Ты открывал ночь,
Все, что могли позволить,
Маски срывал прочь,
Душу держал в неволе.
Пусть на щеке кровь –
Ты свалишь на помаду.
К черту барьер слов,
Ангелу слов не надо.
А ненавидеть друг друга все ж таки проще. Правда ведь?.. В этой истории все насквозь гнилое, лживое до мозга костей, отвратительно некрасиво-прекрасное. Все твоя заслуга, Диппер. Дурацкое, идиотское имечко, а еще ангел. Хотя, у меня не лучше, знаешь ли. Единственное, что роднит Бога и Дьявола – чувство юмора. Па-си-фи-ка. Тихая. Спокойная. Черта с два. - Так что, зачем приперся, милашка? – мой голос такой хриплый. А я и не знала. - Надо поговорить. У тебя есть то, что должно быть наверху, - сколько отвращения, сколько пафоса и трагедии, я и не предполагала, что ангелы так умеют. - Что конкретно? - Ты все знаешь, Пасифика, - а мое имя в его устах звучит как ругательство. Забавно. И обидно. Что такого может быть у меня? Ах да, точно, я же на особом счету у Сатаны. Хранитель казны, повелитель ключей. Но что этому дурику нужно-то? - Мне нужно сердце, - выплевывает он. - Мое? Ты его уже украл! – я притворно закатываю глаза, и, прислоняясь к стене, прикладываю руку к тому месту, где, предположительно, должно быть сердце. Тишина. Не бьется. - Сердце колдуна, - Диппер выпрямляется так, будто ему палку вместо позвоночника вколотили. На кой черт ангелу темный артефакт? Даже не артефакт, а так, безделушечка. Почти никакой пользы, но зато куча проблем. Хотя я не отрицаю того, что это лишь повод меня увидеть. Так многие делают. Но живут потом недолго, если честно. Стоять в темном переулке у ночного клуба, быть зажатым меж грязными стенами – явно не для ангела. Он так привык к простору, что даже сейчас, стараясь выглядеть грозно и внушительно, смотрится как потерявшийся ребенок, забредший в чулан. - Ну, - я разглядываю ногти. Будто это и впрямь интересно, - а что же взамен, ангел? Что с этой сделки буду иметь я? - А если бы тебя спросили, чего ты хочешь? Я бы взлетела. Демоны не летают. Перемещаются? Да. Испаряются? Возможно. Но не летают. Свобода и пьянящее чувство полета – это все осталось ангелам. Оборванные, сожженные крылья, наша плата за то, что мы играем по-черному. - Полет. - Что? – кажется, я тебя рассмешила. Во мне умер стенд-ап комик? – Ты серьезно? Я хмурюсь и готовлюсь уходить отсюда, нахрен, все нахрен, гребаные ангелы, чертов Диппер, в задницу. К черту. - Стой-стой-стой, - он хватает меня за запястье, когда я уже готова щелкнуть пальцами, чтоб испариться. – Вы что, не летаете? - Полеты папочка оставил любимчикам, - я вырываю свою руку из его хватки, а кожа в местах прикосновения горит огнем, и хорошо, если не плавится.А мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы,
Темные твари -
И сорваны планки нам.
Если нас спросят,
Чего мы хотели бы:
Мы бы взлетели,
Мы бы взлетели.
- Стоп, подожди, - до чего тупой клиент, даром, что ангел! – Нам рассказывали, что демоны могут решительно все. Что вы страшные, отвратительные создания без целей. Без мечты. А с тобой что не так? - Странно видеть, как твои убеждения рушатся, правда, малыш? – я чувствую, как кипит кровь, а глаза загораются зеленым. – Не верь всему, что говорят. Не каждому доводится видеть разъяренную дьяволицу. Обычно я спокойна, как слон, но этот новоявленный ангел, явно новичок, может разозлить, наверное, даже самого Бога, прости Господи, да так, что он начнет плеваться ядом. - Но… До чего необычно смотреть на обескураженного ангела! Надо почаще удивлять всех, тогда я буду иметь столько компромата!Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы.
Там, на пожаре,
Утратили ранги мы.
Нету к таким ни любви, ни доверия,
Люди глядят на наличие перьев.
- Я сейчас тебе что-то расскажу, дорогой, - я встаю на цыпочки и шепчу ему на ухо. – Я люблю хаос, но ценю порядок. Обожаю убивать, но плачу над мертвым котенком. Демоны – противоречивые существа, это делает нас гораздо ближе к божьим тварям, к тем, кто сейчас блюет в мусорку за твоей спиной и не видит нас. И потому вам, ангелам, никогда не понять, что все имеют право на мечту, потому что вы все такие правильные, такие… чистые, - я почти смеюсь. Как же он меня бесит. – Сплошь честь, долг, и правила. Потому вам никогда не понять, почему мы пали. Почему мы выбрали это. Никогда. Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза. О боже, если ты меня слышишь, обучай своих малышей чему-то кроме десяти заповедей. Твои рыцари слабоваты в последние годы. Или это программа такая? Мол, сам познай мир? Самообучение? Интересно. - Я… не знаю, что сказать. Такому нас не учили, - Диппер хмурит лоб, а мне становится смешно. Я смеюсь в голос, хрипло. А он вдруг начинает смеяться со мной. Звонко, совсем беззаботно, почти по-детски. От него пахнет озоновой свежестью и, почему-то, мятой. Я смеюсь. Я смеюсь. Я не знаю, почему, но это очень приятно. Смех тоже не входит в перечень того, чем занимаются демоны. А оргии в этом перечне есть. Интересно. - Я согласен. Вдруг мы взлетаем. Я оказываюсь тесно прижата к груди ангела, а он держит меня правой рукой. Сильные крылья, отсвечивая черно-золотым, выверенными взмахами все выше поднимают меня в небо. Мне страшно. Но больше удивительно. Как эта пешка в игре сильных мира верхнего могла совершить такую вольность, так отклониться от устава? - Нравится? – ему даже не приходится кричать. Голос в моей голове. - Очень, - наконец он выровнял полет, и теперь плавно скользил по воздуху. Темное небо, усыпанное крошками звезд, будто кто-то накрошил печеньем, так близко, что кажется – руку протяни, и вот оно, под пальцами переливается отчаянной синевой. А внизу, мигая тысячью огней, светится Нью-Йорк. Очень красиво. И не страшно. Полет – прекрасное ощущение. Жаль, что мне он недоступен. Как только я ступлю на землю, меня снова свинцом будет тянуть к земле моя гнилая сущность. А он очень чистый. Диппер легким пухом, словно семя одуванчика, взлетит обратно. Его ничего не станет держать на земле.Сотни чужих крыш,
Что ты искал там, парень?
Ты так давно спишь,
Слишком давно для твари.
Может, пора вниз,
Там, где ты дышишь телом?
Брось свой пустой лист,
Твари не ходят в белом.
Внезапно, сквозь эйфорию полета и радость, я чувствую, что мне нельзя здесь находиться. Тут все слишком прекрасно, мечты не сбываются, демоны не могут летать. Не могут. Нельзя. Нельзянельзянельзя. У меня меж висков стучит слово «нет». - Вниз! – кричу я, давя злые слезы. Даже в небе, где я почувствовала счастье, задевшее меня самым краешком, темной половине моей сути надо было проснуться. Проснуться и завопить. Спускайся немедля! Демоны не должны летать! Твари не ходят в белом. Я корю себя за наивность. Какая же глупая! Думала, смогу взлететь. Побыть в небе, хоть чуть-чуть пробыть в одиночестве, не слыша ехидного внутреннего голоса, которым говорит в каждом из своих приемышей Сатана. Несуществующее сердце ухает в глубокую пропасть, когда носками голых ног я касаюсь холодного бетона крыши многоэтажки. - Что-то не так? – мягко спрашивает меня Диппер, а в его карих глазах, глубоко-глубоко, на самом дне, плещутся бесовские искры. Хреновый из тебя служитель богу, парень. - Все не так, - я смотрю на крыши небоскребов и щелкаю пальцами. У сбитого с толку ангела в руках появляется сердце из черного стекла, в котором светиться голубой огонь. – Теперь уходи. Уходи! Лети домой, покажи папочке, какой ты молодец! Давай! Я кричу.Снова под купол,
Также скрипя и плача.
Лишь бы до кукол
Взглядом, а как иначе?
Мелко по трубам
В небо не быть дороге.
Больно и глупо –
Но твари летать не могут…
Я отворачиваюсь. За моей спиной слышен тихий шорох крыльев. Осев на холодную крышу, я прижимаюсь спиной к бортику. Выпирающие кости неприятно упираются в бетон, но мне все равно. В груди что-то словно сломалось. Больно. Очень больно. А потом я слышу тихий стук и понимаю, что вызвало эту боль. Сердце. Оно бьется.