Максимилиан

Максль досадливо морщится: его новое пальто усыпано мельчайшими частицами пепла, непонятно откуда взявшимися. Холод стоит лютый, небо щедро посыпает землю сухими колючими снежинками. Альбинос, стараясь держаться в тени, угрюмо обводит взглядом пространство вокруг, бывшее когда-то уютным двориком; ныне же из земли вздымались редкие остовы зданий, выгоревших дотла, напоминавшие ему скелеты. От этого грудь сжало тисками. Макслю было наплевать на эту войну, как и почти на все человеческие войны. Они были лишь отличной возможностью найти способных слуг и вдоволь наесться. Но эта война – она была совсем другой. Слишком глупой. И слишком отчаянной, до надрыва, до безумия. Небо продолжало сыпать снегом вперемешку с пеплом. - Леон, ты бывал когда-нибудь здесь в мирное время? – спрашивает Максль, не отрываясь от созерцания руин домов, города и чьих-то жизней. – Хотя, о чем это я. Конечно не был. Жаль. Здесь было очень красиво. А вот в том доме, - Максль указывает на один из скелетов, - жила девочка, которая знала о моем секрете, но совсем не боялась. Максль ничего хорошего от нынешнего руководства страны не ждал с самого начала, но это - это выходит за все рамки даже по его меркам. Каждый раз, когда ему кажется, что он за свои 555 лет повидал уже все жестокости мира, люди придумывают что-то новое. Максль делает шаг вперед, и что-то хрустит под его ногами. Он смотрит вниз и видит обугленный и закопченый скелет, теперь уже настоящий, наполовину засыпанный утрамбованной землей и обломками. Это не первый скелет в его жизни, десятки таких же лежат в его замке, но почему-то весь воздух резко покидает легкие. «Нет, не таких же, - поправляет он себя. – Это детский скелет». В этот момент он готов собственными руками поотрывать головы всему руководству его страны, а самого главного – оставить на десерт в пыточной. Странно все же, откуда этот пепел? Максль недолго ломает голову, он просто начинает шагать против ветра. Пустота вокруг неестественная, словно он идет не по городу, а по пустыне. Затем внезапно и резко вырастает здание. Обгоревшее, с зияющими провалами вместо окон. У того места, где, по-видимому, был вход, стоит человек. Мальчишка, ему явно не больше шестнадцати. Но тут Максль вновь себя обрывает, настороженно и удивленно замерев. «Не человек. Вампир. И не совсем обычный…» Мальчишка оборачивается и смеряет Максля и Леона тяжелым взглядом. От него у Алленштайна мурашки бегут, следуя за старым шрамом на позвоночнике. У детей не должно быть таких глаз, похожих на черные дыры, на адскую бездну, на что угодно, но только не на глаза юного существа. -Вы тоже пришли забрать меня обратно? – интересуется юноша. Голос его высок, но явно не от природы; он просто сдерживает истерику. – Разве мало того, что я убил Лютицию и того старика?.. «Так вот, кто прикончил её», - удивляется Максль и рассматривает того с большим любопытством. -Мы тебя никуда не заберем, - обещает старый вампир юному. В голове его рождается просто великолепная идея. – Я наоборот хочу тебе помочь. Дернувшись, как от пощечины, мальчик недоверчиво смотрит и вдруг нервно улыбается, обнажив чересчур длинные даже для вампира клыки. -Мне уже не помочь, - горько усмехается он. – Я уже труп. Максль не понимает, что нашло на него в тот миг. Но он очень хочет, чтобы мальчик жил дальше. И его яд поможет ему, так или иначе. И пусть поубивает побольше этих «свихнувшихся людишек», как зовет их Максль. Плевать, что они его сограждане и бойцы армии его страны. Страна эта прогнила, а бойцы опустились на самое дно. Даже не достойны, чтобы Максимилиан кормился ими. Что будет дальше, он не знает. Но он точно знает одно: у мальчишек не должно быть таких глаз. (Год 1942. Максимилиан - 555 лет. Алекс - 16.)