похожей ситуации… вот только как бы детектив не старался вспомнить, от чего его тревожит это чувство deja vu*, у него ничего не получалось. Чертоги не отвечали на вопросы сыщика, едва ли не впервые заставив его усомниться в собственном интеллекте. — Да, странно все это, — согласился с детективом его друг, — но ведь это не первое наше нераскрытое дело. К сожалению, разгадать эту загадку с наскоку, как ты рассчитывал, не получилось. Может, нужно немного подождать?       На попытки Джона разрядить обстановку Шерлок никак не отреагировал. Он молча забрался в кэб и забился в дальний угол кабины, угрюмо хмурясь и глядя куда-то в пустоту. Так что Ватсону пришлось самому называть водителю адрес их с Холмсом квартиры.       По пути домой Шерлок не оставил попыток вспомнить, что вызвало у него сомнения в словах его клиента, и почему эта ситуация кажется ему такой знакомой. Но чем дольше он пытался вспомнить, тем сильнее загонял себя в угол, и вскоре у него разболелась голова. — Шерлок, мы приехали, — сообщил Джон, вырвав друга из его пространных размышлений.       Дома Шерлок тоже предпринял попытку понять, что с ним происходит, но это привело лишь к усилению головной боли, грозящей перейти в мигрень. Джон заставил его прекратить самобичевания и отправил спать, пригрозив, что если друг его не послушает, он нокаутирует его насильно. Спорить с Джоном, прошедшим Афганистан, Шерлок не стал, припоминая, сколько раз ему от него попадало. Его и вправду не стоило злить.       Едва коснувшись головой подушки, сыщик провалился в беспокойный сон, в котором, как ни странно, ему мерещился какой-то странный женский силуэт, одновременно знакомый и незнакомый. Разглядеть женщину было невозможно — она словно ускользала каждый раз, когда Шерлок приближался к ней в попытках поймать ее. Затем, сон будто изменился, и в голове словно отрывки кинопленки замелькали одна за другой картинки какого-то города, по архитектуре напоминающего Париж. Но интуиция подсказывала Холмсу, что его видения не имеют отношения к Франции. Это было что-то другое… но что именно Шерлок не смог понять. Впрочем, это ведь был лишь сон. Глупое отражение человеческого сознания, переплетенное с отголосками каких-то фантомных фантазий, возможно, вызванных головной болью. Поэтому, детектив не придал значения сну, в котом он гулял по улочкам Французского квартала Нового Орлеана вместе с незнакомкой, оказавшейся впоследствии знакомой… И не подозревал о том, что ждет его в последующих снах.