Красный, синий, голубой

             Когда Василий сгинул и наступила стерильная тишина, у меня начался отходняк. Как я оказался в этой автомобильной консервной банке? Что я делаю в этом клубе? Отказывался от работы с джаз-бэндом при музучилище, не соглашался музицировать в антрактах в фойе театра, а тут вдруг ринулся в бой на стороне сомнительной морали, да ещё и с такой резвостью и пылом. Восторгаюсь неадекватными Саной и Балбесом, подыгрываю скользкому Эдгару, напиваюсь в стельку — хорош! И эта история с убийством? Каким боком она вообще должна меня касаться? Я возомнил себя Шерлоком Холмсом? Подслушиваю, принюхиваюсь, сканирую, выспрашиваю. Какой из меня сыщик? Чуть не обосрался, услышав разговор с шантажом. Без помощи не могу даже выход найти. Лежу сейчас в багажнике машины странного друга (или недруга), хотя знаю, что тот агрессивен, что сидел, ощущаю «второе дно». С упоением испытываю чувство ложной безопасности.       В машине холодно. Просторно, хотя под головой автомобильная шина. Поводил руками. Передо мной стекло: то есть багажной крышки нет. Ноги упираются в какой-то странный выступ. Согнулся, пощупал: похоже на сложенное сиденье. За спиной кожаная стенка — это задние кресла: при желании можно перебраться в салон, отыскать сумку, трость и уйти. Правда, не хотелось бы встречаться с кем-либо из «Устрицы», да и пьяный слепой салага на улице — ничтожное зрелище. Позорище. Надо полежать малость. Надо отойти от этого безумия.       Рядом с сиденьем — комок пледа, на ощупь вроде относительно чист. Накинул его на себя. Выбрал более удобную позу. Попытался выветрить из головы сумбурные мысли и страхи. Не выветривалось.       Что там сейчас в клубе? Ищет ли меня Эдгар? А Василий? Что за конкурсы были на сцене? Эта девушка с жвачкой — та самая «шмара-бляхамуха»? Сказала ли она, что вывела меня вон из клуба? Где Егор Петрович? Кто его пытался придушить? Интересно, как зовут Балбеса? Кто тот парень, что помог мне вырваться из лап Василия? Почему Эдгар их всех знает, а они его нет? За что он сидел? И этот Павлик Хорь… Странное прозвище. Вот Эдгар — хамелеон. Хамелеон — маленький дракон. У берберов он амулетом служит, охраняет дом от зла и придаёт мужскую силу. Маленький дракон. Эдгар не маленький… он большой дракон — и в смысле параметров, и в смысле коварства. Красного много. И пахнет смолой, золой, табаком. Огнедышащий дракон. Ш-ш-ш… Шершавая кожа. Сильный хвост и чёрные глаза, чёрные, как сама слепота… Хорош-ш-шо, что я не вижу его… Разве бы я выдержал его взгляд? Нет-нет, нельзя смотреть, иначе уже не вырваться, не уйти. А он обвивает хвостом, сжимает моё тело, сдавливает шею, укачивает, хочет усыпить… Он смеётся мелко. Надо мной. Над моим страхом. «С-с-сышь?»       — Ссышь? — вдруг совершенно явный, трезвый и не змеиный звук. Не сразу понял, где я. Видимо, меня вырубило на какое-то время. Шея ныла от неудобного положения.       — Нет. Просто ты вряд ли сможешь дать мне то, чего я хочу, — тихий голос. Почти шёпот. Но я узнал — это Эдгар. Звук громкий, не застекольный — наверное, открыта дверь. — Да и я искал Тима.       — Думаю, Петрович вызвал ему такси.       — Где только сам Петрович? Да и сумка Тимкина здесь, там ключи, телефон. Как он без них?       — Не знаю-ю-ю… Он справитс-с-с… — Голос сошёл в сип. Мягкий удар по моей консервной банке. Ещё толчок. Машина закачалась. Что там? Мне уже пора обозначиться или нет?       — Нет-нет! — громко — Эдгар. Я почему-то облегчённо выдохнул, а этот Хам-хамелеон добавил: — Не здесь. — Я сжал зубы и передумал объявлять себя публике.       — Здесь! — И опять толчок в машину, удар и дыхание, слышное даже под железной крышкой. Мерзкое хихиканье. — Тс-с-с… Сейчас, сейчас…       — Я весь в блёстках.       — Потому что мой…       Опять возня, раскачивается моё убежище, отрывки слов, что-то шёпотом, стук железки по корпусу автомобиля. Невыносимо слушать, я заткнул уши. Потом вдруг запах сигарет, а долбокачка закончилась. Я вновь выпустил радары… Тишина, но не одинокая, кто-то рядом. Гудок телефона, кто-то кому-то звонит, но неожиданно звук удара, сдавленный крик, машину опять толкнули. Происходит что-то из совсем другого сценария, в этот раз без хихиканья, без сопения, даже «тойота» вздрагивает испуганно. Пикает сигналка. Резко открывается дверца «тойоты», прямо у моей макушки, я даже почувствовал хлынувший воздух. Беспорядочное шарканье подошв по цементной крошке, кряхтение, как будто кто-то поднимает тяжёлый мешок картошки. Бум! Мешок бросили на заднее сиденье. Быстрые шаги вокруг машины. Открывается левая дверь. Вновь с кряхтением груз двигают, шелестят целлофаном. Клацнула левая дверца. Быстрые шаги. Хлоп — правая. У меня засосало под ложечкой. Только сейчас…       Кто-то сел вперёд. Звук зажигания. Открылся бардачок. Человек кхекнул, прочистив горло. Машина непослушно дёрнулась, заглохла, фыркнула, дёрнулась ещё раз и медленно поехала. Или это у меня крыша поехала? Я себя ущипнул. Вроде не сплю… По всему выходило, что кто-то кого-то стукнул, бросил на заднее кресло и увозит. Стукнул или убил?       Может ли быть за рулём Эдгар? Нет. Во-первых, он собирался меня искать, почему-то я самоуверенно полагал, что «это во-первых». Во-вторых, Эдгар знает, что у него находится в машине, и достал бы плед, а не шелестел целлофаном. В-третьих, человека за рулём не слушается «тойота», это не его машина. В-четвёртых, интуиция. Если за рулём не Эдгар, то это явно не сказочная крыса-кучер, везущая Золушку на бал и с бала. Нужно помалкивать, иначе раздавят как моль… Может, как-то можно вывалиться из багажника, где-нибудь на перекрёстке? Проявить свои дартаньянские умения? Нет, это только каскадёры в кино такое могут. А я совсем не каскадёр, да и не д’Артаньян.       Не-е-ет! Что за мысли? Разве я слышал, что кто-то кого-то убивает? Нет! Этого не может быть. Это я сейчас напридумывал страстей, увлёкся детективщиной. Может, это Эдгар… Например, он повёз ту кучу костюмного хлама, что привезла Надя. Это и звук целлофана объясняет! Конечно! Машина не слушается — так выпил… Нужно проявиться, а то какая-то анекдотичная ситуация. Но вдруг телефонный звонок — основная тема сериала про мертвецов. Это телефон Эдгара. Я уже выучил. Но эта тревожная мелодия заливалась через стенку кресла, целлофан делал её тоньше, кукольнее и страшнее.       Машина медленно съехала вправо, остановилась. Закачалась. Шум целлофана и чей-то шёпот: «Бля…» Я передумал проявляться.       Вновь движение. Вновь с дёрганьем — машина сопротивлялась угонщику. Скорость небольшая. Повороты осторожные. В какой-то момент движение замедлилось, изменился звук: в него вмешался ветер и более яркий шум проезжающих моторов. Он открыл окно. В салон проник дух воды. Мы едем по мосту? Наверное, высокий вантовый… Слабый бряк… И опять глухо. Он выбросил телефон в реку? Чёрт, что делать? У меня больше не было сомнений: я влип, а Эдгар влип ещё больше.       Кто сидит за рулём машины? Тот, с кем Эдгар обжимался, пока я гордо прятался в его багажнике? Соблазн — самый простой способ похищения: под видом порыва похоти увести объект подальше от глаз и, возможно, от видеокамер и вырубить, пока он невсебосе. Правда, мне не показалось, что Эдгар был доведён до нужной кондиции. В любом случае Эдгар был не готов к такому повороту: либо он не ожидал подобного от партнёра, либо это вообще кто-то третий.       «Я весь в блёстках». Кто мог его осыпать? Да хоть кто! Я же не знаю, что там за конкурс был… Впрочем, был ответ: «Потому что мой». Блёстки как метка конкретного человека. Танцоры! Антипка и Симба. Кто из них? Судя по всему, Антипка, но мне показалось, что отношения Дина и Эдгара абсолютно дружеские, несмотря на щипки, флирт и махач с Жоржем. Танцор даже запросто назвал Эдгара «козлиной» и упрекнул его в наглости, какие-то не эротические проявления. А что, если Симба? Его я вообще только слышал — каков он, не знаю. Внешне скорее всего он чёрный близнец Дина, ведь на сцене они должны выглядеть «симметрично». А что внутренне? Прикольно про психбольницу рассказывал, Надю подначивал беззлобно. Никаких ощутимых патологий.       В блёстках была ещё Сана, хорошо помню, как она у Симбы попросила «эту липкую гадость» для «звёздности». Да и те недвусмысленные похотливые флюиды, что Сана и Эдгар генерировали полвечера. Голос у неё изменчивый: поёт по-женски, говорит гламурно на выдохе. Но словечко «ссышь»… К Сане никаким боком.       Есть ещё Жорж. Если верить Эдгару — садист, приходивший на меня посмотреть в «Максиму». Николай Иванов. Он силён, решителен, знает толк в боли и во лжи. Жорж имеет зуб на Эдгара. Что, если Жорж увидел, как Антипка клеится к другому, и решает убрать соперника в прямом смысле слова? Стоп… Как-то в разговоре Сана заявила, что «Жорж сиял как медный таз, когда Данилу нашли», что у них был конфликт. Может, тоже из-за Антипки? Тогда… маньяк — не маньяк, а вполне сознательный убийца. И разговор в туалете вполне мог быть о Жорже. «Никакого алиби у него нет: вы ушли не вместе…» Все привыкли, что эти двое уходят вместе, а в тот день Петрович заметил, что Жорж ушёл один или Дин был с кем-то другим… Тогда получается, что в туалете был Антипка? И он знает об убийствах всё? А может, он заманивает жертвы? А-а-а!       Бля! Я чуть не вскрикнул: и от догадки, и от того, что машину тряхнуло. Слышу звуковой сигнал пешеходного перехода. Для таких, как я, для слепых. Машина остановилась. Страшно зачесалась спина. Но лежу, не дыша в зловещей тишине. Тарахтенье светофора смолкло. Мы опять поехали. Тряхнуло ещё раз: «лежачие полицейские».       Звуки абсурдной реальности вернули меня к здравому смыслу. Непонятный повод для убийства вырисовывался в сценарии про дуэт Жоржа и Антипки. Да и то, что у Жоржа не было алиби, — не означает, что он преступник. С чего я вообще взял, что разговор в туалете имеет отношение к настоящему убийце, а Петрович где-то бездыханный лежит? Предположим, все знают о конфликте Данилы и Жоржа, и тут кинозвезда погибает. Перво-наперво ищут «кому выгодно». Жорж испуган, хотя и ни при чём. Тогда Антипка «делает ему алиби». И Петрович действительно сволочь…       В общем, детективные сюжеты в моей голове ветвились и заходили в тупик. Подумалось опять о Василии… Ведь тоже мог. И, возможно, даже повод был… Меня аж передёрнуло.       Жив ли Эдгар? Что я могу сделать? Куда мы едем? Не взорвалась бы башка от всего этого…       Едем долго. В какой-то момент послышались звуки поезда. Светофоров, а следовательно, остановок становилось меньше и меньше. Дважды были на кольце. Факт — ехали за город.       Резкий поворот, чуть вниз. Стоп. Мужчина за рулём вновь прочистил горло, вновь открыл бардачок, погремел содержимым, вышел из машины. Но дверь оставил открытой, послышались железные звуки запоров и скрип воротных петель. Я судорожно начал ощупывать заднюю стенку багажника: может, можно открыть изнутри? Ни черта! Гладко. Похититель вернулся, уселся за руль. Тронулся. Осторожно, мелкими дёргающимися шажочками «тойота» проехала ещё несколько метров и заглохла. Мы на территории чьего-то дома. Как бы теперь себя не выдать? Как бы дышать потише?       Дальше ожидаемо: мужчина вышел и вновь раздался грохот засовов. Шаги туда-сюда, уверенные, хозяйские. Он вдруг засвистел какую-то мелодию — видать, настроение отменное у гада. Потом другой шум: бренчание маленьких колёсиков по неровному полу. И открывается курок задней дверцы. Оглушающий шелест целлофана. И машина начинает вздрагивать от рывков.       — М-м-м… х-х-х… — вдруг жалобный голос. Это Эдгар? Жив! Жив!       — Тш-ш-ш, — заботливо, как будто дитя, тетёшкает похититель. Еще толчки. Кряхтение. Шуршание подошв. И машина освободилась от тяжести. Бум. Какой-то удар. Ещё. Опять колёсики, но теперь они не бренчат весело, а крутятся тяжело, они придавлены весом. Преступник продолжил насвистывать, и я понял, что он отдаляется от машины и увозит с собой, видимо, тележку с телом. Стук деревянной двери, шаги, они всё тише и тише. Потом свистун вернулся. Весело захлопнул дверцу машины. Чем-то погремел. Опять залез в машину. Что-то ищет. Кашляет. Не выдать бы себя. Не обоссаться бы от страха…       Дверь хлопнула. Опять шаги. И теперь уже совершенно далёкий и неясный звук, по которому не определить ничего. Что мне делать?       Можно, конечно, затаиться и через часа четыре выползти, попытаться вскрыть засовы и бежать к соседям. Но вдруг он услышит меня раньше, чем я дойду до соседей? Вдруг это время станет фатальным для Эдгара? Вдруг…       Нужно найти свою сумку! Там мой телефон. Номера на автовызове. Позвоню маме. Нет, Шведову. Нет, Лёхе. Нет, Витале. Он сразу поверит и проникнется. Побежит в полицию, и там что-нибудь придумают. Надо только быть уверенным, что похититель не заметит меня в машине. Откуда мне знать, как далеко он.       Решил немного подождать. Минут десять. Стал считать секунды… На четыреста пятидесятой включилась музыка. Ретро. Джо Дассен в своей печально-лёгкой манере поёт «Если б не было тебя». Музыка была далеко и отдавалась эхом. Как будто включили в каком-то пустом зале. Вспомнил, как Эдгар наигрывал эту мелодию у меня дома. Совпадение?       Добавился шум воды под напором. Шланг? Душ?       Это хорошо. Значит, свистун занят и к машине не подойдёт. Пора.       Откидываю плед. Глубоко вбираю воздух для храбрости и встаю на колени. Стараюсь не делать резких движений, чтобы не раскачивать машину, ведь, возможно, она в зоне обзора для преступника. Перелез на заднее кресло. Здесь пусто. Пауза для смелости. Джо Дассен уже поёт «Салют», вода по-прежнему льётся, сердце бухает набатом.       Нагибаюсь между передними сиденьями, вожу по ним руками: пусто. Пришлось карабкаться вперёд, очень медленно, очень аккуратно, прижимаясь к правому сиденью. Сел и сполз пониже. Сумки нигде нет. Окно приоткрыто — вот почему такой чёткий звук. Открыл бардачок. Мне показалось, что щёлчок от него был слышен за километр. Притих… Нет, не за километр. «Salut, c'est encore moi!» — добродушно помогал мне певец.       Конечно, сумки в бардачке тоже не было. А ещё там не было очков и ножа.       Пошарил под рулевым. Ни-че-го. Под своим сиденьем. Кеды. Те самые. И железный сейф… В груди похолодело. Я протёр резко взмокшие ладони о штаны. Свистун до оружия не добрался — может, кеды сбили его поиски? Типа что может быть полезного там, где лежит обувь? А может, там и нет оружия? Надо проверить.       Надо взять его! И стрелять, как только гад подойдёт!       Смогу ли? На лбу выступила испарина.       Неожиданно музыка стала громче. Открылась дверь? Я сполз на самый низ, так, что голова лежала на сиденье. Лишь бы он не услышал, как стучит сердце! Донёсся приторный запах горячей воды вперемешку со сладким шампунем или гелем. Стукнула какая-то дверца, звякнула склянка. Мимо кто-то прошёл, но шарканья подошв обуви нет — человек босой! Пшик! Открылась пластиковая бутылка с газированной водой. Бульки по стакану. Пьёт.       — Бр-р-р! — подчеркнул наслаждение. И опять пошёл вдаль.       Мне вдруг показалось, что вся история с похищением — плод моего слепого воображения. Человек приехал домой, оставил машину в гараже, принял душ, собирается спать. А тут в его машине крот в засаде. Да! Может, я ошибся машиной? Мало ли «тойот»? Поэтому и сумки нет! Нет, но кеды-то и сейф здесь! Да и багажник разве на любой «тойоте» открыт? И телефон Эдгара. Слишком приметная мелодия.       Так может, это сам Эдгар? И Дассен вон играет… Хотя, судя по его музыке в машине, французская эстрада семидесятых — не его фаворит. И ещё этот человек ни разу не покурил: ни сигарет, ни парогенератора. Это не похоже на Эда, которого я знаю.       И вдруг — ба-бах! Грохот железа! Что-то разбилось. Сквозь невозмутимый баритон Дассена крик:       — Мра-а-азь! Убью! Ам-м-м… Уб… М-м-м! — и звук борьбы, что-то падает ещё. Это точно голос Эдгара! Что делать? К чертям сомненья! Нагибаюсь и рывком выдёргиваю сейф. Тяжёлый. Пистолет там! Но ведь это сейф, как я открою? Шарю руками: какой тут замок? Кодовый, сканирующий, наборный или… Поворотное лимбовое колёсико… Ясно. А откуда я код могу знать? Всё тщетно! Тут же выпуклый глазок-скважина замка. Я судорожно нажимаю всё, что можно. И выпуклый вход вдруг продавился! Это клавиша! Ящик дёрнулся и со щелчком открылся. Сейф был не закодирован и вообще не заперт! Потом буду анализировать почему! Пистолет. Компактный. Стальной. Руку обдало холодом. Затрясло. Надо пересилить себя! Вдох-выдох, вдох-выдох. Не хватает воздуха. Что там говорил Шведов? Вещи. Вещи и дыхание. Медленный вдох.       — Это стекло машины, — говорю я вслух и трогаю окошко. — Это рычаг коробки передач… Это клапан для открывания-закрывания окна. Это мои джинсы. Шов. Маленький карман. Для чего он? Ремень. Кулон-клык на шнурке, который на меня повесил Эдгар. Железный сейф. Это просто коробка. Она открыта. Пи-сто-лет. «Ру-гер». Американский. Штат Коннектикут. «Штурм, Ругер энд Ко».       Кажется, помогает. Руки трясутся, в висках холод, образовалась тошнота, но хотя бы задышал и нет порывов бежать и орать. Беру пистолет, захлопываю сейф и кладу его на кресло водителя. Что сейчас? Куда стрелять? Вдох-выдох. Нажимаю ресиверный вход магазина, выскакивает лоток, раз-два-три-четыре-пять… Пять пуль. Толкаю обратно. Щелчок предохранителя. Передёргиваю кожух-затвор. Вдох-выдох. Пальцем провожу по рукояти.       — «Ругер», не знаю такого… — Шведов советовал при панической атаке трогать предметы, называть их, медленно дышать, если под рукой нет лекарств. Уф-ф-ф… Борьба в соседнем помещении дала мне такую возможность. Я справился. А теперь? Слушаю — что там?       Эдгара не слышно, но какая-то возня под Джо Дассена продолжается. Хрип. И явно чужой голос:       — Тише-тише, тише… Мой хороший… Вот и всё. Тише. — Кто это? Что-то знакомое в интонации. Что значит «вот и всё?» Он его убил? Пока я тут дышал и уговаривал себя? Я никчемный крот! Снова тошнота. Вновь сползаю вниз. Держу пистолет на животе. Может, нужно пошуметь и, когда он подойдет к машине, выстрелить? Чёрт! Я не смогу. Я трус. Что-то опять задрожало внутри. Не зарыдать бы позорно.       Шаги. Звяканье стекла. Шуршание по полу: подметает. Эда не слышно. Помычи! Дай знак! И этот чёртов Джо Дассен! Заткнулся бы уже!       И он заткнулся.       Правда, вместо него опять засвистел маньяк. Я уже не сомневался: это он. Я подумал, что убийца физически силён: он справился с Эдгаром и посвистывает. Возможно, у маньяков в момент их преступного экстаза силы и удваиваются, но нужно и изначально обладать данными.       Возится там. Опять включил воду. Звук струи меняется, он что-то моет. Выключил. Тишина. Только моё испуганное сердце. Ту-тук, ту-тук! Потом какое-то чмоканье, гортанный сип на вдохе, ритмичный скрип железных пазов, трение кожи, шлепки… Он мастурбирует? Вот бы сейчас подоспеть к оргазму…       Но я трусливо укрываюсь.       Шаги. Вода. Тишина.       Преступник куда-то ушёл. Абсолютная тишина.       Нет, что-то капает.       Кап-кап-капут…       Прислушиваюсь: есть ли дыхание? Не слышу. Далёкий лай собаки и опять кап-кап-капут… Поменял позу, сел нормально. Прислушался. Тишина. Никого нет рядом.       Надо выйти, надо попробовать открыть засов и позвать на помощь. Даже если я буду шуметь, эта сволочь, может, не услышит. Это шанс.       Щёлк. Открываю дверцу. Медленно встаю. Ощущаю ватность ног и мокрую от пота спину. В правой руке «Ругер», уже не такой холодный. Пять пуль. Пять возможностей. Я смогу, я пересилю себя.       Обхожу машину сзади, он заехал, не разворачиваясь, значит, выход там. Не теряя дверцу багажника, тяну руку вперёд. Дверь. Как и ожидалось — это гараж. Ворота тяжёлые, закрыты на засов. Попробую сдвинуть. Нет… тут надо дёргать наверх. Бах! Железяка грохнула, поддалась. Сердце бешено забилось. Дёргаю ворота на себя! От себя! Всем телом! Нет! Мёртво. Там есть ещё замок. Мне не открыть! Разворачиваюсь на сто восемьдесят, поднимаю пистолет, держу двумя руками, чтобы не сильно тряслись. Жду.       Тишина. Никого. Он не услышал мою попытку выбраться. Может, вообще спать пошёл? Ночь же!       Обхожу машину еще раз. Левой рукой ищу стену. Вот. Столешница. На ней пластиковая бутылка с водой. Полки, там банки. Чёрт! Брякнуло ведро под ногами. Я опять вытянул руку с пистолетом. Прислушался. Нет, только сердце. И ещё кап-кап-капут…       Ещё шаг, ползущим способом. Ещё один. Стена под рукой покрыта кафелем. Он мокрый. Узкий коридорчик. Фанерная дверь, я в неё упёрся дулом. И сначала даже перестал дышать. Подумал, а если бы ощутил мягкое, выстрелил ли бы? Вдох-выдох… Нужен воздух. Опять холодно в груди, тошнота. Держись!       — Это кафельная плитка, раз, два, три, четыре, пять, шесть… Проход в шесть плиток, — вполголоса начал успокаивать себя. — Дверь. Открыта… Эдгар! Эдгар! Ты тут? — позвал я шёпотом. В ответ кап-кап-кап…       В этом помещении кафель и на полу, и на стенах. Сыро. Сбоку металлический столик-этажерка. Шприц! Коробочка, там ампулы. Чёрт, порезался, что ли? Протягиваю руку вперёд. А-а-а! Тело! Так. Закрываю предохранитель, засовываю «Ругер» за пояс. Подхожу ближе.       На подвижном столике тело, лежит на спине. И это Эдгар. Уж его-то я узнаю, массажист я или кто? Но… Нет волос, на ногах, в паху, на животе, на груди, в подмышках… Побрит. А ещё жив! Правда, привычная краснота поблекла, посерела. Он не жив, а пока жив. Натыкаюсь на какое-то устройство: мягкая трубочка, стойка, резиновый переходник… Это что-то типа капельницы. Нет! Трубочка заканчивается толстой иглой, которая вонзена в руку. Что бы то ни было, вытаскиваю и зажимаю прокол пальцем. Тянусь правой рукой к этой системе, чтобы понять — что это? Каталка поехала. Бляха! Чуть не упал! Скользкий пол и с той стороны ещё одна стойка! Еле успел придержать от падения эту конструкцию! Трубка подходит к паху. И тоже игла… Вытаскиваю. Ощущаю на руках липкое. Кровь. Кровь Эдгара.       Шарю по полу. Там круглая крышка стока, как в душевых бывает. Но скользкое именно там. Этот гад выкачивает из Эдгара кровь? И сливает её в сток? Данила умер от кровопотери… Никаких ножевых и пулевых. Черт! Много ли выкачал? Вспомнил, с медицинских курсов для массажной практики, что потеря даже литра крови может быть смертельной. Как помочь? Эдгар без сознания и ужасно серый, холодный. Ощупываю его тело. Ран нет. От него противно пахнет гелем. Слушаю пульс. Паника. Не слышу. Серое атакует?       И вдруг! Как диктор на вокзале: «Треньк. Треньк. Батарея телефона разряжена. Треньк. Треньк».       Это мой телефон! Мой! И голосовое сообщение для слепого! Это шанс! В телефоне осталось сколько-то процентов заряда…       Падаю на четвереньки, так передвигаться легче, если что-то ищешь, да и голос откуда-то с пола. Сыро, скользко, пахнет кровью и гелем. Кафельная вертикаль. Швабра, бля, получил по лбу! Закругляется стена. Дверь — эта капитальная, не фанерная. Ползу назад. Отодвигаю систему, чуть-чуть откатываю каталку с Эдом. Вот. В углу брошена сумка. Сумка, сумочка моя!       Тяну на себя. Грохот. Чёрт, это упала и покатилась моя трость. Скорее. «Треньк. Треньк. Батарея телефона разряжена. Треньк. Треньк». Миленький, потерпи, только один звонок! Витале! Так. Активация. Кнопка с выпуклой шестёрочкой. Это автодозвон на Виталин номер. Идут гудки. А я лихорадочно соображаю, что сказать. Гудки долгие, ясно-понятно, что человек спит. Только бы не подвела зарядка!       — Алло? Тим? — сиплый и удивлённый голос Витали.       — Слушай! Это важно!       — Ты где? — перебивает он меня.       — Так получилось, что я в доме убийцы. Он похитил Эдгара. Он почти его убил! Надо, чтобы ты срочно связался с полицией.       — Не понял, как это ты…       — Не перебивай! Я был в багажнике, он меня не заметил. Он привёз Эда, вырубив чем-то, на его же машине. Пусть отследят по видео, мы уехали за город, за железнодорожный вокзал, за реку. Не медли, звони, беги, ставь всех на уши…       «Треньк. Треньк. Треньк». Телефон сдох. Чёрт! Виталя, не подведи! Сколько он успел услышать? Надо прятаться в машину, ждать помощи. Я с трудом встал с пола. Ноги разъезжались. Слева клацает замок, появляется новый запах и возглас:       — Ни хуя себе!