underneath (them) all

Они сидят в пока ещё скудно обставленной столовой, гонят чифирь по пятидесятому кругу и размышляют, такие разные, да об одном и том же – когда же, ах, когда же, их жизнь успела так скатиться. История Джоша под определённым углом выглядит почти бытовой. Брожение в потёмках и периодическая закусь кем придётся (на эпизоде с головой Незнакомца Крис заметно напрягается), щедро приправленная слуховыми и зрительными галлюцинациями. Самого Джоша это всё, похоже, веселит. Ровно до того момента, где он находит Ханну. На основе рассказа Ханны можно снять полнометражный фильм ужасов. Назвать его как-нибудь вычурно, «Исповедь каннибала», например, дать ему рейтинг NC-17 и запретить выпускать его в прокат в принципе. Удивительно, но она помнит всё, что было до взрыва. Всё-всё, до самой мелкой и незначительной детали. Помнит, как раздавленное ладонью Майка стекло лампочки хрустело под его ногами; помнит треск ломающихся костей, когда она отрывала головы другим вендиго; помнит, как невесомо чувствовались стальные канаты, когда она рвала их когтями. Помнит мягкие, из последних сил вырывающиеся из цепкой хватки, ещё живые и тёплые тела. Помнит солоноватый привкус человеческой крови, такой привычный со временем и такой тошнотворный в тот, первый раз. Помнит тупую боль, со сломанной ноги переползшую во всё тело и прочно обосновавшуюся в черепной коробке. Помнит, как неестественно была повёрнута голова Бэт, и какими пустыми её глаза показались Ханне, когда та, к своему ужасу, очнулась. Когда она сама рассказывает всё это своим хриплым монотонным голосом, это звучит ещё ужаснее, хотя больше, казалось бы, уже некуда. События после Ханна в принципе помнит… но только в те моменты, когда она была в сознании. Во время взрыва её швырнуло сначала на стену, а затем, каким-то блядским чудом – через сгоревший пол она провалилась вниз, в подвал. Помнит, что вроде как ползла, потому что, через провал в памяти, после подвала вдруг оказалась в шахтах. Сверху лился дневной, мать его, свет, и чувство было такое, будто кто-то вырвал ей глазные яблоки, насадил их на вертел и начал медленно и с удовольствием поджаривать. Руки на фоне всего этого, в чёрно-красном вендижечьем спектре выглядели вконец обуглившимися, и не было никакого желания ими не то что шевелить – даже признавать сам факт их существования. Помнит череду из блэкаутов и попыток отползти куда-нибудь, где поменьше света. Помнит чьи-то руки, пытавшиеся её растормошить. Помнит, как в один прекрасный момент проснулась – под боком у неё лежит свернувшийся калачиком Джош, сквозь пробитую в скале шахту светит с неба полная луна, рядом сидит кто-то, кого Ханна видит исключительно, когда он двигается, и что-то бормочет себе под нос. Заметив, что Ханна проснулась, этот кто-то (позже представившийся помощником шерифа), честь ему и хвала, не стал говорить что-то заезженное типа «Всё будет в порядке» (потому что нихера в порядке уже не будет). Руки у него были на удивление тёплыми, и единственное, о чём в тот момент сожалела Ханна – что она не видит его лица. Ещё позже выяснилось, что помощник шерифа родом из того самого племени. Так Ханна обзавелась друзьями среди индейцев и талисманом из перетянутых белой лентой перьев, Джош - жутким шрамом на левой щеке, в том месте, где её разорвало трансформацией и где потом зашивали, семейство Вашингтонов - двумя вендиго и стратегическим запасом успокоительного. Естественно, Бобу и Мелинде обо всём рассказали. И неизвестно, кому стоит поставить прижизненный памятник за то, что подробности непостижимым образом обошли стороной шерифа – за двух съеденных Джошем егерей тот грозился всеми карами египетскими, «дайте мне только добраться до шеи этого сукина сына, удавлю падлу своими руками» (Джош, ехидно посвистывая, изучает свои когти). И оправившиеся от первого шока Вашингтоны приняли своих изменившихся детей на удивление безропотно. По их требованию Блэквуд отстроили за каких-то полтора месяца – фельдшер местный настояла. Колоритная такая дамочка лет двадцати семи, фишку с вендиго секла, при виде Ханны и Джоша в обморок не уплыла, а лишь, тяжело вздохнув, категорично заявила «Будем делать из вас, вендижечки мои, обратно человеков» - и добавила, что жить им однозначно придётся здесь. «По крайней мере, первое время - во избежание нервных срывов, выпадений из реальности в неподходящий момент и непреднамеренных убийств». К тому моменту, когда рассказ подходит к концу, за окном загорается рассвет. Сэм гипнотизирует кружку с давно остывшим чаем и (не-вов-ре-мя) вспоминает, что у неё учёба. Крис просто тупит в космическое пространство. Где-то внутри унизанным шипами хвостом шевелит стыд, неприятно царапая душу. - А знаете, ребят, - Джош широко улыбается - и смотрит куда угодно, только не в глаза, - вам, наверное, уже пора по домам. Ну, там, родители волнуются, всё такое… - А вот хрен тебе, - неожиданно категорично заявляет Сэм, чем вводит в ступор всех присутствующих. Даже Ханна подаёт признаки наличия каких-никаких эмоций (когда у нормальных людей брови ползут вверх – это считается удивлением). – Хрен вам обоим, - продолжает Саманта, упираясь кулаками в стол. – Всё, дорогие мои. Раз спалились, теперь не отделаетесь. Будем вам писать, звонить и приезжать каждые выходные минимум. А ведь идея вернуться в шахты на поиски Джоша изначально принадлежала Крису.