Богомол, длинная женская накидка, морской дьявол.
Ярко-красная кровь на белой глади снега и изуродованный труп, свисающий с крыши грузовика. Руками в синих резиновых перчатках Джимми держит фотоаппарат. — Думаю, это медведь или волк, — сообщает он не слишком уверенно. — Волки и медведи не едят там, где убивают, — вынужден возразить Уилл. — Каждый зверь, как и каждый убийца, имеет свой modus operandi. Животное утащило бы труп. — Здесь нет следов поедания, — добавляет Брайан. — Мы бы нашли что-нибудь. Он стоит на стремянке и рассматривает тело мужчины, расположенное на крыше кабины. Все присутствующие видят несостыковку, на которую указал Уилл, но невысказанные вопросы повисают в морозном воздухе вместе с лёгким привкусом крови. Джимми добавляет, будто бы припоминая: — Нападения бешеных животных случайны, и тогда они не едят жертву. — Это не животное, это человек? — Джек то ли подводит итоги их небольшого совещания, то ли ожидает подтверждения от Уилла. — Это животное, которое окружающие по ошибке считают человеком.***
Уилл нажимает кнопку на пульте, и появляется новый слайд. Студенты больше слушают и смотрят, чем записывают, но Уилл не привык кого-либо одёргивать. Во время лекций он выдаёт на-гора, а не воспринимает, поэтому его преподавательскую работу сложно назвать общением. Вбирает Уилл на местах преступлений. — Очеловечивать убийцу для следователя такая же ошибка, как и лишать разыскиваемый объект человеческого облика. — Уилл меряет шагами просторную аудиторию. — Обыватели связывают образ убийцы с тем злом, которое они наблюдают на бытовом уровне. В голове среднестатического гражданина маньяк схож с личностью без определённого места жительства, бродягой или пьяницей. Последние совершают чаще всего мелкие преступления на бытовой почве: пьяные драки, магазинные кражи. Если драка, к неожиданности участников, оканчивается поножовщиной и смертью, убийца может испытывать панический ужас или даже раскаяние. Студентка в первом ряду сосредоточенно что-то записывает, и Уилл, отстранившись от остальных своих слушателей, концентрируется исключительно на ней, пытаясь донести хотя бы до одного будущего агента информацию, которую сам он считает прописной истиной. — Убийца, совершающий серию преступлений, руководствуется абсолютно другими мотивами. Во время своих действий он не испытывает ни стыда, и ни раскаяния, исключительно удовольствие. Это не человек, это зверь, которого остальные считают человеком. Перед глазами Уилла появляется образ Беделии, какой она была в момент максимальной близости к убийству. Дикая, ехидная, довольная. В попытке вытеснить неудобные мысли из головы он концентрируется на конспекте студентки, на тусклых лампах, находящихся то параллельно, то перпендикулярно друг другу. Какая же она завораживающая, когда её хищность раскрывается во всей своей красоте. Жаль, людям обычно везёт видеть это великолепие единственный раз в жизни, и они не могут оценить увиденное по достоинству. Вот зачем Беделии нужен Уилл; он — зритель, который способен смотреть, видеть и принимать её сущность. Кто ещё увидит твою красоту? Богомол — хищное насекомое размером около пяти сантиметров. У него хорошо развиты обе пары крыльев, хотя он редко ими пользуется. В случае опасности богомол расправляет яркие крылья наподобие глазок, как у бабочки, и принимает угрожающую позу. — Обычно серийные убийцы не позволяют видеть другим свою силу и ловкость. Как козырную карту, они используют угрозы только в крайних случаях. Зверь, которого считают человеком, отлично мимикрирует, перенимая поведение и манеры других людей, как насекомые перенимают цвет поверхности, на которой проводят большинство времени и, следственно, охотятся. По своему виду они точно имитируют длинные зелёные листья, хотя в природе существует богомолы не только зелёных, но и жёлтых, коричневых, бурых тонов. Известно более двух тысяч видов богомолов, которые в основном обитают в тропиках и субтропиках. — Хищник, которому необходимо притворяться, прикладывает куда больше усилий, чтобы прослыть добропорядочным гражданином, чем обычный добропорядочный гражданин. Им выгодно казаться слабыми и неуклюжими. Убийца, расчленяющий трупы детей, может являться главой дружного семейства или даже священником баптистской церкви. Плутарх сказал: «Нет зверя свирепее, чем человек, если к ярости его присоединяется власть». Принято считать, что психопаты выбирают профессии, дарующие власть над людьми, и их следует искать среди менеджеров, хирургов или стражей правопорядка, но это не исключает, что серийного убийцу можно встретить в любой среде. Принято считать, что богомол прячется в траве, но его можно обнаружить где угодно. Есть богомолы, живущие на деревьях и по виду ничем не отличающиеся от тонких древесных веток, есть насекомые, сидящие на цветах и похожие на диковинных существ. К последним относится индийский цветочный богомол, который больше похож на бабочку с зелёными и розово-коричневыми крыльями, и орхидейный богомол, точно имитирующий цветок орхидеи. Беделия. Её светлые локоны, её чистые глаза. Орхидейный богомол, точно имитирующий цветок орхидеи. — Некоторые убийцы считают своё дело благородным, а себя — мстителями или чистильщиками, уничтожающими асоциальные элементы, будь то женщины, зарабатывающие проституцией, бродяги или бывшие заключённые. Их видимый повод, благодаря которому они оправдывают самих себя, скрывает главную мотивацию — убивать им попросту нравится. Если обыкновенный богомол уничтожает вредных насекомых, мух, жуков и комаров, то цветочные богомолы относятся к настоящим вредителям. Они охотятся за пчёлами, шмелями и другими мелкими насекомыми, прилетающими полакомиться нектаром. — Хороший убийца точно видит свою цель, и ему чужда спешка. Он может выжидать месяцами или даже годами, выбирая, сортируя своих жертв и продумывая их убийство в мельчайших подробностях. До самого акта убийцы питаются собственными яркими фантазиями, после — сладостью воспоминаний. Именно поэтому многие забирают трофей, будь то любая незамеченная деталь — браслет или обрезанный локон волос жертвы. Убийца будет питаться воспоминанием и не спеша поджидать, кто же следующий будет так наивен, чтобы попасться в ловушку. Это тонкое нескладное создание с длинным туловищем и лапами может часами сидеть, не шелохнувшись, пока какая-нибудь неосторожная мошка не попадёт в поле его зрения. — Вопреки ожиданиям, многие убийцы далеки от борцов или бодибилдеров, поскольку им не нужно демонстрировать свою силу. Они ценят действие — чёткое, слаженное, своевременное. Ловкость, изворотливость, быстрота реакции — именно эти качества обеспечивают победу. Несмотря на то что богомол худой и к тому же медлительный от природы, его тактика выжидания приносит прекрасные плоды. Он сидит часами, замерев в неподвижной позе, приподняв кверху передние ноги, голени которых вложены в бёдра и действуют подобно лезвиям бритвы. Он может так сидеть очень долго, пока какая-нибудь неосторожная мошка или жук не попадёт в его лапы. Как только подходящее насекомое оказывается поблизости, он медленно подкрадывается к нему и, выбросив передние ноги, хватает добычу. Когда насекомое съедено, он снова принимает ту же позу и ждёт новую жертву. — Повторюсь, серийные убийцы могут действовать незамеченными именно потому, что они хитры и изворотливы. Доверяясь первому, самому очевидному взгляду на вещи, вы можете позволить обмануть себя и допустить новые жертвы. Улыбка, приятные манеры и хорошие рекомендации с работы — вовсе не повод считать данного человека безобидным. Ты скрывалась за старомодными классическими костюмами и заботливым тоном психотерапевта. Поэтому было так сложно тебя поймать. Ты сумела всем внушить, что ты безобидна. — Не забывайте, что зверь, даже если он кажется человеком, не перестаёт быть хищником. Студенты поднимаются с мест и аплодируют — видимо, сегодня Уилл достиг максимума собственного красноречия. Самому Уиллу эти знаки внимания кажутся неуместными. Он не просто прочитал лекцию, он вывернул душу наизнанку, поведал анонимным слушателям о том, о чём не принято говорить вслух. Если есть клуб для анонимных алкоголиков или наркоманов, где тот клуб, где могут собраться потенциальные серийные убийцы или их последователи? Короткий взгляд на часы показывает, что студенты задержались на десять минут перемены и скоро подойдёт следующий поток. Уилл надеется, что ближайший час сможет провести без постоянных мыслей о Беделии.***
— Нет зверя свирепее, чем человек, если к ярости его присоединяется власть, — говорит Беделия, неспешно раскладывая бумаги на рабочем столе. Кажется, её не смущает, что Уилл стоит, оперевшись на краешек столешницы, хотя он знает, что для любого другого подобная фривольность могла бы обернуться игрой с огнём. Беделия слишком ценит внутреннее содержимое Уилла, чтобы её мог разочаровывать дешёвый кофе из кофеен на колесах или брошенные на кушетку вещи. — Это не ярость, — отвечает он, а затем оборачивается для того, чтобы встретиться взглядом с сине-зелёными глазами Беделии. — Ярость — эмоциональный отклик, ответ на провокацию. Здесь же нечто иное. Она опускает взгляд и продолжает свой неторопливый ритуал. Тонкая, изящная — Уилл ловит себя на мысли, что желает наблюдать, как она делает… это. Устанавливать инсталляции — занятие, требующее не нескольких минут свободного времени, а тщательной подготовки и достаточной физической силы. Анализируя отбор жертв Потрошителем, криминологи обращали внимание на разброс в возрасте, гендере и расе, но не акцентировали внимание на таких показателях, как рост и вес. Действительно, среди пострадавших не было высоких громил или неисправимых толстяков, что должно было натолкнуть на мысль, что следует искать хрупкого мужчину, но не хрупкую женщину. Исключением был разве что нерасторопный Франклин, да и то — она после ничего не делала с его грузным телом. Мириам считала, что Потрошитель в чём-то экзотичен, но даже она ошибалась так фундаментально, что её заблуждение едва не стоило ей жизни. Вряд ли, беседуя с представительной женщиной в возрасте, молодая агент ожидала петли вокруг собственной шеи. Как Беделия отбирает их, как приманивает? Мужчина, остановившийся на трассе, чтобы помочь разобраться с автомобилем, с наименьшей вероятностью видит в тонкой и ухоженной даме серийного убийцу, расчленяющего и поедающего трупы. Её оружие не только ловкость, быстрота реакции и сообразительность, её главное преимущество — её слабость. Хищный цветок орхидеи. Беделия обходит стол по кругу и, церемонно расстёгивая пуговицу на пиджаке, присаживается рядом с Уиллом. Он пытается уловить исходящий от неё приятный запах, но абсолютно не представляет, как должны пахнуть орхидеи, да и пахнут ли они вообще. Уилл профан в парфюмерии и флористике, но однажды он познает это таинство благодаря умелой наставнице, как начал познавать сложное и немного театральное в её исполнении искусство кулинарии. Приходится одёрнуть себя, напомнить себе, что никакого будущего у них нет, это всего лишь операция под прикрытием. — Действия нашего убийцы — это не ярость. Это инстинкт. Беделия сообщает эту фразу привычным рассудительно-поучительным тоном, который в голове Уилла всегда будет ассоциироваться с теми длинными месяцами, когда она его обманывала. Или, как вероятно считает сама Беделия, готовила к новому — к перерождению. Сейчас настало время поговорить лицом к лицу. Рука Уилла останавливается буквально за сантиметр от белоснежной шеи, перехваченная правой рукой Беделии. Движение Уилла было резким и неожиданным, но она среагировала хорошо — как и ожидалось. Второй рукой Уилл придерживает её левую руку, а ноги Беделии зажимает между своих колен. Сложно сказать, сколько времени длится их импровизированный армрестлинг — Беделия отталкивает его руку от себя, в то время как Уилл не желает сдавать позиции. Какие же у неё всё-таки сильные руки, несмотря на аккуратный маникюр с бордовым лаком; не обманывайся, Уилл. На её стороне — то, что они оба правши, а, значит, правой рукой ей удобнее управляться, чем ему левой. На его стороне — то, что он наступает, а она вынуждена обороняться. Конечно, Беделия может отклониться назад и упасть навзничь на стол, но это не входит в планы на вечер. В тот момент, когда пальцы Уилла всё-таки властно сжимаются вокруг её шеи, а хватка Беделии ослабевает, он тихо шепчет ей почти возле самого ушка: — Твоё недоверие оскорбляет меня, Беделия. Я довольно чётко сказал, что в мои планы не входит убивать тебя. Она не отвечает, просто молча опускает руку, но Уилл и не думает ослаблять хватку. Он не задумывается над тем, чтобы душить её, даже не всерьёз, но не допустит ни малейшего неповиновения. За какую-то секунду Уилл соображает, что его жертве это тоже нравится, иначе она просто не стала бы разыгрывать роль жертвы. Беделия могла брыкаться ногами, нанести удар свободной рукой или попробовать придушить Уилла в ответ, но она просто поддаётся ему, как в тот вечер на кухне, когда послушно подставляла висок под дуло пистолета, зная, что Уилл не выстрелит. — Ты не убьёшь меня, потому что ты восхищён тем, на что ты никак не решишься, — ухмыляется она в ответ, приподнимая подбородок, чтобы удобнее заглатывать воздух. — Если мы узнаём наши ограничения слишком рано, мы никогда не постигнем нашу силу. Уилл не сводит с неё глаз, как не меняет напряжения собственных рук — он не сжимает пальцы сильнее, но и не ослабляет хватку: — Ты постигла свою силу. Как и наш убийца — его жертвы разорваны на куски. — Он предъявил свою силу, — отвечает Беделия и точно так же не отводит ни на минуту взгляд глубоких светлых глаз. — Можешь представить, что рвёшь кого-то на куски? Или предпочитаешь использовать оружие? «Ты знаешь, кого я бы предпочёл разорвать на куски, Беделия». — Оружие лишает интимности, — Уилл перенимает её равнодушно-поучительный тон. Сейчас, когда они так близко, тело к телу и лицо к лицу, самое время поговорить именно об этой стороне: для Беделии, как и для любого хищника, убийство — это наслаждение. Просто поддаться инстинктам и получить удовольствие, — как сильно желал бы Уилл сейчас поступить именно так. «Поддайся своим инстинктам, Уилл», — она не произносит эти слова вслух, но Уилл уверен, что они прошли, проскользнули между ними тонким шёлковым покрывалом, задевающим чувства и ощущения их обоих. — Ты фантазировал о том, как будешь убивать меня собственными руками, — говорит Беделия тихим и, Уилл готов поклясться, томным голосом. — Это было бы более удовлетворяющим, чем спустить курок? — Да, — выдыхает он прямо ей в лицо, смешивая её цветочный запах со своим. Слова даются Беделии тяжело, но она знает не хуже Уилла — стоит ей прекратить говорить, как он сожмёт руки сильнее. — Когда ты послал человека убить меня, представлял ли, что убиваешь меня сам? Проживал через него будто… твои руки затягивали петлю на моей шее? Или ты просто прятался? Уилл притягивает её лицо к себе — это опасно, ведь хищница одним резким движением способна откусить ему губы, но сейчас именно его бесстрашие и удерживает её от этого шага. — Разве когда я пришёл убить тебя, я прятался, Беделия? — Ты прятался. — Голос её становится всё более хриплым. — Прятался за пистолетом. — Ты прячешься, прячешься за томным тихим голосом и умными фразами, изысканными костюмами и сладким запахом, за аккуратной походкой и всегда вежливыми приветствиями, за своей заботой и своей изысканностью. Я ненавижу твою маскировку, твоё притворство. Уилл выплёвывает эти слова прямо в лицо, и почти наяву видит, как плевки стекают по её коже, но Беделия в ответ лишь тихо смеётся, запрокидывая голову назад и вглядываясь в потолок: — Пытаешься найти монстра во мне, не замечая, как монстр растёт внутри тебя самого. Ты должен позволить себе следовать своим инстинктам, Уилл. Его единственный инстинкт — раскрыть её, увидеть Беделию во всей её пугающей красоте. Видеть её мерзкой, ужасной, униженной и при этом неизменно завораживающей. Одним резким движением Уилл раздвигает её сомкнутые колени, придерживая одну ногу собственным бедром, и устраивается между них. «Я не позволю тебе больше прятаться Беделия». Она никак не реагирует, когда Уилл тянется за ножом, острый скальпель всегда на столе. Да, ты любишь точить карандаши, ты точишь карандаши, когда твоей жизни или свободе угрожает опасность, ты несомненно делала так, когда Джек впервые обратился за твоей помощью. Ты уже тогда была готова сделать из него отбивную, почему же сдержалась? Лучше бы это произошло тогда, и мы никогда не встретились бы, никогда не познали бы… Тыльной стороной ножа Уилл ведёт по её ноге — снизу вверх, не задевая тонкую паутину колгот. Он уже давно вышел из возраста, когда не знаешь, что делать, забравшись рукой под женскую юбку, но впервые Уилл делает это, держа в своих руках скальпель. Первое желание — оставить ровный глубокий разрез и попробовать её ядовитую кровь на вкус. Раз Уилл не мог проникнуть в сознание убийцы так долго, быть может, через кровь он поймёт её тайные замыслы. Чулки с кружевным верхом — до чего же ты банальна Беделия, такой безвкусный пошлый выбор. Ты носишь их всегда или только на наши сеансы, хочешь ли ты меня не только как игрушку для твоих опасных экспериментов? Лезвие поддевает одну лямку трусиков, оставляя на ткани юбки маленький шрам, который будет заметен и снаружи. Вся такая идеальная, ты будешь надевать чёрную юбку с крохотной зацепкой на наши сеансы, только чтобы напомнить мне или самой себе об этом вечере. Ещё одно движение — и разрезана вторая лямка, его жертва полуобнажена, унижена, сжимается в его руках. Смущение и стыд, проступающие на самых донышках её глаз, сменяются вызовом: давай, возьми меня, если посмеешь. Даже униженная, женщина доминирует за счёт желания, которое способна вызывать. Уилл понимает: существует только один способ победить. Оставить Беделию здесь, растрёпанную, с разрезанным бельём и мутным желанием в глазах, а самому уйти. Это единственный вариант победы, при котором его визави ощутит себя побеждённой. «Не сопротивляйся своим инстинктам, Уилл». Достаточно одного движения навстречу Беделии, чтобы утонуть в ней навсегда, отдать себя самого вместе с такой желанной победой. Он проигрывает в тот момент, когда, не отпуская её горло, одной рукой расстёгивает молнию на брюках. Проигрывает, когда усаживает Беделию на гладкую поверхность стола, закатывая юбку и запрокидывая её ногу себе на талию. Уилл проигрывает, когда резко дёргает её бёдра на себя и тонет, тонет, тонет в ней. Он овладевает ей так быстро и проникает настолько легко, что ответное желание Беделии не вызывает никаких сомнений. И тем не менее она не подаётся навстречу, хоть и подхватывает нехитрый ритм однообразных движений. Волна резких, быстрых хлопков сменяется небольшими паузами исключительно с целью перевести дыхание. Они даже не целуются, лишь касаются друг друга поверхностью щёк, будто бы ненароком, потому что иначе не получается. Мысли бегут неудержимым потоком, и слова «отмщение» или «правосудие» сменяются вереницей образов. Как было бы просто и легко сбросить аккуратно разложенные книги и записи с поверхности стола и уложить на столешницу саму виновницу торжества, резко прижимая рукой к деревянной поверхности. Так сильно, чтобы, охватывая её шею, Уилл мог касаться пальцами стола. Запрокинуть её ноги себе на плечи, входить на полную, с максимально доступной амплитудой, вызвать у неё по-настоящему громкие вздохи, которые могли бы смутить ожидающих в приёмной пациентов. Обойти стол и развернуть её спиной, впечатать лицом в гладкую, твердую поверхность и овладевать ей резко и безудержно, в двух направлениях попеременно. Уилл желает, чтобы с каждым проникновением его партнёрша была напугана и абсолютно не ожидала, какой же следующий акт её ожидает. Слепая покорность — только это способно его, Уилла, удовлетворить. Он желает опуститься на колени и ласкать её языком между широко раздвинутых ног, вкушать её запах и привкус, познавать её всеми органами чувств. Ловить кайф от её удовольствия, от того, как Беделия будет пытаться растянуть наслаждение на как можно более длинный промежуток времени и при этом будет жаждать кончить, кончить сладко и быстро, обвивая ногами его шею и прижимая к себе тонкими, но сильными руками. Уилл представляет её сбившееся дыхание и послеоргазменную негу во взгляде. Процесс захватывает его всё сильнее, и трудно думать о каких-то причинах, следствиях, побочных эффектах. Беделия старше, ей сорок семь, и Уиллу не стоит бояться неожиданной беременности, аналогично, при их уровне близости о венерических заболеваниях задумываться уже поздно. Он давно заражён куда более опасной болезнью — жаждой убивать и предчувствием абсолютной свободы, которую дарит её жизнь. Всегда полагаться только на себя и собственное представление о правильном и красивом, поддаваться собственным инстинктам. Под влиянием половых гормонов богомолы могут проявлять склонность к каннибализму. Самки богомола после спаривания или во время него с удовольствием поедают самцов. Самцы приближаются к самке всегда с величайшей осторожностью, стараясь не попадаться ей на глаза. У богомола больше шансов остаться в живых, если самка плотно пообедала и занята поеданием насекомого. Тогда у самца есть отличная возможность скрыться после спаривания незамеченным. Если такого не произошло, то самка пожирает самца сразу после спаривания, с удовольствием съедая его голову. Более агрессивными являются именно голодные самки, но они и более привлекательны для партнёров. Голодные самки выпускают больше феромонов, что привлекает к ним как можно больше самцов. Уилла привлекает её голод, неутолимый голод Беделии к жизни. И к убийствам. Одно не может существовать без другого, как день без ночи. Как-то Беделия сказала, что непосредственная близость смерти и возможность в любой момент прекратить существование даёт ей возможность полноценно наслаждаться жизнью и ценить каждый её момент. Уилл ценит каждую секунду их соития, каждый толчок, каждый вздох, пусть даже Беделия не позволяет себе показывать, что ей приятно. Пусть прячет свои чувства, пусть разыгрывает страдание, Уилл не отпустит её, одной рукой плотно сжимая её шею, а другой — бёдра. Он не может сменить позу, он боится отпустить её, ведь стоит только самцу ослабить хватку, как самка тут же съест его голову, не дожидаясь финала соития. Поэтому рука плотно охватывает шею хищницы, а движения всё ускоряются. Где-то на обочине сознания Уилл убеждает себя, что это всё — лишь уловка, чтобы поймать на крючок довольного, сытого хищника, заставить его вновь почувствовать голод. Он хочет убедить себя, что секс — не более чем хитрый манёвр, благодаря которому он войдёт в доверие к Беделии, чтобы поймать её. Только изливаясь мерными толчками в недра её тёплого и податливого тела, Уилл понимает главную причину, по которой Беделия так холодна с ним. Она не отдаётся ему всем своим существом, как любая влюблённая женщина, она берёт, поглощает Уилла, и тот тонет в ней с головой.