Однажды в кошмаре

      В гостиной дома по Бейкер-Стрит снова запела скрипка. Ее звуки заполняли все пространство комнаты, отражаясь от стен и мебели. Они сплетались между собой, будто пальцы влюбленных, спешащих соединиться. Получающаяся на выходе мелодия навевала сладкую тоску, которая щемит сердце в особые моменты жизни.       Стоявший у окна скрипач мягко водил смычком по струнам. Его тонкие изящные пальцы так легко и непринужденно держали инструмент, будто он боялся прикасаться к нему слишком сильно. Стоя с закрытыми глазами, он играл известную только ему одному мелодию, посвященную объекту терзания его неспокойной души.       Закончив очередной этюд, Шерлок со вздохом опустил скрипку и открыл глаза. За окном занимался рассвет… Вот-вот взойдет солнце, осветив своими лучами все закоулки Лондона. Его лучи проникнут в каждое неплотно закрытое шторами окно в городе, в каждую щель, во все стеклянные витрины магазинов и бутиков. Столица Великобритании засверкает новыми красками, сбросив с себя полог мрачной отрешенности ночи. Люди снова поедут на работу, в школу или в университет, а любители ночного образа жизни, наоборот, попрячутся по своим надежным домам, избегая дневной суеты, чтобы вернуться к своим темным делам под покровом благословенной темноты…       Прошло уже пару дней с того самого злополучного происшествия в кафе. От Вильгельмины с тех пор не было ни слуху, ни духу, хотя, Шерлок предполагал, что она, возможно, находится где-то рядом, просто не хочет светиться перед ним.       Детектив ни раз уже за все эти дни думал о том, что сделал тогда, и к чему привели его действия. Но каждый раз, когда он мысленно возвращался в тот день и тот момент, сыщик приходил к выводу о том, что он не жалеет о содеянном. Проанализировав все свои мысли и чувства в отношении мисс Грейсон, Холмс пришел к заключению о том, что сделал все правильно. Его давно влекло к Мине, как и ее к нему. В том, что вампирша испытывает к нему те же смешанные чувства, Шерлок уже не сомневался. Иначе, она не стала бы искать встречи с ним вновь и вновь, как делала это весь этот год.       Будучи приверженцем холодной логики и здравого смысла, гений дедукции презирал сантименты — все эти чувства, которые испытывают обычные люди. Ему были чужды такие простые и привычные каждому человеку радости, как дружба или любовь, но, со временем, все изменилось. Бывший циник Шерлок Холмс спрыгнул с крыши больницы, чтобы спасти своего друга, подстроил собственную смерть, сымитировав ее под самоубийство. Он причинил Джону страшную боль, заставив его думать, что он мертв. Но так было нужно. И хотя сам Шерлок не любил не то, что говорить, а даже думать об этом, время, проведенное в одиночестве, без лучшего друга, стало для него тяжким ударом. Так, в жизни упрямого детектива появилась дружба. Она ворвалась в его закрытое ото всех людей сердце, нашла лазейку, а затем, прочно устроившись там, разрушила все построенные сыщиком баррикады. Оказалось, что неприступный и холодный Шерлок Холмс — такой же человек, как и все прочие. И ничто человеческое ему не чуждо.       Что до любви, то здесь все уже было гораздо сложнее.       Детектив был влюблен в Ирен Адлер — женщину, которая обманула и подставила его. Он также посвящал ей музыкальные этюды, мог днями не выходить из комнаты, прокручивая в своей голове все моменты, связанные с Этой Женщиной… В конце концов, он рванул на другой конец света, едва узнав о том, что ей грозит смертельная опасность. И хотя он спас ее от гибели, перерезав всех ее палачей у нее на глазах, простить ей ее ложь Шерлок так и не смог. Иногда, детектив вспоминал о ней, но его сердце уже не отзывалось болезненными спазмами при мысли о ней. Мисс Адлер стала для него лишь приятным воспоминаем, как первая любовь, настигшая его только в довольно осознанном возрасте.       Сыщик был привязан к Джону и его жене более крепкими и сильными узами, нежели чем к мисс Адлер. Доктор Ватсон никогда не подводил его, никогда не обманывал. Он всегда был с честен, прикрывал Шерлоку спину, выручал в самых опасных ситуациях… Джон был настоящим другом, на которого всегда можно положиться. Мэри Холмс тоже воспринимал как друга, хотя она и таила в себе слишком много опасных тайн, которые в один прекрасный день могут обернуться катастрофой для всех них. Но жена доктора была лишь жертвой обстоятельств, женщиной, которая отчаянно хотела сберечь свою семью. Она наделала ошибок, и даже причинила вред Шерлоку, хотя и ненамеренно, но все это не было злым умыслом с ее стороны, и в итоге, все ее проступки были ей прощены.       Что касается мисс Грейсон, то здесь чувства и мысли Шерлока пока еще не пришли к конкретному единому согласию. Умом детектив прекрасно понимал, что его новая знакомая в тысячу раз опаснее, чем мисс Адлер и Мэри Ватсон вместе взятые, но его все равно тянуло к ней. Его всегда привлекали опасность и загадочность — доказательством тому служит его род деятельности, ведь консультирующими детективами просто так не становятся. Чем сложнее и опаснее было дело, тем сильнее Шерлок в него погружался, стараясь проникнуть в самую его суть и разгадать паззл.       Конечно же, стоило ему узнать о новом, совершенно неведомом ему мире, он непременно захотел его изучить, погрузиться в его атмосферу, чтобы понять его, и познать его полностью, со всеми его загадками и опасностями.       Сначала, Шерлок воспринимал мисс Грейсон как некую загадочную, но весьма интересную и опасную персону, тайну которой он жаждал раскрыть, чтобы швырнуть ей в лицо факт того, что ему известны все ее тайны. Однако, узнав этот вожделенный секрет, Холмс понял, что преследуемые им цели были совершенно неверны, как и полученные на выходе данные. Весь его привычный мир перевернулся с ног на голову, и его хваленая система ценностей в очередной раз дала сбой. И если с чувствами к Джону сыщик постепенно как-то свыкся, то с чувствами к мисс Грейсон Шерлок еще не успел разобраться.       Они атаковали его, каждый раз внезапно, и с новой силой, оглушая, будто обухом по голове. Сыщик пробовал забыться в работе — но у него не получалось, пробовал не спать — не получалось, что бы он не делал, его мысли все равно возвращались к Мине, и, в конце концов, Холмс сдался и взялся за скрипку, в надежде, что этот старый способ выплеска эмоций поможет. И, как ни странно, но игра помогала отвлечься, хоть и ненадолго…

***

      Время шло, и с момента последней встречи Шерлока и Мины, прошло около недели.       Мине едва удавалось коротать эти дни, избегая опасных мыслей о детективе. И хотя она по-прежнему следила за ним издалека, вампирша старательно возвела в своих мыслях особую стену, чтобы отгородиться от всего лишнего. Иногда, когда мисс Грейсон наблюдала за своим подопечным, эта стена давала трещину. Обычно, это происходило в те моменты, когда Мина оказывалась слишком близко к объекту своего наблюдения. Ощущение близкого присутствия Шерлока вызывало в ней подавленные мысли и желания тела, но Вильгельмина быстро избавлялась от них, стоило только им проникнуть в ее сосредоточенное сознание.       Поэтому, вампирша не сразу поняла, что именно происходит, когда до ее чуткого слуха донеслись звуки выстрелов.       Едва Вильгельмина услышала звуки стрельбы, она сразу же догадалась, что стреляют именно на Бейкер-Стрит, и что происходит перестрелка именно в квартире 221В. О том, что пальба может быть где-то в другом месте, Мина даже мысли не допускала. Ведь в этом районе города был лишь один человек, который мог бы спровоцировать подобную ситуацию.       Мисс Грейсон находилась в двух кварталах от дома Шерлока. Услышав звуки выстрелов, она немедленно рванула к месту происшествия, чтобы выручить своего непутевого приятеля. По крайней мере, так ей представлялась ситуация сначала. Оказавшись у дверей дома по Бейкер-Стрит, Мина услышала возню наверху, какой-то странный грохот, а затем, еще один выстрел.       Дверь оказалась заперта. Выламывать дверь средь бела дня вампирша не решилась — слишком много случайных свидетелей. Поэтому, недолго думая, она кинулась к небольшому внутреннему двору, намереваясь залезть в дом через окно. Одно из окон, ведущих в гостиную квартиры 221В, оказалось очень удачно открытым, именно туда и забралась мисс Грейсон.       В гостиной царил полный, совершенно ужаснейший кавардак: вся комната была перевернута вверх дном; маленький журнальный столик возле дивана был перевернут вместе со всем его содержимым. Судя по осколкам и мокрому пятну на полу, до того, как столик опрокинули, на нем стояла какая-то посуда. Приглядевшись, Мина идентифицировала остатки чайного сервиза. Остатки чая грустным темным пятном растекались по светлому коврику. Письменный стол у окна тоже был перевернут, и все, что на нем находилось, тоже постигла печальная участь журнального столика и его содержимого. Валявшиеся в хаотичном порядке книги были разбросаны по всей комнате, рассыпав свои страницы по всему полу. Кое-где были видны мелкие осколки стекла и остатки разбитых осветительных приборов; они звонко хрустели под ногами при каждом шаге. Стойкий запах пороховых газов, витавший в комнате, не оставлял никаких сомнений в том, что здесь недавно явно была перестрелка. В стене возле дивана, прямо там, где был нарисован большой желтый смайлик, красовались несколько свежих пулевых отверстий, зияя большими дырками, будто тот, кто стрелял, намеренно несколько раз выстрелил в одно и то же место, чтобы продырявить стену посильнее. Довершал всеобщую сумасшедшую картину сидящий в кресле у камина Шерлок.       На первый взгляд, выглядел он совершенно спокойным, и даже невредимым. В правой руке у него был пистолет, который он положил на подлокотник кресла, придерживая ладонью. В левой он держал стакан виски, лениво поигрывая напитком, который мягко бился о стенки сосуда, будто омывая его со всех сторон. Невозмутимый внешне детектив глубоко и мерно дышал, глаза его были прикрыты, будто он размышлял о чем-то, погрузившись в свои Чертоги Разума.       Мина почувствовала легкий укол сомнения, когда увидела сыщика, спокойно сидящего посреди всего этого безобразия. Никаких ран или ссадин, при первом взгляде на детектива, вампирша не увидела, запаха крови она тоже не ощущала, как и посторонних запахов, не принадлежащих обитателям этого дома. Все это выглядело очень подозрительно, и, тем не менее, Мина решила, что все же, нужно поинтересоваться тем, что же здесь, черт побери, произошло. — Что все это значит? — холодно осведомилась мисс Грейсон, осторожно ступая по битому стеклу и мелкому мусору на полу.       Сидевший с закрытыми глазами Шерлок в последний раз глубоко вздохнул, а затем, поднес ко рту стакан с виски, и, сделав большой глоток напитка, соизволил открыть глаза. По его немного затуманенному взгляду Мина поняла, что он уже порядком захмелел. Сам же детектив, видимо, считал себя абсолютно адекватным. — А на что это похоже? — вопросом на вопрос ответил сыщик.       Голос у детектива не дрожал, язык, вроде бы, пока еще работал исправно. Взглянув на стоящую слева от кресла бутылку, которую чудом не постигла участь всего барахла в гостиной, Мина все поняла. Ее сомнения и подозрения подтвердились, когда наглый сыщик выудил откуда-то из недр карманов своего халата пачку сигарет и неловко попытался закурить. Поджечь сигарету получилось не сразу: сначала, консультирующий детектив не мог отыскать зажигалку. Похлопав себя по карманам, он задумчиво нахмурился, а затем, будто вспомнив что-то, перегнулся через подлокотник кресла, и, покопавшись в мусоре и осколках рядом со своим местом, выудил оттуда на удивление целую зажигалку.       «Как только он пожар не устроил?» — невольно подумала вампирша, глядя на этот нахальный жест со стороны Холмса.       Сам Шерлок, судя по всему, не видел ничего предосудительного в том, чтобы закурить после всего того, что он натворил. Кое-как прикурив сигарету, сыщик с наслаждением затянулся, а потом неторопливо выпустил ядовитый дым из своих легких. По комнате тут же поплыл запах табака и других сопутствующих процессу горения веществ.       Глядя на эту умиротворенную картину, Мине захотелось затолкать эту сигарету очень глубоко в глотку бессовестному кудрявому недоразумению. Подумать только, он устроил этот цирк с пальбой лишь для того, чтобы заманить ее сюда! Наглец прекрасно понимал, что вампирша тут же явится к нему, решив, что он попал в беду. А она, как дурочка, попала прямо в ловушку хитроумного детектива. Где только были ее мозги?       «Тебя провели, как девчонку, Грейсон!» — думала Мина. В самый раз было хлопнуть себя по лбу, как обычно делают все облапошенные люди, осознавшие свою глупость. Но она удержалась от этого жеста, ограничившись лишь тем, что скрестила руки на груди, что тоже было очень по-человечески.       Наблюдавший все это время за ее реакцией Шерлок с наслаждением докуривал свою сигарету, стряхивая пепел прямо на пол. Его, кажется, совсем не заботил творившийся вокруг хаос. Будто испытывая терпение своей гостьи, сыщик закинул ногу на ногу и откинулся назад на спинку кресла. — Я хотел поговорить, — сказал он, глядя прямо в глаза Вильгельмине.       Вампирша раздраженно фыркнула в ответ, что тоже было истинно человеческой фишкой в разговоре с человеком, который бесит своим поведением. — А устраивать вот это шоу было обязательно? — женщина обвела рукой простиравшийся перед ней бардак, — или ты всех людей так приглашаешь к разговору?       Докурив сигарету, Шерлок потушил ее о внешнюю сторону стоявшего на подлокотнике кресла пустого стакана, а окурок отправил на дно сосуда. Затем, его внимание полностью переключилось на стоявшую напротив собеседницу. — А ты бы ответила на простой звонок или смс? — парировал он в ответ. Взгляд его был прикован к Мине; детектив будто боялся упустить любой, даже маленький намек на эмоции, которые, несомненно, будоражили душу мисс Грейсон. Ему жутко хотелось знать, о чем она думает, что чувствует, глядя на него… Ведь ему всегда было сложно понять о ней хоть что-то помимо того, что ему удалось узнать от нее лично.       По странному стечению обстоятельств, Вильгельмина испытывала примерно те же чувства, что и сидящий в кресле напротив нее мужчина. Она никогда не могла прочитать его мысли, залезть к нему в мозги и понять, о чем он думает и чем руководствуется в своих действиях. Это и привлекло ее в нем с самого начала их знакомства. Он был для нее, как чистый лист, который нужно заполнить по старинке — опытным путем.       Она же была для него бесконечно непостижимой загадкой, разгадывать которую было интереснее с каждым разом, несмотря на поражения, постигавшие его с завидной постоянностью.       Они будто искали друг друга всю свою жизнь. Он гнался за драйвом, который давала ее загадочность, а она искала в нем давно забытые человечность и эмоции, которые она потеряла за годы отчуждения от людей. Их тянуло друг к другу, несмотря на то, что они оба были чрезвычайно опасны друг для друга. Она — вампир, древнее, бессмертное существо, тайна жизни которого подвергалась из-за того, что она однажды не смогла убить слишком любопытного человека. Он — обыкновенный смертный, на свою беду, наделенный необычайно сильным интеллектом, который и стал его проклятием. По всем признакам, им нельзя общаться, иначе оба их мира могут рухнуть в один момент, если кто-нибудь из их окружения узнает правду о них. И тем не менее, оба они каждый раз нарушают свои собственные обещания не появляться больше в жизни друг друга. Каждый раз находят повод для того, чтобы увидеться… И если раньше они еще могли списать все на волю случая, то сейчас, им обоим уже стало понятно, что никакой случайности в их случайных встречах нет. Они сами хотят этого, и сами делают все, чтобы оказаться в этих ситуациях, заставляющих их вновь и вновь видеться друг с другом. И им бы разобраться с этими случайностями, но они каждый раз игнорируют это простое решение их проблем, потому что никто из них по-настоящему не хочет ставить точку. И это было настолько очевидно, что отрицать этот факт было бы глупо.       Мина вздохнула в ответ, в который раз за последние несколько минут проявляя истинно человеческие поведенческие особенности. Вампирам воздух не нужен, чтобы жить, в отличие от людей. Поэтому, дышат бессмертные редко, и только тогда, когда хотят этого. — Послушай, Шерлок, — начала было Грейсон, но Холмс ее внезапно перебил. — Нет, это ты послушай! — детектив встал со своего места, и, пошатываясь, словно заядлый алкоголик после посещения пятничного питейного заведения, подошел к своей гостье. — мне надоело бегать от проблем! Давай здесь и сейчас разберемся с тем, что происходит между нами. Потому что дальше это продолжаться не может.       Алкогольные и сигаретные пары, исходящие от сыщика, не придавали ему шарма, а разговору — приятных ноток. Обоняние вампира воспринимало эту квинтэссенцию запахов особенно остро, и, стоящая напротив Шерлока Мина, едва ли не морщилась при каждом его слове. Чтобы не мучить себя, вампирша перестала вдыхать воздух вокруг, решив обойтись тем количеством, которое было ей необходимо для поддержания разговора. — И что же ты предлагаешь? — саркастично ухмыльнувшись, поинтересовалась в ответ Грейсон. Она глядела в глаза своему собеседнику так же прямо, как и он сам, показывая тем самым, что этот разговор ее ничуть не смущает.       Детектив молча протянул вперед руку, касаясь лица стоящий рядом женщины. Ее кожа была прохладной на ощупь, но не холодной. Текущая в ее жилах кровь не согревала ее так же, как это происходило у людей, но при этом, процессы жизнедеятельности все равно продолжались. Как это происходит для него до сих пор было загадкой. Еще одной загадкой, которую хотелось понять и постичь… — Я хочу, чтобы ты мне доверяла, — наконец сформулировал свою мысль Холмс. С каждой минутой, ему становилось все труднее говорить — сказывалось количество выпитого алкоголя. Еще чуть-чуть, и язык начнет заплетаться, поэтому, нужно поскорее высказать все, что у него накопилось, чтобы ничего не упустить. — хочу, чтобы ты перестала убегать и появляться, когда тебе вздумается! — продолжил Шерлок, — я хочу… хочу… чтобы ты, наконец, призналась, что ты… что ты чувствуешь то же, что и я! Нам нужно… нужно что-то с этим делать.       Пьяные откровения детектива были одновременно и смешными, и милыми. И хотя его речь становилась все более нечеткой и сумбурной, смысл его слов что-то затронул в холодном, небьющемся сердце бессмертной. В глубине души, она понимала, что Шерлок прав, и им нужно разобраться с тем, что происходит между ними. Однако, делать это на его условиях, после того, что он ей устроил, Мина совсем не хотела. В ее голове мелькнула озорная мысль о сладкой мести. — Хорошо, — ответила Грейсон, улыбнувшись в ответ своему собеседнику.       Оглушенный действием алкоголя детектив не сразу сообразил, что его гостья как-то слишком быстро согласилась со всеми его доводами. Его почему-то смутила ее улыбка — он впервые увидел, как она улыбается. Раньше, она одаривала его лишь колкими ухмылками и редкими намеками на улыбку, словно копируя его собственную манеру общения, а тут вдруг она по-настоящему улыбнулась ему. И только потом, спустя несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, он понял, что Вильгельмина явно чего-то недоговаривает… — Я… чувствую… чувствую какой-то… этот самый… Подвох! Вот, точно! — еле ворочая языком, выдал пьяный детектив. Он изобразил подозрительный прищур, но этот жест получился скорее смешным, нежели предупреждающим, как и его предыдущая попытка дедукции.       Мина в ответ схватила сыщика за руку и поволокла его в ванную. Там, она бесцеремонно засунула его в душ, не потрудившись освободить мужчину от одежды, а затем, включила воду, установив душевую лейку точно над головой Холмса.       Первые струи холодной воды, мощно ударившие Шерлоку прямо по кудрявой макушке, заставили его вздрогнуть. Вода быстро промочила всю его одежду, и она тут же прилипла к коже, холодя тело.       Вампирша с наслаждением наблюдала, как холодные струи воды стекают по недоумевающей наглой физиономии консультирующего детектива, заставляя его дрожать. Его кожа покрылась мурашками от холода, а мстительная женщина и не думала сменять гнев на милость. Напротив — она наклонилась к самому лицу сидящего в ванной Холмса, и, смакую каждое слово, сказала: — Я оценила твою изобретательность, Шерлок, молодец. Надеюсь, мой ответ тебе тоже понравится! Но я решительно не желаю вести диалог с пьяным самоуверенным кретином, поэтому, вынуждена отклонить твое предложение до более удачного момента. Иными словами: мы вернемся к этому разговору, когда ты протрезвеешь. До встречи!       На этом, вампирша закончила воспитательный процесс, оставив мокрого, замерзшего и пьяного Шерлока Холмса трезветь в одиночестве.