The Last Day

Молча топая за Боунсом к медотсеку, Джим прикидывал, насколько сильно он влип. Выходило — более чем, потому что Маккой, закрыв за собой дверь кабинета, разъяренно развернулся к нему: — Черт подери, Джим! Какого черта ты предлагал ребенку? — Ему уже двадцать два, — устало отозвался Кирк. — Он не ребенок. — Для того, что ты ему предлагал — он именно ребенок! У тебя совсем крыша поехала? Вздохнув, Джим прошел к кушетке и улегся на нее. — Налей мне виски, — попросил он. — С сексом не получилось, так хоть выпью напоследок. — Напоследок?.. — Боунс побледнел. — Только не говори мне, что умудрился опять во что-то вляпаться! Когда только успел, ты же все время был у меня на глазах! — Прямо на твоих глазах и успел. Это проверка на честность местными. Сумею быть честным сам с собой следующие сутки — выживу, и они вступят в Федерацию. Нет — умру, а они будут ждать следующего кандидата. Несколько мгновений, нахмурившись, Боунс смотрел на него, а затем полез за алкоголем. — И что ты должен делать? — задумчиво уточнил он. — Хоть какие-то подсказки? — Никаких, — беспомощно мотнул головой Джим. — Только не врать себе и другим. Маккой протянул ему виски. — И в чем ты себе врал все это время? — неожиданно спросил он. Растерявшись от неожиданности, Джим промолчал. Боунс продолжал размышлять вслух: — Жизненные цели отпадают, ты душу за этот корабль отдашь, уверен. Ориентация? Нет, не думаю, что тебя смущает хоть что-то, учитывая, какое предложение ты сделал Чехову… — Ну почему, отстегивающийся член меня бы смутил, — усмехнулся Джим. И воодушевленно приподнялся на локтях. — Слушай, а это правда, что у Спока… — Не скажу, — отрезал Маккой. — Это его личное дело. Джим скорчил грустную рожицу. Хмыкнув, Маккой отвесил ему очередной подзатыльник и продолжил мысль: — В чем еще ты можешь не признаваться даже себе? В том, что скучаешь по матери? — он вдруг поднял голову и уставился на Кирка испытующим взглядом. Джим засмеялся. — Боунс, не приписывай мне лишнего. Я взрослый мальчик и живу без матери уже не первый десяток лет. И, конечно, — он вдруг развел руками, чуть было не расплескав алкоголь, — я скучаю по ней, но больше как по выдуманному образу заботливой матери. Вайнона Кирк, как ты знаешь, таковой не являлась. — А по отцу? — Боунс продолжал смотреть на него странным взглядом. — Как я могу скучать по человеку, которого никогда не видел? — тяжело отозвался Джим. — Только и слышу: что отец то, отец сё, отец спас кучу жизней, ты должен быть его достоин… — Ты уже его достоин и, более того, давно переплюнул его заслуги, — проворчал Маккой, усаживаясь на край стола. — Да даже если и так. Я навсегда останусь «сыном того самого Кирка». Боунс, — Кирк поднял руку, — это явно не то, что ты ищешь. К этому я давно привык и смирился. — Джим, — позвал его Маккой. — Поверь мне на слово, что еще со времени спасения Земли о твоем отце никто не вспоминает. — Где-то далеко — может быть и нет. Но мне в лицо не перестают напоминать. Наверное, думают, что мне станет приятно. — Они никогда не перестанут. Насколько бы ты ни стал известен. Единственное, что сможет заставить людей вспоминать именно тебя, — твоя героическая гибель. — Меня это не волнует, Боунс, — Джим отставил стакан на стол, закинул руки за голову и уставился в потолок. — Тогда что тебя волнует? — задал ему логичный вопрос Маккой. — Семья, которой у тебя нет? Будущее, которое уже определено? Кирк скривился — Боунс, сам того не понимая, попал в точку. Сев, Джим дотянулся до стакана, одним долгим глотком допил виски и замер, уставившись в пустоту. Маккой не торопил его с ответом, но достал бутылку и долил ему алкоголя. — Будущее предопределено, Боунс, — наконец, Джим поднял голову и тихо заговорил. — У меня не будет семьи: какая женщина согласится терпеть пятилетние отлучки мужа? В адмиралы я не пойду; а пойду — так нескоро. Детей тоже не будет, а если вдруг не услежу, так воспитывать их будет другой мужчина. Он помолчал с пару минут. — Боунс, я чертовски боюсь одиночества. Боюсь умереть в старости, один в огромном пустом особняке, положенном мне по статусу, — Джим поймал его взгляд и допил виски. — Но, видишь ли, я достаточно умен, чтобы не врать о своих слабостях хотя бы самому себе. И поэтому я понятия не имею, какой еще искренности от меня хотят вертурианцы. — Так, Джимми, давай по порядку, — с громким стуком Маккой поставил стакан. — Поправь меня, если я ошибаюсь. Создается впечатление, что ты решил остаться один до конца жизни, изредка снимая кого-то потрахаться. Кирк поморщился. — Боунс, сейчас это уже не имеет значения, потому что меньше, чем через сутки… — …ничего не случится, — Маккой перебил его. — Давай рассуждать с этой точки зрения. Так я прав? — Прав, — тихо подтвердил Джим и протянул ему стакан. — Налей мне еще. Дождавшись выполнения просьбы, он залпом выпил виски и поймал на себе внимательный взгляд Боунса. Не первый день — и год — зная Кирка, тот понимал, что затронул больное место. Зная Маккоя не хуже, Джим понимал, что тот вцепится в него словно клещами, а эту тему он сейчас не готов был обсуждать. По крайней мере, не с Боунсом. Черт побери, с кем угодно, но только не с Боунсом! Маккой нахмурился. — И чем ты аргументируешь это? — надавил он. — Джим, не обязательно искать кого-то среди гражданских. У тебя на корабле почти пятьсот человек, не может быть, чтобы тебе никто не нравился! — И получить взыскание от Пайка, а затем перевод того, кто посмеет со мной переспать, на другой корабль? — И это к слову о тебе и о твоем отце, — Маккой хмыкнул. — Ты Кирк. Тебе простят и это. — Мне никто не нужен, Боунс, — Джим покачал головой и встал, забирая бутылку и доставая из шкафчика чашку Петри. Вернувшись на кушетку, он долил себе виски и, достав сигареты, молча закурил. Маккой лишь покачал головой. — Так вот, — стряхивая пепел в чашку, Кирк усмехнулся. — Пусть даже мне простят связь с подчиненным, детей у меня все равно не будет. Либо потому, что, твоими заботами, здесь все предохраняются, либо… — он замялся. — Либо потому, что это будет мужчина. Усмехнувшись, Маккой отобрал у него сигареты и спрятал в ящик стола, затем достал падд и усилил вентиляцию в помещении. — Ты рассуждаешь так, словно сейчас двадцать первый век, и гомосексуальные пары все еще редкость. Ребенка же можно усыновить… потом. Когда ты вернешься на Землю. — И если я не погибну где-то далеко в космосе во время одной из миссий, ты хотел сказать? — Джиму было грустно. — Ты только представь, что случится с… моим партнером, если со мной что-то случится. — Я начинаю думать, что ты говоришь о ком-то конкретном, — Маккой улыбнулся, показывая, что шутит, но Джим бросил на него косой взгляд, и он предпочел сменить тему: — Кроме того, еще пять минут назад ты утверждал, что боишься одиночества, а теперь вдруг заявляешь, что тебе никто не нужен. Кирк молчал, уставившись в пол. — Ладно, — не дождавшись ответа, Боунс продолжил: — Джим, почему Чехов? — Потому что он симпатичный, — пожал плечами Кирк, замялся, но все-таки добавил: — Ну и потому, что мне было все равно. — А зачем тогда вообще… — не договорив, Маккой покачал головой. — А почему нет? Что бы ты сделал на моем месте? — Позвонил бы дочери, — мгновенно ответил Боунс, не задумавшись ни на секунду. — А потом? — вскинул бровь Джим. — А потом предложил бы тебе выпить. — Боунс покосился на него. — Не знаю я, и не спрашивай даже. Но явно бы не пошел снимать первого же попавшегося энсина, чтобы потрахаться напоследок. — А если говорить серьезно, — после паузы задумчиво начал Кирк, — то мне нужно позвонить Пайку и поговорить с ним насчет Спока. — Зачем? — недоуменно уставился на него Боунс. — Кто-то же должен стать капитаном после меня. — Так, — Маккой выпрямился. — Черт побери, Джим, прекращай. Ты не умрешь. Кирк потянулся к бутылке и сделал глоток. Выдохнул, вытер рот и сумрачно поинтересовался: — Почему ты так уверен? — Потому что я так сказал, — проворчал Маккой. — Хватит, Джимми. Что еще ты скрываешь от самого себя? Первое мы выяснили — страх одиночества. — Что? — хмыкнул Джим. — С чего ты взял? — С того, что ты, глупый ребенок, это старательно скрываешь. — Я не боюсь одиночества. Просто знаю, что так и будет. — И на чем основана твоя необычайная уверенность? — Боунс поднял бровь. — На том, что, кого бы я ни выбрал, он все равно будет ко мне равнодушен, — отвернувшись к стене, тихо проговорил Джим. — Максимум — будет считать меня другом. — Оп-па, — ошарашенно пробормотал Маккой себе под нос. — Вот мы и добрались до сути… И кого же ты мог бы выбрать? Джим помотал головой, так и не поворачиваясь к нему лицом: — Не знаю. Даже не задумывался. — Ну, а что насчет Чехова? — Да ты с ума сошел, — засмеялся Кирк, наконец-то глядя ему в глаза. — Хорошо. Спок? — Нет! — Сулу? — Нет, — Джим как раз попытался сделать глоток и, поперхнувшись, закашлялся. — Боунс, хватит! Я все равно не знаю! — Скотти? — Ты все равно не перечислишь пятьсот имен, — захихикал Кирк и отхлебнул еще раз. Кажется, он начинал пьянеть. — И я все равно буду говорить «не знаю», какое бы из них ты ни назвал! — Кажется, тебе уже хватит пить. — Маккой потянулся к нему, пытаясь забрать бутылку. Быстро отодвинувшись на дальний край кушетки, Джим смахнул на пол чашку Петри и рассыпал пепел на обивку. — Извини, — растерянно сказал он и попытался сгрести его в горсть. — Так, ничего не трогай, — велел ему Боунс, ушел к раковине и через минуту вернулся с тряпкой. — И отдай бутылку. — Не отдам, пока не допью. — На самом деле там уже оставалось на донышке, — пара глотков, не больше, — и стены вокруг Кирка потихоньку уже начинали вращаться. Протерев кушетку, Маккой обернулся к нему и выругался. Затем, разогнув его пальцы по одному, забрал виски и поставил бутылку подальше на стол. — Пошли в каюту, горе ты мое, — тихо хмыкнул он, приобнимая его за плечи и помогая подняться. — Пора спать. Путь до каюты Джим помнил смутно. Вот они вышли из медотсека, вот зашли в турболифт, и Боунс почти тащил его на себе, а вот уже Маккой начал тормошить его, пытаясь заставить открыть дверь. Следующая картинка — как Боунс втащил его на себе внутрь и усадил на кровать, пытаясь стащить с него форменку. Уже в полураздетом виде Кирк поймал за рукав собравшегося уходить Боунса и потянул на себя: — Не бросай меня. — В таком состоянии голос Джима ему самому казался тихим и хриплым, поэтому он повысил громкость: — Не уходи. Останься со мной. — Джим… — растерянно проговорил тот, и Кирк опять потянул его ближе. — Ну, дай хоть разденусь…