Львица.
Уилл вспоминает, как вошёл в этот кабинет впервые. Это было пять лет назад, и дело тоже касалось очередного расследования. С тех пор не переменились ни золотые бортики на белых стенах, ни шикарное кресло с массивным столом, только столик для выпивки сменился тяжеловесным диваном в стиле прочей мебели. И главное — сменился хозяин помещения, а вернее хозяйка. Балтиморская психиатрическая клиника для невменяемых преступников теперь находится под руководством Аланы, а Уилл вежливо сидит рядом с ней на диванчике для гостей и рассматривает идеальную укладку в сочетании с размазавшейся помадой. Алана добра к нему, в отличие от Чилтона, увидевшего в Уилле подопытного кролика с первой же встречи, но Уиллу сейчас абсолютно плевать на обращённую к нему доброту. — Между Беделией и внешним миром всего пять дверей, — поясняет она Уиллу своё новое назначение. — У меня есть ключи от каждой из них. «Тебе нравится видеть её пленённой, нравится держать власть над ней в своих руках силами правопорядка, раз ты не смогла подчинить её другими методами во время вашего близкого общения. Думаешь, сейчас она кому-нибудь подчинится?» Разве свободолюбивая Беделия подчинится любому другому, кроме Уилла, да и то, за её подчинение Уиллу придётся достаточно повоевать. Что, если она сейчас наотрез откажется разговаривать? Ну что же, тогда Уилл будет вести расследование собственными силами, как и раньше. Но грех не попробовать: раз Беделия привязана к Уиллу настолько, чтобы заточить себя в тюрьму ради его удовольствия, то вряд ли она пропустит шанс провести с ним побольше времени. Уилл опять продаёт себя — свои душевные привязанности — ради общего дела и спасения жизней, история идет по кругу, вот только в чём виновата Молли. Уилл страшится вообразить последствия собственного разоблачения. Следует приложить максимум усилий, чтобы Беделия снова не проникла под возведённый годами саркофаг, чтобы их общение оставалось максимально официальным. Только так он может получить внутреннее оправдание перед своей женой. Уилл ничего не говорит вслух, но его мысли, должно быть, слишком явно читаются на его лице, потому что Алана продолжает, будто бы защищаясь: — Я должна думать о безопасности собственной семьи — своей жены и нашего ребёнка. Так вот оно в чём дело. Связь с Беделией не была случайностью или интригой: Алана всегда предпочитала женщин. Именно поэтому у них с не склеилось с Уиллом, а он долгое время принимал эту антипатию на свой счёт. — У тебя есть ребёнок? — спрашивает Уилл вместо этого. — Да, сын, — подтверждающе кивает Алана. — Он наследник Вёрджеров. Я сама его выносила. Алана поглаживает себя по уже плоскому животу, а Уилл решается от воспоминаний и рассуждений всё-таки перейти к делу. — Мне необходима какая-то форма разрешения? Запрос от ФБР? — спрашивает он, пытаясь казаться максимально вежливым и бесстрастным. — Мы действительно не так часто пускаем посетителей к Беделии, — отвечает Алана. — Знаешь ли, бывали случаи… Уилл прекрасно знает: такая женщина способна убить словом. Особенно когда у неё есть все возможности для этого. Вряд ли академия в Куантико продолжает присылать студентиков с потока для бесед с ней. — Не думаю, что тебе следует пояснять правила безопасности, — разводит руками Уилл. Алана в ответ не шелохнулась. Да, именно ты летела из окна в тот же вечер, когда я лежал со вспоротым брюхом и трупом девушки, которая была дорога мне. Быть может, куда дороже, чем ты. — Я постараюсь закрыть все формальности в максимально короткий термин, — сухо сообщает Алана. — Тут есть столовая для персонала, ты можешь воспользоваться ею, пока я все улажу. — С твоего позволения я бы подождал в кабинете, — включая утраченную скромность, отвечает Уилл. Ещё чего не хватало, чтобы его видели другие работники клиники. И так о них с Беделией давно ходят слухи, определённо не стоит их подкармливать для таких жаждущих журналистов, как неувядающая-неумирающая Фредди Лаундс. Алана поднимается с дивана, для виду берёт какую-то папку со стола и закрывает двери. Уилл остаётся один в кабинете, и его единственное занятие — наблюдать. Именно наблюдательность и эмпатия сыграли с ним злую шутку, благодаря которой Уилл сейчас расследует дело очередного полусумасшедшего убийцы, а не мирно рыбачит на льду с приёмным сыном. Также это причина, по которой Уилл всегда так сложно сходился с окружающими людьми — когда видны все их мотивы и червоточинки, подобные пятнам на солнце, никогда не сможешь им доверять. Беделия стала для него особенным человеком, потому что Беделия не позволяла Уиллу погрузиться в себя, она отражала. Из-за блаженного спокойствия рядом с её наблюдательным невмешательством Уилл и чувствовал себя с ней будто в самой надёжной гавани. Как жаль, что это всё обернулось обманом. Но Уилл не сомневается — если он сейчас придёт к Беделии, та не будет ему лгать. Нынешняя гавань Уилла — это Молли. В Молли прекрасно то, что она полная противоположность Беделии — мягкая, нежная, словно большой пышный пончик, который хочется обнять, скушать, слизывая с него сахарную пудру. Даже сейчас Уилл улыбается, думая о жене. Она подарила Уиллу то, что никогда не была способна подарить Беделия, — блаженство покоя. После всех кровавых приключений Уиллу нужен был штиль, и этим штилем стала Молли. Уилл шагает вдоль полок с книгами и лепных бордюров со статуэтками. Печатную продукцию предыдущий владелец явно подбирал то ли под цвет обивки, то ли под оттенки собственных галстуков и глаз, в то время как Алана и не думала что-либо менять. Это багаж, придающий владельцу солидности, а не настольная литература. Уилл готов признать, что Алана чуть более образована в сфере психиатрии, чем Фредерик, но она явно не на своём месте. Алана не знает людей так, как их знает Уилл. В компанию к антикварного вида часам добавились статуэтки странных животных, а эти оленьи рога стояли у Чилтона испокон веков. На стенах мало кому нужные карты, остатки пафоса предыдущего владельца кабинета. А ещё — пару классических картин, и если картины в доме Беделии обладали диковинным шармом с ноткой извращённости, то эти висят просто для галочки. Алана похожа на человека, посещающего филармонию, чтобы прослыть образованным, но абсолютно не разбирающегося в классической музыке. Как доктор Блум вообще попала на это место, не имея должных знакомств и серьёзных протекторов? Ах ну да, она же теперь вторая мясная королева, точнее, первая, ведь именно её сын — наследник империи, а Марго при нём как тётя-приживальщица. Деньги и связи Вёрджеров творят чудеса, и нежданно-негаданно Алана — королева этого дикого заведения, под завязку напичканного психами всех сортов. Вот чего стоило ей обладание Беделией. Уиллу жаль Марго — девочку с глубокими глазами, в которых, даже когда она улыбается, видны все выплаканные ей слезы. Уилл очень виноват в том, что Марго никогда не сможет иметь собственных детей, а точнее виновата Беделия. Да можно спихнуть вину хоть на Мейсона — это не умаляет участия Уилла в этом диком представлении. Он от души волнуется, как бы Молли не попала под раздачу в начавшейся игре. Войне. Молли умеет пробиваться в жизни, но тут игроки абсолютно другого порядка, хищники, которые попросту съедят её, проглотят, не заметив. Уилл думает выпросить у Джека охрану для жены и сына. Взгляд Уилла скользит по столу Аланы, и ему опять больно за девочку с громадными глазами. Марго, ты так привыкла к унижениям и побоям, что готова полюбить просто за их отсутствие. У её любимой жены даже нет на столе их общей фотографии, хоть вряд ли в этом здании остались люди, которые бы не знали, какие отношения связывают доктора Алану Блум и мясную королеву Марго Вёрджер. Марго сама управляется с крупным бизнесом, свалившимся на её плечи, с кредиторами, поставками, политикой компании, в то время как её жена сторожит свою бывшую любовницу. Интересно, кто воспитывает их сына, или он растёт таким же избалованным негодяем, как его биологический папаша Мейсон? Когда женщины задумаются над этим? Возможно, Алана и выносила его, но на этом её забота оканчивается. Это было выгодное вложение, как суррогатное материнство по самой крупной цене. Разве настоящая мать не будет говорить о своём чаде часами? А Алана даже имени сына не назвала, для неё он просто — «наследник Вёрджеров». Уилл торкает рукой мышку, и загорается экран. На компьютере не стоит пароль, ведь вряд ли кто решится сёрфить на личном ноутбуке управляющей клиники. Да и маловероятно, что Алана хранит на нём действительно ценную информацию, если её функция надзирателя здесь номинальная. Уилл может солгать себе, что зацепил мышку случайно, просто поглаживая поверхность стола, но его любопытство не нуждается в оправданиях. Интерес Уилла не является простым любопытством — врага следует знать в лицо. А Уилл, даже не получив от Аланы никаких видимых агрессивных посылов, ни капли не сомневается, что именно она — его враг. Криминальные сводки и обезображенные трупы более красивых или удачливых любовниц доказывают, что женщины могут быть невероятно жестоки в своей ревности. Ему определённо следует попросить охрану для Молли. На компьютере открыты два текстовых документа: какая-то монография по вопросам агрессивности в подростковой среде и второй файл, в который Алана копирует выписки с первого. Запущен скайп, но переписка формальная; там исключительно обращения по деловым вопросам и один чатик с женой. Типичные «Когда ты будешь?» и «Мы скучаем, дорогая». Видимо, на рабочем месте Алана действительно проводит больше времени, чем следует. Нигде нет переписки с Джеком, да и сам Джек не из тех людей, которые будут вдаваться в долгие размышления. Он скорее предпочёл бы телефонный разговор. Интересно, в каких красках он описал желание Уилла получить консультацию? Стал ли язвить или попробовал сохранять максимально деловой тон? Нет, кто-кто, а Джек явно не опустится до сплетен, он профессионал, и ему плевать, что связывало их с Беделией, пока это не мешает делу. Внимание Уилла привлекает ярлык на рабочем столе под названием «Музыка». Насколько он помнит, Алана никогда не была меломаном и играла на пианино только собачий вальс. Плюс, динамики на ноутбуке довольно низкого качества, а нормальных колонок в кабинете не наблюдается. Боже, Алана, ты прячешься как школьница от строгой мамаши. Он не удивлён, когда переходит на сеть камер видеонаблюдения — внешних, и внутренних, коридоры и камеры заключённых. Вот сейчас его невинная интрига обретает настоящий интерес. В непосредственной близости к ожидаемому предмету сам процесс ожидания становится невыносимым, и Уилл хочет сократить его, листая рандомно видеозаписи с камер. Левую руку он держит на клавишах Ctrl + W, чтобы в любой момент закрыть вкладку, в то время, как мышкой переходит от одной трансляции к другой. Уилл судорожно прислушивается к посторонним звукам — вряд ли Алана опустится до того, чтобы подкрадываться к собственному кабинету, но нужно быть настороже. Когда Уилл находит нужную видеотрансляцию, то понимает, что все его меры предосторожности излишни. Как только Уилл видит изображение, воздух из лёгких вышибает так же, как тем вечером, когда он наблюдал за Аланой и Беделией через окно мансарды. Сейчас он наблюдает за ними через камеру наблюдения в клинике для невменяемых преступников, и это не менее пугающе и волнующе. И по-настоящему больно. Беделия в комбинезоне, но в другом по дизайну, чем тот, который носил Уилл в пору своего заключения. Она сидит за столом и рисует, в то время как Алана расположилась в кресле напротив, запрокинув ногу на ногу и попивая вино из бокала. Женщин разделяет не только стекло, но и сотни световых лет в понимании того, что по-настоящему прекрасно и достойно внимания. Внимание Аланы сосредоточено на пленнице, в то время как Беделия, должно быть, привыкла к подобным визитам. Кого она рисует? Уж не Алану ли? Надзирательница определённо пришла поглумиться. Как часто она приходит сюда именно за этим? В своём идеально выглаженном брючном костюме и на высоких каблуках, Алана смотрится куда выгоднее Беделии в комбинезоне и тюремных тапочках. Аккуратная, до каждого локона, укладка Аланы контрастирует с завязанными в хвостик волосами Беделии. Уилл злорадствует, вспоминая несовершенство размазавшейся помады на губах. При всем своём макияже и маникюре ты являешься только подделкой под Беделию, её глупой копией. Ты клоун, Алана, и очень жаль, что не понимаешь этого. Зачем ты пришла — щёлкнуть плёткой или погрозить пальчиком? Судя по твоим предпочтениям, ты любишь хорошую работу пальчиками. Думаешь, у тебя есть настоящая сила над диким животным, заключённым в ненадёжной клетке? Тебе нравится видеть Беделию пленённой, униженной. Ты ходишь рядом с ней, как дрессировщица рядом со львицей, но никогда не приближаешься ближе, чем на расстояние кнута. Потому что у тебя нет настоящей власти. Вся твоя власть — такой же фейк, как и твоя должность управляющей. Ты кидаешь львице кусочки мяса, чтобы она тебя не загрызла. Как и в прошлый раз, Уилл не сразу обращает внимание на размеры помещения. Беделия любит свободу, и ты предоставила ей пространственный вольер, как в лучшем зоопарке. Не сравнить с той узкой подземной клеткой, в которую поместили Уилла, когда он отбывал заключение. Какой договор заключён между вами? Суть соглашения между Аланой и Беделией раскрывается Уиллу так же легко, как открылся механизм трудоустройства доктора Блум. Беделия осыпала Алану золотом, в то время как Алана обеспечивает ей в тюрьме условия содержания чуть лучше, чем в пятизвёздочном отеле. Книги, душевая и карандаши для рисования. В ответ Алана требует только послушания, и Беделии ничего не стоит ей подыграть, но насколько же эта игра далека от настоящего подчинения. Единственный человек, которому готова подчиниться Беделия, — это Уилл. Алана, ты украла мой подарок, мою привилегию, как прежде украла личность Беделии, постаралась стать ею полностью, до малейших деталей. Её костюмы и её научная деятельность, строгий вид и сдержанные эмоции — где потерялась милая девочка Алана, которую Уилл знал когда-то? Тебе не было достаточно комфортно в собственной коже, Алана, глупо полагать, что в коже Беделии тебе будет уютнее. Львица прогуливается по вольеру, размахивая хвостом. Если она не рычит, это вовсе не обозначает, что она не опасна. Бойся, Алана, ты чересчур заигралась в добрую хозяюшку. Надзирательница допивает вино, санитар убирает после неё кресло. Сейчас она вернётся к Уиллу и скажет, что уладила все формальности и провела документацию. Уилл чистит историю просмотров.***
В зале капеллы горят свечи и звучит музыка, Уилл не просто переступает порог камеры — Уилл приближается к божеству, смахивая с лица ставшие ненужными очки. Обручальное кольцо он спрятал в карман ещё ранее, заблаговременно рассудив, что не стоит дразнить зверя. Беделия стоит к нему спиной, и первый звук, который слышит Уилл, — втягиваемый через ноздри воздух. — Этот же отвратительный лосьон был на тебе в зале суда, — выносит она свой вердикт. Уилл рассматривает её невысокую фигуру, ставшую ещё более хрупкой без каблуков и привычных многослойных костюмов. На собранных в хвост волосах Уилл может заметить посеченные кончики, а у отросших корней — грязно-седые волосы. Ему хочется самолично ухаживать за ней, дикой и прекрасной одновременно, зализывать её раны и вычищать её шерсть. Уиллу придётся приложить максимум усилий, чтобы его голос прозвучал максимально равнодушно. — Здравствуйте, доктор дю Морье. — Здравствуй, Уилл. Когда Беделия разворачивается к нему лицом, его взгляд прилипает к её почерневшей коже, заострившимся скулам и впавшим щекам. Как же сильно она постарела на эти три года, но, тем не менее, даже такой, за решёткой и без макияжа, сдавшейся, но не сдающейся, Уилл находит Беделию прекрасной. Со следующей её фразой острые когти проезжаются по самому сердцу. — Мы больше не обращаемся друг к другу по имени?