Красный, синий, голубой

             — Стой, не двигайся! Буду стрелять! — Как будто не мой голос: хриплый, громкий, низкий. Я выхватил «Ругер» из-за пояса, щёлкнул предохранителем, вытянул правую руку навстречу звуку. И никакой трясучки — только ненависть на кончиках пальцев, они красные, я знаю.       Пауза. Я прислушиваюсь к звукам. Хрустнул сустав! Он присел! Он проверяет, слепой я или нет! Я направил пистолет немного ниже.       — Я не настолько слепой, как ты думаешь! И вообще… Я успел позвонить другу! Он сейчас вызывает полицию! Они скоро будут здесь! И лучше бы тебе, если бы они успели спасти Эдгара!       — Нет. Ты слепой, — иронично и очень уверенно прозвучал ужасно знакомый голос. Чуть правее и выше… — Хотя в первый момент я засомневался. Так решительно ты смотрел на меня. Тим, ты звонил мне… Поэтому никто не приедет.       — Что? — Накатила тошнота, карусель невероятных мыслей завертелась в голове, но пистолет я не опустил.       — Да, это я. Твой единственный друг… А я-то думал, куда ты делся, когда я оттащил тебя от горемычного Василия. Вот зачем ты залез в багажник? Зачем прятался? Я вовсе не хочу тебе ничего плохого…       — А почему Эдгар? — В мозгу начинали складываться пазлы.       — Все красивые мальчики будут нашими, — каким-то странным голосом произнёс Виталя.       — Чьими «нашими»? — Надо говорить, надо тянуть время, надо придумать, как быть…       — Мамиными и моими.       — Неужели твоя мама знает о тех двух мужчинах, которых ты уже убил?       — О четырёх, а не о двух. Первый мой мужчина был Марсель. Он сначала тоже не хотел меня. Но после… после мы прожили восхитительные два месяца. Марсель был затейник! Потом был случайный знакомый, я даже не знал, как его зовут. И он был даже гомофоб! — Виталя говорил так, как будто рассказывал сплетни. — Но красив. Представляешь, на груди родинки как созвездие Большой Медведицы. Семь штук: ковшик и ручка. И глаза, голубые-голубые. Павел — нехороший мальчик, вот здесь татуировки, здесь фикса, нос сломан. Я однажды видел, как он подрался с каким-то сизым зеком. Очуметь! Он просто Марс — бог войны. Целый месяц мы жили душа в душу! Это так романтично, когда такой сильный и агрессивный зверь любит тебя, слушается… А вот Данила… Только неделя. У меня сломался холодильник. И нам пришлось расстаться… Но сейчас я всё починил! Мы с Эдгаром будем счастливы!       — Холодильник? — Я подавил наступающую горечь и спазм. — Виталя, а где твоя мама?       — Она всегда со мной. Она у меня красавица. Все красивые мальчики были её. Сначала её, теперь — мои. — Голос Витали звучал вкрадчиво и на придыхании. Он уплыл вправо, мой пистолет следовал за звуком. Надо, чтобы он говорил, так я его «вижу».       — Ты приносил мне пироги от матушки…       — О да, она волшебно готовила. Ну и меня научила. Я обалденно пеку.       — Виталь… ты… ты убил маму?       — Что ты! Свят-свят… Её уб… обидел один её муж. Он даже не такой красивый был, как остальные. Рыжий! Потный! Возомнил о себе бог весть что! Представь, ко мне приставал! А когда понял, что я не девочка, всякие слова изрыгал, маму бил!       — Тебя можно было спутать с девочкой? — По-моему, у меня зашевелились волосы на голове. Саспенс наживую. Это я всё взаправду слышу? Или это аудиокнига Стивена Кинга?       — Я был хорошеньким. Мама сама шила мне платья, воротнички белые вязала… к-к-крючком… — Он вдруг всхлипнул. — Этим крючком он и…       — Виталя, — я применил сочувствующий тон и припомнил беседы со Шведовым, — это всё ужасно… Я тебя понимаю…       Не помогло.       — Тим, ты бы опустил оружие, — совершенно трезво, без сю-сю, сказал мой друг-маньяк. — Ты и зрячим не умел стрелять, что уж сейчас. Мне Маринка рассказала, что ты промазал на охоте в юной юности и в отца попал нечаянно… Срыв-инфаркт-траблы-вседела…       — Не промазал! — жёстко парировал я. — Я знал, куда стреляю!       — Удиви-и-ил…       Сейчас! Иначе будет поздно! Ба-бах! «Ругер» сработал масляно, чётко, послушно, коротким ходом.       — А-а-а… — Пуля впиталась в живое, не отскочила, не отрикошетила. Девять миллиметров нашли мякоть. Отдача сильная. Но надо бить ещё! Ба-бах! Дзинь-фью-ф-ф… Рикошет! Я не задет… А Эдгар? Дополнительная потеря крови смертельна. Разворачиваюсь, провожу рукой по телу: по-прежнему холодное, серое, но без кровотока… Хрипы справа, снизу — я его задел. Что сейчас? Нужно искать телефон. Или выход. Нужно спешить!       Медленно скольжу влево, вытягиваю руку — нужно обойти хрипящего на полу Виталю. Кафельная стена. Шаг. Шажочек. Снизу рык. Вот она — дверь! Нет! Резкий захват за штанину, рывок, не за что схватиться, я лечу вниз. Ба-бах! Свист! Обожгло плечо, сильная боль в локте. Хлоп! Пистолет вылетает из рук и куда-то уносится. И вновь рык:       — Ты останешься зде-е-есь!       Холодно, пахнет кровью… Я лежу на сером стальном драконе, он холодный, его кожа, как дощатый доспех, не шуршит, скрипит. Дракон летит в серое небо, мне легко, мне хорошо. Если бы не хрип, не запах крови… «Вернис-с-сь! Не с-с-спи!» — это дракон мне говорит?       Нет дракона. Нет серого. Нет туч и полёта. Только темень, запах крови, тошнота и хрип рядом. Почти в ухо. Видимо, меня вырубило — я ударился головой при падении.       Пошевелился. В левом плече огонь. Развернулся на спину. Потрогал. Чёрт! Рана, кровь. Это наверняка рикошет. Но могу поднять руку. Кость цела. Мне повезло. Я ж счастливчик. Сел, превозмогая боль и головокружение. Попытался определить, где дверь. Не нашёл. Подвинулся. Бля-бля-бля! Спасительная дверь захлопнулась! Она не болтается, закрыта на защёлку. Но может, поворотный замок с этой стороны? Хотя… это вход… Я встал на колени, пододвинулся к двери ещё ближе. Ручка, замочная скважина — и никакого поворотного механизма.       Около колена мерзкое хихиканье сквозь хрип.       — Ты всё испортил, Тим… кхе-кхе… хр-р-р… ты останешься здесь, с нами: со мной и Эдгаром. Кхе-кхе…       — Где ключ? — заорал я.       — С той стороны… кхе-кхе…       — А от гаража?       — Там же… кхе-кхе… хр-р-р… мне больно. Как мне больно…       — Должен быть выход! — возопил я в черноту.       — Тим, там, в шкафчике, есть шприц и новокаин, дай мне… И свет включи, я не ты…       — Должен быть выход! Не может такого быть!       — Тим, дай мне…       — Я буду долбить по гаражным воротам, соседи услышат!       — Напротив никого нет, а справа… кхе-кхе… Тим, дай мне шприц.       — Должен быть выход!       — Тим, обезболивающее… м-м-м…       — Где твой телефон? — вдруг меня осенило: может, телефон у него с собой? Двигаюсь ближе к Витале, колени скользят: по крови как по маслу. Начинаю шарить по нему, он в халате на голое тело! Торс красный, каменный, живот — серый! Слева припухло, мокро, синева — это пулевое. Жуть! Вдруг у меня затряслись руки… Не думать, не представлять, надо искать телефон! Где карманы?       Но Виталя не сдаётся. Он вдруг хватает меня обеими руками за плечи, сжимает, дёргает. От боли разрывает руку! Но я не ору, стиснул зубы, нельзя терять сознание! Захват, и я лечу на спину, он наваливается на меня всей своей кровавой силой, серой массой, я пытаюсь сбросить, удаётся высвободить правую руку, бью, попадаю в ухо… Но бесполезно, он сильнее, даже раненый, он сильнее... Мы скользим по полу, я головой стукнулся о каталку, столик с телом Эдгара почтительно отъехал от борющихся, брякнул о стену и снёс одну из систем.       — Ты-ы-ы… ты всё разрушил! — хрипит мне Виталя в лицо. Ощущаю его ярость и боль, что-то капает мне на щёки. Его ручищи обхватывают мою шею. А-а-а-х-х-х… Ищу правой рукой что-нибудь — может, пистолет? Нигде нет… Дышать! Н-н-не могу… Х-х-х… Ногой достаю какую-то железяку, пинаю… колёсики завертелись. Это каталка! Бам, хватка на шее вдруг немного ослабла, колесо остановилось у моего виска. Видимо, Виталя получил по лбу… Но это не смертельно! Зато я смог высвободить руку, врезать в бок, туда, где синее. Монстр-некрофил взвыл. Я провернулся под ним и уже почти выскочил из страшных объятий, но Виталя зацепился за рубашку и потащил на себя, как паук, мне не за что уцепиться. Бам! Вторая лапа ухватилась за воротник, но я сделал рывок. А-а-х-х-хр… Что это? В шею впилась какая-то нить. Душит! Это долбаный шнурок с кулоном-клыком… Я поддался, крутанулся и вновь оказался на спине, так хоть давление не на кадык! Виталя вцепился в этот амулет и тянет, хрипит, что-то говорит, но у меня мутнеет сознание… Нет! Нет! Я ещё раз пытаюсь ударить его в бок, но он опережает меня, как-то изгибается, и мы скользим по крови куда-то в сторону. Опять задеваем каталку, просто колыбельная для коматозника! Колёсики каталки на что-то наткнулись и подтолкнули… Железо! «Ругер»! Миленький мой! За меня, и Штурм, и Ругер энд Ко! Получай!       Выстрела не слышал.       Свист в ушах. Хлюпание на груди. Тяжело дышать. На мне мокрая туша… Страшно чешутся глаза, я реву? Всё лицо в липкой субстанции. Рывок, сталкиваю его с себя. Чёрт, он всё ещё сжимает этот идиотский клык. Выдираю кулон из его пальцев. Я свободен, хотя и распят на этом кафельном полу.       Трое в маленькой полукруглой комнате. Мёртвый, полумёртвый и полуживой. Чувствую, что я не могу встать. Тело превратилось в труху, на шее нож, в плече огонь. Дышу громко, хрипло. Сердце тяжело молотит. Надо вставать, надо что-то делать для Эдгара, может, ещё не поздно?       У меня есть ещё две пули. Если всадить их в замок? Надо пробовать.       Но это нелегко. Встал только с третьей попытки. Запнулся о тело. Ухватился за ручку двери, оттолкнул труп ногой. Ощупал дверь, замочную скважину, косяк. Куда стрелять-то? Приставил дуло чуть правее скважины…       Три-четыре… Бля-а-а-а!       Опять свист в ушах и правую руку пронзает боль. Знал же, что так нельзя, что там арматура! Не получится! Я толкаю дверь: ни на граммульку не поддаётся. Что делать?       Осторожно обхожу труп, натыкаюсь на фанерную дверь. Я в гараже, может, Виталя солгал, что ключи от гаража недоступны? Надо всё проверить, обыскать. Натыкаюсь на бутылку с водой, жадно выпиваю. Кола.       В машине нашёл влажные салфетки, обтёр лицо. Забрал плед, укрыл им Эдгара. Он ещё жив. Но эта жизнь призрачная, пульса не чувствую совсем.       Стал исследовать гаражное пространство. Нашёл какие-то книги, лопату, вёдра, грабли, тряпьё, в столе посуда, верёвки, целый ящик гвоздей, какой-то поломанный тренажёр, свёрнутый ковёр, обувь, огнетушитель… А это время! Слишком долго. Всякий раз приходилось исследовать, узнавать, сосредотачиваться… Возился не меньше часа. Ключей нет, телефонов нет, попытался погудеть из машины — а нет, без зажигания сигнала не было. Я в капкане. Устал смертельно. Мозг уже не работает.       Да что я! Эдгар умирает.       Меня распирало изнутри от отчаяния.       И от бешенства! На самого себя, на свои чёртовы глаза, на то, что не вылез тогда из багажника! На то, что упустил время в самом начале — боязнь оружия, видите ли! Надо звать на помощь.       Я схватил огнетушитель и стал колотить по гаражным воротам.       Бам! Бам! Бам! Бам!.. По собственному страху и глупости, по самоуверенности, по прошлому, по этой «Голубой устрице», по фотографии отца на стене, по своей слепоте! Онемели руки, оглушено сознание… Остановка. Вдох-выдох. Как я не рассмотрел в Витале убийцу? Самодовольный крот! И опять: бам, бам, бам…       Что это? Звуки мотора? Я замер, с огнетушителем наперевес. Да! Снаружи звуки мотора! И не одного! Человеческие голоса!       — А-а-а-а! — ору я — и не слышу себя. — Мы здесь! Па-ма-ги-те!       Надо ещё стучать!       Шум сзади, из кафельного склепа, стук, крики… О, боже! Ведь это не глюки?       — Тимофей! Это полиция! Всё нормально! Мы вас нашли! Я капитан Маклаков! — Нет, это не могут быть глюки! У глюков не бывает незнакомых фамилий. — Вам нужна помощь? Вы ранены? Скорая вот-вот будет.       Я откинул огнетушитель. Как бы не упасть.       — Эдгару нужна помощь, хотя бы физраствор введите ему, — начал всхлипывать я. Какие-то слёзные шлюзы открылись наперекор всему.       — Мы всё сделаем. Вам нужно присесть.       — Я... я его убил. Я смог.       — Это лучшее, что вы могли сделать.       — А как вы нас нашли?       — Так по тревожной кнопке! Разве не вы её нажали?       — Нет… что за кнопка?       — Так вот же она, в кулончике, у вас на шее. — Я потрогал клык. — Эдгар специально получил эту штуковину. Ночью он вдруг позвонил мне. Но звонок сорвался. Я начал перезванивать — но телефон не отвечал. Мы в «Голубую устрицу», там ни сном ни духом, где вы. Видеонаблюдение эти пидорасы так и не восстановили после прошлого раза. Где вас искать? Ну и час назад запиликал маячок. По джипиэс мы вас и нашли. Надо было сразу нажимать! Присядьте… Воды принесите! Вот и скорая… Да! Парнишке тоже нужна помощь! — Гвалт, шум, а я глажу клык-кулон. Сука Эдгар мог бы и сказать о маячке... или он говорил? Ещё тогда, в первый раз, в ответ на мои протесты, что-то типа «дёрни за верёвочку — и дверь откроется...»       Меня повели куда-то на улицу, к машинам… Успокаивающие звуки медицинской коляски и деятельной суеты, запах росы, табака и лекарств. Слышу мужской голос:       — Алло! Острая массивная кровопотеря, состояние тяжёлое. Кровь — первая группа, положительная, пациент знакомый, пишите: Зараев Эдгар Каримович. Да, да, тот самый, готовьте аппарат.       К-к-какое у него отчество?