Личный демон для До Кёнсу

      Вы когда-нибудь задумывались над смыслом жизни или о чём-то поистине прекрасном? Например, о том, как прекрасна природа. Всё то, что нас окружает, было создано не просто так, хоть все и терпеть не могут мелких мошек и комаров, а если речь идет ещё и о садоводах, так это и бесполезные сорняки, от которых вечно нужно избавляться.       Вы когда-нибудь вдыхали свежий горный воздух, стоя выше всех и наблюдая за тем, как плывут облака, и как чуть ниже по откосу скачет дикий баран, удивляя своей ловкостью? А как прекрасны восход и заход солнца? Когда природа рисует на небесном полотне, словно художник, смешивая различные цвета. Вы когда-нибудь останавливались, чтобы просто послушать чудное пение птиц? Остановиться, перестать бежать куда-то и дать себе расслабиться, хотя бы на пару минут. В городах, увы, разнообразие птиц не так велико, как за его пределами. Так, гуляя по лесу, можно услышать и встретить разных певцов, которые смогут удивить вас не только своим голосом, но и окрасом. В лесу можно встретить братьев наших меньших, например, зайцев или ёжиков. Они живут все своей тихой размеренной жизнью, не считая того факта, что на них может вести охоту хищник. А как прекрасно небо? Такое бескрайнее и глубокое.       Чанёль лежал в каком-то поле, смотря на розоватое небесное полотно. Он уже не помнит, как долго тут лежит и слушает пение птиц, доносящееся из леса. Как долго он гладит траву, что лежит под ним, словно самый мягкий матрац в мире. Он уже и не скажет, когда наступил тот момент, когда дышать стало гораздо легче и появилась возможность насладиться всем разнообразием окружающих его запахов хвои, свежести и цветов. Чанёль лежал и умирал. Он был абсолютно один. И только сейчас, озираясь по сторонам, задумался над тем, что его всегда окружало, но не привлекало. Только сейчас он смог прочувствовать истинный вкус жизни, понять, какая она на самом деле хрупкая. Опьяненный своим бессмертием, все воспринималось как должное. Но Чанёль умирает, и горькая усмешка тронула его губы. Слишком поздно, чтобы начать свою вечность иначе. Он думал о своих друзьях, которые на самом-то деле испортили ему жизнь, но для него внесли определенные краски. С появлением Кая и Сехуна его жизнь закипела и преобразилась. Они вместе проходили все трудности, поддерживали друг друга и подставляли. Вспомнив тот день, когда он проснулся в музее, натянутый под потолком, невольно хрипло рассмеялся. Всё же они классные засранцы. Чанёль вспомнил Бэкхена, перед которым так и не смог объясниться. Не успел, да и не горел желанием. Он хотел тогда его оттолкнуть от себя, но вместо этого чуть не рассказал истинную причину. Хотя того «чуть» хватило, чтобы до омеги дошло — это не его воля. Все было решено давно, когда он кому-то помог. Жалел ли Демон, что рассказал ему меньшую часть своей истории? Да. Лучше бы он его возненавидел и забыл, чем так. Так у него появилась надежда, что можно как-то что-то изменить и быть вместе. А теперь что?       Мысли захлестнули альфу с новой силой, и он даже не подумал о причине своей медленной гибели. Он же должен жить вечность…       Пак вспомнил Кая, когда тот впервые за десятки лет почувствовал своего омегу. Он никогда не забудет его радостное лицо, которое перекосил ужас. Данное сочетание в одно время было очень странным и смешным для всех, но не Кая. Его омега — демон, так еще не простой рядовой, а демон, мать его, развлечений. Чанёль помнит тот день, как будто он был вчера. Помнит, как друг бегал по дому Сехуна и орал благим матом, узнав, чей это сынок. Помнит, каким злым был альфа, смотрящий в дымку, словно в зеркало, за тем, как к его соулмейту пристают. Помнит, как тот послал своего пса и чуть не отправился следом. Это был первый раз, когда кто-либо видел Кая в ярости. Это был первый раз, когда все увидели наглядно, насколько сильным и могущественным был демон. Чанёль замечательно помнит, как у Кенсу и Кая пропали парные рисунки. Это случилось в тот день, когда омегу отправляли к смертным. Омеги не могут жить в Аду, только альфы. Об этом правиле практически никто не знал, поэтому для всех являлось загадкой: почему единственных омег на весь Ад отправляют к смертным. Омеги-демоны — это большая редкость, хоть Кай и говорил своему омеге, что для него не могла родиться «простая» пара. Могла. Ой, как могла.       Тем временем наверху шел совет. Бог гневался, что сын Люцифера достал стрелу, хотя никто не имел права. На то Чанёль и падший ангел, чтобы страдать вечность, однако все понимали, что омеге никто не говорил достать стрелу, и уж тем более ему никто не говорил, что если вытащить стрелу, тот альфа погибнет. Его тело само перенесется в любую часть света и будет там умирать. Медленно и мучительно. Пока все думали над тем, где искать и как помочь падшему, Бог не мог понять одну очень простую, но, в то же время, странную вещь. — Люцифер, твой сын является природной парой Чанёля, так? — Да, но я не понимаю, к чему ты клонишь, — демон смотрел на своего собеседника и не знал чего ожидать.       С одной стороны, его сыну никто не сможет нанести какой-то урон, однако родительское сердце не перестает переживать за своё чадо.       Тут верховный ангел улыбнулся и задал следующий вопрос, хоть и догадывался об ответе. — Он демон чего? — Демон огня, — прошептал, словно в бреду, но все его замечательно услышали и удивленно раскрыли рты, и только советник, по совместительству и сын, подал голос. От удивления голос сел даже у него. — Он — феникс? — На что отец лишь слегка кивнул. — Но демоны же не могут быть… — Однако твой брат смог, — Люцифер смотрел прямо в глаза своему старшему сыну. И только Минсок мог увидеть тот ураган эмоций на самом дне чёрных глаз отца. — Скажи своему сыну, кто он есть. — Нет. Это будет слишком для него. — Люцифер, если не скажешь, будет поздно.       Владыка Ада стоял, как школьница, топтался на одном месте и не знал что делать. С одной стороны надо, а с другой… Его мальчик еще слишком мал для такого. Решив что-то для себя, он тяжело выдохнул и щелкнул пальцами. Перед всеми предстал юный зашуганный парень, который не понимал что происходит. Вокруг стоят непонятные существа, которые, судя по взглядам, боятся его не меньше. Но тут взгляд остановился на одном мужчине… — Отец?! — Привет, Бэкхен, — эмоции на сыне сменялись одна за другой. От гнева и обиды до радостного и нерешительного. — Почему вы меня бросили? — омега опустил взгляд и выпятил нижнюю губу. — Бэкки, мы не могли взять тебя с собой, прости. — Пап, потом все вместе поговорим и извинимся. Бэкхен, наш отец — Люцифер, а в Аду жить могут только альфы. Прости нас. А ещё ты вытащил стрелу из памятника, и теперь Чанёль умирает. Нам нужна твоя помощь, потому что ты — Феникс. Фу-у-ф, — на одном дыхании протараторил Минсок и смотрел на испуганный взгляд брата. — А как я смогу помочь? Тут уже голос подал Бог, потому что другие не знали, каким образом в данной ситуации может принести пользу парень, который узнал, что он демон пару секунд назад. — Закрой глаза и подумай о том, что хочешь быть рядом с ним. Расслабься и…- не успел договорить, как омега исчез, оставив после себя небольшое облачко. Все лишь пустили легкий смешок, что тут взять? Любовь, молодость.       Чанёль смотрит, как летают птицы над его головой и хочет так же. Он не замечает, как за спиной раскрываются огромные чёрные крылья. Это был второй раз, когда он принял свою иную форму, хоть и не до конца. От иной формы у него сейчас только крылья, хвост и светлые, почти прозрачные глаза с черным зрачком посередине. Заметив, как нервно бьётся хвост о бедро, альфа горько усмехнулся и продолжил медленно обращаться. Он уже давно потерял связь с реальным миром и не мог точно сказать: обращается он по своей воле или нет. Медленно появились клыки, как у тигра, и из головы выросли прямые не очень большие рога. На руках начали появляться чёрные когти, а кожа начала менять цвет на болезненно-желтый. Пепельные волосы стали чернеть. Чанёль лежал неподвижно и чувствовал каждое изменение в своем теле, за исключением волос. Его лицо не выражало каких-либо эмоций. Полная апатия. Закончив превращение на половину, он лежал и не шевелился, как будто уже умер. Он не шевелился даже тогда, когда кто-то положил голову ему на грудь, обнимал и плакал. Он чувствовал знакомый до боли в ребрах запах, но не реагировал, считая, что так продолжается его наказание, делая только больнее. Чанёль не слышал, что ему говорили, он лежал и плакал. Это слишком жестоко, создавать иллюзию его пары. Но постепенно ему стало легко. Легко настолько, что появилось ощущение невесомости.       Бэкхен смотрел на безжизненное тело альфы и не знал что ему делать дальше. Он просил его поговорить с ним, не молчать, но альфа никак не реагировал, пока не стал слегка подниматься над землёй. Перепуганный омега схватил его за когтистую руку и не отпускал. Нет, только не сейчас. Но то, что он увидел дальше, повергло его наповал. Из груди начало пробиваться легкое свечение, постепенно становясь ярче. Бэкхен видел, как его альфа закрыл глаза с блаженной улыбкой на устах и выдохнул. Казалось, что он выдохнул жизнь из себя, но это было всего лишь его жалкое прошлое, время, когда он был еще ангелом. Он отпустил то бремя, тяжкий груз, чтобы жить дальше спокойной жизнью. Ему удалось скинуть этот якорь.       Знал ли омега, что слезы феникса способы исцелять и помогать затягиваться ранам в десятки раз быстрей? Конечно же, нет. Он еще сам не понял кем является, и почему все так напряжены из-за этого. Он смотрел на то, как продолжает светиться Чанёль и невольно светился сам, правда не так явно и ярко, как альфа. Омега светился внутри от душевного умиротворения и счастья, что он успел. Он смог.       Солнце медленно садилось, оповещая о конце дня. Природа так же медленно успокаивалась, как бы уходя на боковую. И точно так же медленно, как и солнце, опускался на землю демон. В это время паренек забыл как дышать, наблюдая за своей парой, чтобы ничего не упустить. Чтобы помочь, если понадобится. И в тот самый миг, когда солнце село полностью, спрятавшись за горизонтом, и лопатки Чанёля коснулись земли, в небе вспыхнул зелёный свет. Бэкхен начал улыбаться, как дурак и радоваться, что опасность миновала, и жизни его альфы больше ничто не угрожает. Любуясь родными чертами лица, он и не заметил, как на него уставились ярко-желтые глаза. — А я думал, что они у тебя медового оттенка, — начал омега чуть улыбаясь. Это их первый нормальный разговор, потому что тот, у фонтана, ему не хочется вспоминать и считать за что-то ценное. Он решил просто сделать вид, что того чёрного момента в его жизни не было. Именно поэтому сейчас надо произвести хорошее впечатление, ведь в кафе им так и не удалось хорошенько поговорить и познакомиться. — Знаешь, мед ведь тоже разных оттенков бывает, — голос альфы был таким хриплым, уставшим и басистым, что по коже пробежалась стайка мурашек. — Не переживай, это временно. — Чанёль…- услышав ленивое мычание в ответ, продолжил, не отрывая взгляда от своих колен. Смотреть на парня сейчас очень стыдно, хотя он сам и не знает почему. -Получается, что ты чуть не погиб из-за меня? Демон поднял лицо своей пары за подбородок, смотря в его темно-карие глаза, в которых был виден только страх. — Бэкхен, ты меня чуть не убил, ты же меня и спас, — увидев ту широкую и заразительную улыбку, которую он видел последний раз перед главным входом в университет, в их первую встречу, парень растаял и улыбнулся в ответ. В тот раз улыбка была подарена не ему, а Кенсу, зато сейчас…они одни, посреди поля. Никто больше не видел этой милой улыбки. Только Бэкхен.       Уже было темно и холодно. На небе бриллиантовой крошкой загорались звезды. Тишина и спокойствие. Этот покой нарушала лишь трель кузнечиков и шепот листвы. Пара смотрела друг другу в глаза и общалась, правда без слов. Разве влюблённым нужны слова, чтобы понять? Вот они тоже думают, что нет. Один взгляд, улыбка или одно прикосновение скажет гораздо больше, чем слова. ***       Кай стоял перед дверью Кенсу. Это был первый раз, когда он заходит к нему в дом, как нормальный человек, а не вор, появляясь из ниоткуда. В какой-то момент все было как в тумане: он нажимает на звонок, дверь открывает его Чертенок, они проходят на кухню и пьют кофе. Отчего-то кажется, что сегодняшний день — особенный, и что-то должно произойти. Кенсу тоже чувствовал напряжение, повисшее в воздухе в тот самый момент, когда Кай переступил порог его дома. Данная неизвестность напрягала и возбуждала, отчего омега чуть стыдливо отводил взгляд и старательно прятался за своей челкой. Но как можно скрыть свое состояние от своего соулмейта, когда тот чувствует тебя даже на огромном от себя самого расстоянии. Подобное поведение омеги очень забавляло Кая и, решив воспользоваться моментом, подсел ближе к парню. Он не предпринимал каких бы то ни было действий, соблазняющих Кенсу. Всего лишь положил свою голову на плечо молодого студента, утыкаясь носом в основание шеи. Его омега пах поистине прекрасно. — Как прошёл твой день? — Голос омеги охрип от возбуждения, а тело начало уже мелко подрагивать. — Ох, сегодня столько всего было… Помог Чанёлю с его огромной проблемой; проблема, связанная с Чанёлем, которая заставила нас всех понервничать, но решившаяся сама собой. Море работы, так теперь еще и университет, — альфа вымученно выдохнул и поднял жалостливый взгляд наверх, встречаясь с томным взглядом. — А твой как? — Сначала университет, потом по магазинам, потому что я упустил тот тонкий момент между: что перекусить есть, вот и славно, и иди вешайся рядом с мышью в холодильнике. Дальше я убирался и ждал тебя, а теперь не могу понять, почему ты так спокойно сидишь. — А как я должен сидеть, — Кай сидел и ухмылялся, ожидая дальнейших действий от омеги. — Ты же…ты же чувствуешь меня. — И что же я должен почувствовать? — Кай! — Что? — Альфа уже сидел, еле сдерживая смех, и пряча свою улыбку в изгибе шеи. — Я. я хочу, чтобы ты… — Что ты там говоришь? Я не слышу. — Хочу я тебя, тупой ты демон! Весь мозг себе уже отморозил?! Тут тонкий слух парня уловил тихий смех. Не удержался.       Кай поцеловал своего нервного чертенка в шею, потом в ключицу, оставляя мокрый след. Ответом на его действия послужил нервный вздох. Решив, что в спальне будет гораздо удобнее, альфа подхватил парня на руки и направился в ту сторону, где должна была находиться комната омеги. Открыв дверь с ноги и, бросив свою ношу на кровать, Кай принялся стягивать с себя футболку. Кенсу лишь стыдливо отводил взгляд и закусывал губу. Эту ночь омега запомнит как самую лучшую в его жизни, ведь в этот раз причина бессонницы была гораздо приятнее. В памяти этих двоих навсегда останутся их стоны, жар тел и пошлые шлепки. Куча засосов и царапин. Кай на всю свою вечность запомнит ту девственную узость своей пары, и как тот кричал, прося вытрахать из него всё живое и хорошее. Милый Кенсу оказался не настолько невинным, как думали все.       Когда омега уже кончил, пачкая свой живот и простынь спермой, а альфа совершал заключительные толчки, на их предплечьях появились рисунки. Темный узор расползался вокруг руки, как бы опоясывая её. И в тот самый миг, когда белесая жидкость обожгла стенки ануса омеги, на руке Кенсу распустился цветок ванили, окруженный гибким стеблем с шипами. Уже утром, когда они будут нежиться в объятиях друг друга, Кай расскажет абсолютно все. Он расскажет, что на самом деле омеги-демоны — большая редкость, что он не просил скрывать их парные рисунки, все скрылось само. Он не забудет упомянуть, что только после их первой совместной ночи они снова станут явными и в Кенсу проснется его демоническая сторона. И так же не забудет упрекнуть свою пару в том, что у того на руке красивый цветок, а у него — игральный автомат и каллиграфическая надпись снизу «Lotto».       Всё слишком хорошо складывается, не так ли? Чанёль жив, и его смелый Бэкхен смог спасти его, теперь они вместе. Кай оставил Кенсу не только свой запах и метку, но и маленького демоненка, который только начнет развиваться в юном теле. Сказка же? Вот и Кай думал об этом, пока не вспомнил одно правило… Омегам нельзя жить в Аду. Получается, что он не сможет забрать его с собой? Вечером того же дня обе пары явились во дворец Люцифера, желая выяснить один нюанс. Бэкхен спокойно шел рядом со своим альфой, замечательно понимая, что его никто не тронет. А вот Кенсу шел вроде и рядом с Каем, но в то же время чуть позади него, боясь абсолютно всего, в первую очередь рогатого, что окружало его. Альфа, сам того не замечая, обратился и шёл гордо, скалясь на всех, кто посмотрел на его Чертенка не так. Как всегда на своем троне восседал владыка Ада, ухмыляясь подобной картине. Две пары, казалось бы, такие одинаковые, но в то же время такие разные. Один больше полагается на свои собственные силы, а второй всего себя доверил своему альфе. Хотя, может, знай Кенсу свою силу, не прятался бы так, но с этим фактом многие решились бы поспорить. Когда четверо демонов встали перед Люцифером, в зале замолкло все живое. — Я так понимаю, вы хотите забрать своих омег к себе? — Получив уверенный кивок, демон продолжил. — Для омег здесь слишком опасно и здесь гораздо сложнее выносить потомство, имей в виду, Кай. — Может, на время беременности омег вывозить в более благоприятное место, а потом возвращать? — Чанёлю очень хотелось забрать Бэкхена, поэтому сейчас он — генератор самых лучших идей. — Им будет сложно привыкнуть к тому, что здесь очень много дыма. — Люциус, я могу создать вокруг них особое поле, — неожиданно голос подал другой демон, которого перед этим в зале никто не видел. — Папа! — И Бэкхен бросился в объятия своего родителя. Все же он очень скучал. — Спокойнее, Бэкки, — прижимая своего ребенка ближе к себе начал омега, — это очень легко и внуки будут под боком, а, дорогой? — Это только потому, что я не до конца доверяю этому ушастому, — пробубнил Люцифер себе под нос, но все всё замечательно расслышали, и по залу прошёл легкий смешок. ***       Прошло уже полгода с того момента, как Бэкхен и Кенсу живут со своими альфами. И сейчас, сидя в парке и наблюдая за вальсом снежинок, Кенсу задумался о красоте природы. Последнее время ему не так часто удается подниматься наверх в мир людей.       Раньше он терпеть не мог зиму, потому что становилось очень холодно и приходилось напяливать на себя теплую одежду в четыре слоя, расхаживая потом, как пингвин. Вокруг все становилось белым и однообразным. Однако сейчас он смотрел на эти хлопья и на детей, что звонко смеются, бросаясь снежками, и улыбался. В зиме все же есть что-то по-своему красивое и волшебное: радостный смех детей, которые наконец-то могут покататься на коньках и слепить снеговика; Новый Год, когда все дарят друг другу подарки и ходят в гости, объедаясь салатами. Даже в милом свитере с оленями, который Кенсу раньше так не любил.       Рядом сел парень, нежно обнимая омегу за плечи. — Не замерз? — С легкой улыбкой на устах Кенсу отрицательно помотал головой, увлеченно рисуя что-то на снегу. — С тобой замерзнешь, чертов демон. — Фу, как некультурно. Намешал два абсолютно разных по силе вида в одном предложении, — омега на это вновь слабо улыбнулся.       Заметив, что Кенсу закончил со своими художествами на снегу, посмотрел. На губах появилась усмешка, а в следующий момент альфа решил прочитать вслух. — Мой личный демон? — Да, ты мой личный демон. Ручной. Только для меня и никого больше, — взгляд глаза в глаза, серьезное лицо. Но альфа лишь шире заулыбался, прижимая беременного омегу ближе к себе. — Я и так только твой. А вот про ручного было обидно, я не согласен, — повисла минута молчания, которую нарушил альфа. — Пустишь меня сегодня на кровать? — Кай выпятил нижнюю губу и умоляюще посмотрел на своего мужа. — Что, думаешь, посмотрел на меня своими глазищами жалостливо, губешки свои выпятил, и я сразу пущу тебя обратно? Ты занимаешь слишком много места на кровати. Поэтому нет. — Но, Кенсу-я, вообще-то я сплю на самом краю, а ты, аки звезда морская разваливаешься! — Я НЕ МОГУ СПАТЬ НА ЖИВОТЕ, ЭТО САМОЕ СТРАШНОЕ, ЧТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ СО МНОЙ, ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я СКАЗАЛ ТЕБЕ ДА ПЕРЕД ЛЮЦИФЕРОМ. У МЕНЯ СТРЕСС. — Чертенок мой ночной, я люблю тебя. — И я тебя, дебила кусок. (Этой ночью) — КИМ КАЙ, ИДИ СЮДА, НАМ ХОЛОДНО.       И в следующий миг послышалось радостное хрюканье и топот альфы в сторону спальни. — Только рога свои убери, козел девятого круга. — У нас точно будет альфа, — прошептал радостный демон, прижимая своего мужа ближе к себе. — Это его сущность начала говорить в тебе после четвертого месяца. — Сейчас кто-то опять на диван уйдет, если свое хлебало не закроет, — прорычал омега. — Ух, какой альфа. Ай! — Спокойного дня.