Обмани меня, если сможешь

      Прохлада приятно окутывала затуманенный разум, принося свежесть мысли и притупляя странные чувства, которые сплелись болезненным комом где-то в районе груди. Ичиго шел подле Рукии, временами он переводил взгляд с пустынных улочек, обрамленных потускневшим статическим светом мерцающих фонарей, на ее лицо — оно большую часть времени выражало серьезность в строгих чертах, но иногда, когда ветер особенно сильно щекотал, девушка необычно щурила глаза, из-за чего Куросаки не мог сдержать улыбки.       Все изменилось. Не так давно они сидели друг напротив друга в полутемной допросной, освещенной лишь ярким светом настольной лампы и старались лишний раз не говорить и не смотреть в глаза. Сейчас же они шли по полутемным дорожкам ночного города и силились подобрать слова для неуклюжего разговора, который все никак не мог начаться.       — Здесь я и живу, — остановившись у небольшого лестничного пролета, слабо освещенного мутно-зеленым светом, Рукия прошла чуть вперед, обернулась и мягко улыбнулась.       — Может мне проводить до двери? — с легкой ухмылкой на устах поинтересовался Ичиго.       — Ну, я надеюсь, что доблестные полицейские переловили всех маньяков в округе, — хитро глянув на него, Кучики кивнула ему на прощанье и начала подъем по лестнице.       Куросаки продолжил свой путь, но вскоре был окликнут Рукией. Их взгляды невольно пересеклись, и Ичиго почувствовал нотки той нерешительности, что овладела девушкой в тот момент, когда ее тонкие пальцы нервно обхватили перила, а губы мелко дрожали, будто она открывала рот всякий раз, как нужное предложение вертелось на языке.       — Может, пообедаем как-нибудь? — Ичиго сам удивился той уверенности, что переполняла его в эту минуту.       Он просто уходил, ему и в голову не приходило куда-то позвать ее, тогда почему, лишь услышав свое имя и увидев ее сомнения, он задал этот вопрос? Разум в этот раз явно сработал медленнее чувств, а последние слова повисли душащим напряжением в воздухе.       — Думаю, это отличная идея, — нервно улыбнулась Кучики, хотя в какой-то степени нервозность придала ее губам очертание ухмылки, и подошла к Куросаки.       В дрожащих руках ее мелькнул небольшой аккуратно сложенный листочек. Вручив его, девушка убежала верх по лестнице, чуть не навернувшись на втором пролете. Ичиго сочувственно посмотрел ей вслед, после развернул полученный трофей и немного удивился обнаруженному: на белой бумаге черными чернилами были аккуратно выведенным цифры.       — Пф, как будто у меня нет ее номера в базе, — добродушно улыбнувшись, Куросаки убрал листок в карман и продолжил свой путь домой.

***

      Утром все полицейские отдела сидели в небольшом помещении с низким потолком, созванные для планового совещания. Во время таких встреч они разбирали самые громкие дела, распределяли обязанности и докладывали о текущем состоянии своему начальнику — Айзену Соуске. Тот в последнее время был молчалив и на все доклады лишь слабо кивал, вводя подчиненных в еще больший ступор и замешательство от происходящего.       Ичиго, как и многие его коллеги, эти планерки не любил. В последнее время особенно, ведь всякий раз он огребал на них по полной за нераскрытую серию ограблений, а после ловил смешки и перешептывания некоторых людей, давно желавших подвинуть его с насиженного места.       Так они оба и сидели, рассуждая о собственных делах и проблемах и окончательно выпав из реальности. Айзен вскоре немного пришел в себя и просмотрел написанное на листах, лежавших подле него.       — А теперь о хорошем, — прокашлявшись, начал он. — Наш отдел будет награжден высшим руководством за раскрытие ряда ограблений состоятельных и влиятельных людей. За это нам нужно поблагодарить нашего коллегу — Куросаки Ичиго, который распутал клубок столь таинственных преступлений.       Услышав свое имя, Ичиго взглянул на начальника. Тот снисходительно улыбнулся ему, но в глазах его была смесь чего-то непонятного для разума обычного человека. Ичиго напрягся. Что это значило? Он рад? Расстроен? Желал ему смерти? Или наоборот сочувствовал?       В ту минуту Куросаки понял лишь одно — их соперничество стало обретать новые грани, более видимые для них обоих.