Особое сотрудничество

      Нана не знала, а лишившись интуиции, даже не могла предположить к чему приведёт этот разговор с Изабеллой.       Ни Оливер, ни Белла не унаследовали дар-проклятье своего отца. Изабелла так и вовсе страшилась его, всячески пытаясь уничтожить даже его намёки. В отличие от неё, Оливер ещё даже не зная о своих способностях, всячески старался их развить, правда, он искренне считал, что дальше будоражащего чувства дежавю его способности не продвинутся. Впрочем, кроме преследующего чувства дежавю Оливер с точностью несвойственной и детекторам лжи был способен понять, когда человек говорит от чистого сердца, а когда из желания сделать лучше для себя или кого-то другого.       И именно поэтому те, последние слова Наны, сказанные в запале, предрешили его выбор.       Оливер позвонил Аличе и ответил ей согласием, хотя в любой другой ситуации непременно бы отказался.       Джессо пускай и имел устойчивую связь с Наной, но никогда не ощущал жгучего желания бросить всё и рвануть в Италию, даже если бы она об этом попросила. Презрение и отвращение к мафии было в Оливере велико, он с трудом заставил себя принять выбор Изабеллы, которая пошла по кривой дорожке, и наверняка бы оборвал всё связи с Наной, узнай он при знакомстве, чья она дочь.       Но познакомившись с Наной, тогда ещё молодой стажёр Европола даже не подозревал о её родственниках и связи с кровавым миром мафии, лишь удивился какому-то внутреннему стержню и свету, что были в ней. Оливер ничего не знал об образовавшихся в день знакомства связях, которые ещё можно было оборвать, а потом стало поздно. И узнав от Беллы об отце Наны, Джессо не смог уничтожить все светлые воспоминания о Сальвиати, хотя и постарался как можно скорее покинуть Италию.       Ведь ему было так неприятно и противно переступать через собственные принципы и рушить давно созданный мир ради одного единственного человека.       Злую шутку рока, Оливер понял лишь спустя время, когда на его руках умирала жена, а сына рыдал и выл в пурпурном защитном куполе, что появился из амулета-подарка Наны. Повторное нападение не заставило себя долго ждать, и его сестра, о которой он всегда думал с сожалением и горечью из-за её выбора, истекала кровью, но смогла убить нападавших, когда никто другой не желал их защищать.       В тот день мир, который себе придумал Джессо, рухнул, болезненно впиваясь в его нутро. Последующее поспешное увольнение из Европола лишь уничтожили последние осколки этого мира, хотя ещё несколько дней назад его убеждали в том, что смерть Риччи Револьвера никак не отразиться на его карьере, что состава нет. Его начальник, Джордж Спенсер лишь насквозь фальшиво выразил сочувствие и успокоил тем, что дело возбуждать никто не будет, но и служить в Европоле он теперь не может. И, пожалуй, если бы сестра не присутствовала при этом разговоре, то он бы в кровь разбил лицо Спенсера.       Убей эти ублюдки из Мертвецов его сына, и Оливер в тот же день безрассудно отправился бы мстить, но Бьякуран был жив, пускай на дне его зрачков и клубилось чужое Пламя Облака. Оставаться в Йорке, да и вообще в Великобритании было нежелательно, слишком много друзей у Мертвецов здесь было, и Оливер принял предложение Изабеллы погостить у Иоанны, тем более что Бьякурану нужна была помощь: он совершенно не желал с кем-либо говорить.       Оливер знал, что обязан заботиться о сыне, но мысли его так или иначе возвращались к мести. Сам себе он напоминал одного из многочисленных мстителей, на которых он насмотрелся на две жизни вперёд, он презирал сам себя, но отказаться от желания уничтожить всех Мертвецов был не в силах.       Он был уверен, что Изабелла видела его состояние, но молчала, за что Джессо был благодарен ей. Оливеру хватало и жалости, с которой она смотрела на него.       Чёрное, гнилое, как всегда считал Джессо, чувство мести скреблось внутри него, вымораживая внутренности и ломая последние остатки его принципов, лишь по приезду в поместье оно отступило куда-то вглубь, притихнув. Но Оливер знал, что это ненадолго.       Примыкать к мафиозному клану или какой-либо группировке было ему противно, но в одиночку уничтожить всех Мертвецов было нереально. Каждый раз Оливер напоминал себе, что у него есть сын, которого нужно растить, и отправляться в смертельно турне ради мести глупо. Возможно, именно поэтому он с несвойственной ему одержимостью вцепился в последние слова Иоанны, хотя никогда не видел в ней не то что босса, а просто ведущего.       На следующий день он впервые назвал её «Notio», просто чтобы помнить ради чего решился на всё это, по-прежнему не видя в ней ведущего, а лишь ведомую. Лишь Изабелла поняла смысл, что он вкладывал в это слово, и опустила печальные глаза, едва слышно прошептав «Ultio». Ведь его смысл был именно в мести, ни Оливер, ни Изабелла тогда ещё не знали, что положили начало чему-то гораздо большему, чем они могли себе представить.       Воцарившуюся после слов Изабеллы тишину на кухне разрушил Бьякуран, спускаясь по лестнице, он оступился и кубарём скатился вниз. Первой на грохот среагировала Нана, что откинув лопаточку, поспешила к лестнице.       — Дева Мария! — воскликнула она, увидев Бьякурана. — Не шевелись! — повелительно крикнула она, а затем присев осторожно ощупала его, тонкая, почти невидная пурпурная дымка следовала за её руками.       — Вы — тётушка Иоанна? — спросил Бьякуран, и это были его первые слова со дня нападения. — Это же вы мне подарили защитный амулет? Да?       — Да, — осторожно ответила она, по чуть срывающемуся голосу понимая, что истерики не миновать.       — Тогда почему вы не подарили такой маме? — и не дожидаясь ответа, закричал. — Тогда бы она осталась жива! Вы могли её спасти!       Нана молчала, смотря в невидящие её глаза, она только могла слушать крики ребёнка потерявшего свою мать, и не знала что сказать. Всё это невольно напомнило ей день похорон собственной матери, объятья дяди Адриано и тёти Аличе, а ещё собственную злость на отца, который так и не появился на похоронах. На следующий день, когда Лоренцо приехал, она накричала на него и хотела залепить звонкую пощёчину, но рука просто прошла сквозь иллюзию. После этого она зарыдала, потому что больше всего на свете Нана в тот момент боялась остаться совсем одна.       — Прости, — хрипло выдавила она, а затем как можно крепче прижала Бьякурана к себе.       Бьякуран попытался оттолкнуть её от себя, забарабанил по спине, и наконец-то зарыдал. Он задыхался от собственных слёз, но не мог прекратить рыдать, только крепче сжимал зажатую в руках ткань футболки. Бьякуран уже никого не обвинял, только неразборчиво шептал что-то сквозь всхлипы. Только почувствовав объятья Изабеллы и отца Бьякуран начал успокаиваться.       — Семья никогда не оставит тебя, — успокаивающе шептала Нана, едва ощутимо поглаживая по спине.       Прекратив рыдать, Бьякуран уснул, и Оливер поднял на его на руки, чтобы отнести в комнату, когда в гостиную вошла Аличе. Она обвела их всех чуть рассеянным и усталым взглядом, а затем к чему-то принюхалась и побежала на кухню.       — Паста, — прошептала Нана и поспешила туда же.       Однако, уже войдя в кухню, оказалась не удел. Аличе уже выключила газ и распахнула окно.       — Тётя, а где отец? Он обещал вернуться к обеду, но так и не появился, — волнуясь, спросила Нана.       — А кто тогда довёз Беллу и Оливера до поместья?       И только после замечания тёти, Иоанна вспомнила, что Оливер выходил с пассажирской стороны, а Изабелла так и не сдала на права. Вместе с этим некстати вспомнился разговор с отцом о его желании узнать, что происходит внутри Вонголы.       — Он же не поехал в Варию или Вонголу? — требовательно спросила Нана.       — Конечно же нет, — уверенно ответила Аличе. — Лоренцо уехал во Францию к Жюли.       — Но зачем?       — Разумеется, чтобы ты не чувствовала себя одиноко, в Бельвальде насколько я знаю у тебя нет друзей.       Аличе поймала ладони Наны и крепко их сжала, она внимательно посмотрела в карие глаза Иоанны, и было нечто во взгляде Аличе из-за чего Нана промолчала.       — Ты не должна пострадать, а то, что мы с Лоренцо затеяли очень опасно. Я бы хотела отправить тебя как можно дальше от Италии, но в случае опасности тебя как раз и будут так искать. В Бельвальде надёжно и потом ты в детстве там жила.       — А Белла и…       — Белла с Оливером навестят тебя позднее, а вот Бьякуран отправится с тобой. Пожалуйста, Нана, ты должна уехать, скоро здесь станет не безопасно.       — Почему я всё время должна бежать и полагаться на чью-то защиту? — и хотя Иоанна понимала, что сейчас совсем не время для подобных разговоров, остановиться уже не могла. — Неужели я настолько слаба? Сначала Стефан и…       — Ты не слабая, просто…       — … сейчас не стоит показывать силу, — закончила Нана. — А когда придёт время показывать эту силу?       — Туман…       — Я не Туман, тётя, и все мы прекрасно это знаем, — вызывая пурпурный огонёк, возражает Иоанна. — Я уеду в Бельвальд, но прошу, скажи, что вы задумали.       — Мы решили, что детям нужна защита собственной Семьи.       — От чего? От Вонголы, но там никто не знает о них.       — В последнее время стали пропадать дети, дети с Пламенем.       — Подобное случалось всегда, охотники…       — Это не охотники, — мрачно оборвала её тётя, — потому что потом детей находят, мёртвых детей, Нана, и это жуткое зрелище.       Иоанна промолчала, сейчас она понимала волнение тёти, но всё же что-то не давало ей покоя. Нервным жестом потерев безымянный палец, Нана вспомнила совершенно спокойного отца, когда она сказала ему о своей беременности.       — Отец не знает.       — Лоренцо никогда и не интересовался этим. Да и детей стали находить только несколько месяцев назад. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты уехала в Швейцарию?       — Понимаю. Но фальшивые документы всегда можно отличить.       — Документы настоящие, — успокоенно выдохнула тётя, прекрасно понимая, что Нана согласна.       Аличе вышла из кухни. Она поднялась наверх в свою спальню, по пути встретившись со спускавшимся вниз Оливером, Белла осталась в комнате с племянником. Аличе коротко махнула ему рукой, и Оливер последовал за ней.       Спальня Аличе была небольшой комнатушкой, в которую она перебралась сразу после смертиАдриано. В светлых пастельных тонах с односпальной кроватью и единственным окном, она была безликой и совершенно серой комнатой, в которой казалось никто и не жил. Аличе уверено направилась к прикроватной тумбе в то время, как Оливер застыл в дверях.       — Я рада, что ты согласился помочь, — не отвлекаясь от поисков документов, начала Аличе. — Твой сын знает немецкий?       — Какое это имеет отношение к делу? Вы обещали полную безопасность для моего сына.       — Разумеется, он будет в полной безопасности в Бельвальде, так что ответь на мой вопрос.       — Кто вам сказал, что Бьякуран поедет в Бельвальд?       Аличе тяжело вздохнула и, наконец, вытащив из тумбочки документы, выпрямилась. Она откинула прядь волос и, прищурившись, посмотрела на Оливера. Джессо не доверял ей, на что он имел полное право, но Аличе не желала, да и не хотела что-либо объяснять ему сейчас. Уже через пару часов у неё должно будет состояться венчание, где Аличе Кампо станет Аличе Моритт, и она совершенно не хотела тратить лишнее время на глупые и ненужные ей разговоры.       — Бьякуран и не поедет в Швейцарию, потому что Курт из неё и не выезжал, — улыбнулась Аличе, а затем тяжело вздохнула. — В теневом мире что-то назревает и это коснётся всех, я не хочу, чтобы кто-то мог воспользоваться нашими слабостями, а мои виноградники — это не непреступная крепость. Или ты хочешь взять сына в поместье Моритт, где мы на минуточку собирается убрать всю верхушку, а босса так и вовсе убить?       — Почему Бельвальд? — и Аличе едва подавила усмешку, потому что Оливер согласился с её доводами.       — Потому что там найдутся люди, что смогут подтвердить, что Аннетта и Иоанна два совершено разных человека, пускай и похожих друг на друга, в мире ведь встречаются двойники.       Оливер недовольно кивнул, но больше перечить не стал, прекрасно понимал, что так будет лучше, хотя и был недоволен этим. Он круто развернулся, покидая спальню Аличе, не увидев, как та тяжело вздохнула, с неожиданностью понимая, что поладить им не удастся.       — Ожидаемо, — прошептала Аличе, смотря ему вслед, а после в очередной раз проверив документы.       Паспорт на имя Аннетты фон Холле, свидетельство о рождении Курта фон Холле, два медицинских полиса, чековая книжка и целая папка едва ли нужных сейчас документов, вместе со свежими фотографиями, подтверждающими, что они всегда жили в Швейцарии.       — Никогда бы не подумала, что это всё может пригодиться, — задумчиво протянула Аличе, и поспешила на кухню.       Аличе надеялась, что у Изабеллы хватит сил на то, чтобы перенести Нану и Бьякурана в Бельвальд, в ином случае придётся ждать Лоренцо, который будет очень недоволен тем, что от него что-то скрыли.