Максимилиан

Уже битый час Элен вертится в гардеробной, примеряя то одну цветную тряпку, то другую, но ничто не устраивает её. А Максль уже давно забил. Он лежит на кровати, изредка дремля. Солнце уже опустилось за горизонт и не мешает ему спать, проникая даже сквозь плотные портьеры. - Макси! Макси, просыпайся! - оглушительный вопль резко вырывает его из сладкой дремоты. Спросонья он автоматически тянется левому бедру, но не находит там ни меча, ни пистолета. - Элен? – переспрашивает он несколько напугано. - Макси! – Элен вбегает в спальню и вцепляется в его руку с маниакальным блеском в глазах. - Макси, дай кредитку и машину! - Да ты издеваешься!? – у Максля от сердца отлегло. - Ты до смерти меня перепугала! - Макси мне нужно платье! - продолжает гнуть свое Элен, все сильнее впиваясь коготками в его предплечье. - Да у тебя целая комната одежды! – возмущается Максль. - Ты же мерила какое-то голубое, вроде неплохо было… - Это не голубой, а бирюзовый, и у меня нет к нему аксессуаров! - Истинное дитя Парижа! – устало выдыхает Максль и проводит рукой по лицу. – Иногда я скучаю по тем временам, когда девушки были тихими и покорными. И одевались, - Максимилиан критично окидывает взглядом наряд Элен – короткие шорты и майка. - прилично. - Это вот эти гробы – прилично? – фыркает Элен. - Да в них же никакого вкуса! - Никакого вкуса, говоришь? – Максимилиан хищно сощуривает глаза и растягивает губы в своей любимой хитрой улыбке. Тут Элен понимает, что она весьма конкретно вляпалась. - Никакого вкуса? Может, проверишь? - То есть? – внезапно до Элен доходит весь смысл и её лицо вытягивается. - Ты предлагаешь мне нарядиться в?.. - Именно это я тебе и предлагаю, - улыбка Максля становится еще шире. - Ну как? Или предпочтешь позорно капитулировать? А вот это уже подстрекательство. Элен ненавидит, когда Максль так делает, но и отступить она не может тоже – он же потом вечность будет припоминать ей это! Через пятнадцать минут из особых кладовых замка Алленштайн доставлены наряды для обоих – Элен согласилась в этом участвовать, только если Максимилиан присоединится к ней, а он не сильно сопротивлялся. Не в первой же. Впрочем, он с некоторым удивлением разглядывает узкие серые чулки-штаны. Продевает в них ладонь и внимательно смотрит на них, а затем мотает головой, чтобы отогнать наваждение. Элен прыскает в ладошку. - Макси, ты колготки носил? – смеется она, а Максль в ответ зло скалится. - Ты носила когда-нибудь корсеты? – спрашивает он почти ласково, но затаенная насмешливая угроза слышна в его голосе. Элен мотает головой. - Отлично. Подожди меня, я быстро, - бросает Максль и приступает к делу. Уже лет триста ничего подобного не носят, но руки до сих пор все помнят, просто вновь наловчиться нужно. Максль натягивает эти проклятые узкие кальсоны, за ним нижнюю рубаху. Что Максимилиан не любил в одежде того времени – слоев у неё было немерено. За рубахой идет узкий камзол приятного синего цвета и расшитый серебряной нитью. Тапперт без рукавов длиной выше колена. Максимилиан почти с удовольствием отмечает, что с последнего раза он стал ему куда более узок в плечах и груди. Он обматывает вокруг плеч яркую накидку и надевает широкополую шляпу с перьями. Одно перо было немного обдерганным, но и шляпе уже не один век. Просто слуги очень хорошо ухаживают за всеми старыми вещами по приказу самого Максимилиана. - Это ты так одевался, Макси? – спрашивает Элен, таращась во все глаза на мужа. - Но ты же видела старые рисунки, - мягко усмехается Максимилиан, поправляя все время то шляпу, то накидку. За такой огромный промежуток времени он и забыл уже, насколько неудобной была одежда средневековой знати. То ли дело рыцари. Чулки, туника, веревка вместо пояса, башмаки – и ты готов. Конечно, в боях приходилось носить тяжеленные доспехи, но они хотя бы приносили пользу, не то что вот эти щегольские тряпки. И это при том, что Максль старался деваться все-таки поскромнее, менее броско, чем те, кто выглядели его ровесниками. - Ну, давай сюда свое платье, - неожиданно раздраженно бросает Максль, припомнив пару нелепых случаев тех времен. Элен кидает Максимилиану целый ворох тяжелых тряпок, и пока он разбирается, что к чему, она стаскивает с себя неловко одежду. Максимилиан не смотрит на неё прямым взглядом, но видит периферийным и не может не улыбнуться. Странная она, но милая. Еще может смущаться даже после того как Максль присутствовал на родах Маркуса. Истинное дитя Парижа. Элен сама натягивает нижнюю рубашку и только тогда поворачивается к Макслю. На её лице присутствует озадаченное выражение, какое, пожалуй, появлялось у всех, кто впервые пытался одеть эту замысловатую, но по-своему очаровательную одежду. Элен путается в трех юбках, шипит, когда Максимилиан слишком туго затягивает шнуровку на спине и громко негодует, когда он стягивает её отросшие немного ниже лопаток волосы в тугую прическу на затылке. Но затем, передумав, распускает их и стягивает еще выше, почти на макушке. - Эй, Макси, что ты делаешь?.. - Твою прическу, - отрешенно отвечает Максль, слишком увлеченный своим замысловатым делом. - Должен сказать, распускать волосы и снимать платья куда легче, - отмечает он все тем же отстраненным тоном и Элен фыркает от возмущения. Тоже, нашел, чем гордится! Неожиданно, на своей голове она ощущает необычайную тяжесть. Она поворачивает голову и видит какую-то тряпку, болтающуюся позади неё. - Что это, Макси? - Это, - говорит Максимилиан, с гордым видом осматривая свою работу, - бургундский чепец, очень модный в мое время. Повернись-ка ко мне. С трудом переставляя ноги из-за боязни упасть, Элен разворачивается и действительно падает – Макслю в объятия. - Сложно, да? – интересуется он со скрытой иронией, но не зло, нет. Наоборот очень по-доброму, как он может только с Элен. - А вы жалуетесь на свои шпильки, глупое поколение. - Эй! – Элен приподнимает брови. - Я и твой сын из этого поколения, не забыл? - Но вас-то я сам воспитал, - глаза Максимилиана скользят по лицу девушки и подмечают выбившуюся из-под чепца прядку; ловкие пальцы тут же этот брак исправляют. - Впрочем, на тебя это мало подействовало. - Звучит весьма… - громко начинает Элен, готовясь выдать длинную речь, как вдруг дверь открывается. Маркус удивленно таращит глазки на своих родителей и даже приоткрывает ротик. - Мама? Что вы делаете? – на лице мальчика появляется озадаченное выражение. - Меркель? Ты почему не спишь? – Элен семенит к сыну и наклоняется. - Тебе приснился плохой сон? - Нет. Я услышал шум. - Ох, прости, мой маленький, - Элен легко поднимает сына на руки, словно бы и не пятнадцать килограмм в нем. Максль ловит себя на том, что эта картина его жутко умиляет, но потом он начинает злиться. - Элен! – рявкает он, грозно надвигаясь на девушку. - Поставь ребенка на землю, он тяжелый! - Ничуть, - отвечает Элен и, чтобы доказать это, поднимает Маркуса на вытянутых руках. Максль уверен – только чтобы позлить его. Он терпеливо дожидается, пока Элен уложит их сына спать и вернется в спальню, упав поперек кровати. - Эй, Элен, - томным шепотом протягивает он, когда девушка склоняется над ним, - давай забьем на приглашение. К черту Орловых. - Нет, Макси, так нельзя, - возражает Элен, старательно игнорируя все попытки Максля свалить её на постель. – Мы перед ними в долгу. К тому же, разве ты не хочешь посмотреть на мальчиков? - Что на них смотреть? Младенцы – есть младенцы. - Можно будет познакомить их с Маркусом. - Мой сын будет общаться с детьми Орловых только через мой труп. К тому же они еще разговаривать не умеют. - Но ведь с Леной Маркус дружит. - Лена – единственный нормальный в той семье человек, не считая старшего мальчишки. - И все-таки мы должны пойти, - подводит итог Элен. Максль делает вид, что сдался и, когда Элен ослабляет бдительность, хватает её за талию и утягивает вниз, подминая под себя. - Мы никому ничего не должны, - заявляет он, глядя в возмущенно заблестевшие глаза Элен. – И как хозяин замка, барон и твой муж я говорю, что мы останемся. - Посмотрите на него! И чем же мы займемся? – смеется Элен, пока зарывшийся носом в её глубокое декольте Максль вслепую ищет крючки на платье. - Сама додумайся.